Жестокие тиски беды
Не выдавили даже стон.
Ответом на удар судьбы
Была лишь кровь, но не поклон.

Мрак Вселенной. Мир в мире, сон во сне, капля в капле. Тот, кто наивно полагает, что во мраке нет жизни - терпят глубокое заблуждение. Может, в этой кромешной пустоте жизнь не так и заметна, как в нашем красочном мире, но то, что она есть, несомненно.
Он висел в пустоте и видел сны. Много снов, красивых и чудовищных одновременно. Снов, где он был просто наблюдателем, и снов, где проживал тысячи жизней. Они менялись подобно картинкам в калейдоскопе, отбрасывая прочь от реальности. Сколько это длилось? Ему казалось, что вечность.
На его глазах во мраке рождались багровые искры. Это были дети огромного, пока не доступного его взору костра. Они вырывались откуда-то снизу, взлетали мерцающими точками вверх, туда, куда до этого уползали сны. Искры вздымались высоко-высоко и, мигнув на прощание, таяли, сжираемые голодным мраком. Со временем их стало слишком много и все до единой они образовали языки багрового пламени. Огонь был беззвучным и от него не исходило жара. Он почувствовал холод, когда один особенно рьяный и непослушный язычок коснулся морды. Проведя по ней языком, он почувствовал иней. Огненный иней.
Куда дальше? Слово почувствовав немой вопрос, застывший в голубых глазах, нечто подтолкнуло его в широкую спину, и пламя закрутило его в безмолвном вихре танца.
- Потанцуй с нами! - веселый голос заставил обернуть голову, но то, что он увидел - лишь шаловливо извивающиеся языки ледяного костра.
- Я не танцую, леди, - в глотке пересохло, вышло довольно грубо и надменно.
Он видел как они рождаются - три тени, выходящие из пламени, сотканные из багровых искр с огромными рубинами вместо глаз, переливающимися всеми гранями красного.
- Смотрите, он не хочет танцевать, - весело хихикнула другая тень, подлетая к нему вплотную. На мгновение показалось, будто в ее чертах мелькнула морда Мьелль. - Отчего же ты не хочешь подарить нам всего один танец?
- Мне нужно идти, - пламя за спиной выло не переставая и, кажется, начинало теплеть, обжигая спину.
- Ты покинешь наш мир, только если пройдешь через огонь. Ну, какую из нас ты выбираешь?
- Всех трех, - буркнул он в ответ, вызвав у теней уже знакомый мелодичный хохот.
- Ты весьма самонадеян, Пожиратель Смерти. Ведь так ты зовешь себя в другом мире? Мы дали тебе другое имя - Танцующий на костях. Тебе нравится? - одна из теней с затаенным интересом посмотрела ему прямо в глаза, и ему показалось, что пламя теперь бушевало внутри него самого.
- Мне нужно идти, - тупо повторяет он, стараясь не смотреть им в глаза, которые начинали болеть от яркого зарева, которым было охвачено все вокруг.
- Ты упрям, Танцующий на костях. Мы дали тебе подсказку. Танцуй или навсегда останешься здесь!
Тени обняли его со всех сторон, закрывая черными телами от подступающего со всех сторон огня. И повели. Вихрь кружения, стрела скольжения и легкости, черная молния, разрезающая стену пламени и толкающая в бездну.
- Что ж, потанцуем, леди?..
Падение.

Ощущение, будто он слишком долго провел под водой и вот теперь стихия вытолкнула его на поверхность. Крест резко распахнул огромные сапфировые глаза, захлебываясь собственным хрипом. Пробуждение. И боль, разливающаяся по всему телу. Мышцы были подобны застывшему свинцу, едва поддаваясь малейшему движению с его стороны. А перед глазами все так же сверкало ослепляющее пламя. Какого черта? Крестоносец тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение, но красно-огненный свет не померк. Прямо напротив него, хищно облизывая древесину, как пес давно не видевший кость, потрескивал костер. Скрипя зубами, черношкурый попытался встать, но едва приподнял свое тело - рухнул плашмя, на том же самом месте. Это было странно, ведь он находился все в том же подземелье, вне сомнений, но кто то заботливо подложил под него мягкое покрывало из мха и хвои. Кто-то, кто унес его прочь озера. Кто-то, кто сумел добыть огонь. Не зверь.
Ему непреодолимо захотелось убраться отсюда так далеко, насколько это возможно. И он пополз. Пополз, впиваясь когтями в камень, упрямо сводя челюсти, как гнилой земляной червяк.
А в голове эхом звучало: Танцующий на костях.

Отредактировано Kreuz (2017-07-23 13:39:19)

Скованные тупой болью движения входили коряво. Он делал короткий шаг, упрямо подтягивал тело, упираясь когтистыми лапами в камень и стискивая челюсти до онемения скул, и так по кругу. Замкнутая цепь движений, чьей основной была боль и самое простое баранье упрямство. На зубах можно выползти и из самого пекла ада, была бы сила воли, а у Креста ее хватало в достатке.
- Кар-р-р! - птичий голос разрезает звенящую тишину подобно грому среди ясного неба, тяжестью отдавая в висках.
- Заткни клюв, пернатая тварь! - зло бросает он, не оборачиваясь и не отвлекаясь. Ненависть к нарушителю спокойствия клокочет в груди. О, что бы он сделал, будь полон сил... Сожрал? Слишком мягко сказано.
Чужой голос раздается где-то за спиной и парализует черного хищника на месте своим неожиданным вступлением. Дьявол замирает на месте, занеся одну лапу вперед и медленно оборачивает голову назад, откуда доносится звук. Мрак, да и только. Языки пламени весело извиваются в спертом пещерой воздухе, но не высвечивают того, кто маскируется тьмой. Но птицы повиновались. Ему, не Кресту.
Кажется, ты еще не до конца очнулся, чтобы уходить. Но я не стану разговаривать с тем, кто повернулся ко мне спиной.
- Значит, нам не о чем говорить, - небрежно бросает голубоглазый через плечо, отчаянно продолжая свой тернистый путь. Выходило скверно, но во всяком случае он пытался. Ему не нравилось здесь. Атмосфера сгущалась, а он привык к тому, что подземелья не милосердны к нему. Что сулило ему это знакомство? А впрочем... Неловко повернувшись на передних лапах, зверь развернулся на месте, представ невидимому собеседнику мордой, кислой, злобной и сверкающей ядовитыми голубыми сапфирами.
- Выйди на свет. Может, мне тоже не стоит тратить на тебя свое время?

Крест не пытался судорожно вглядываться в темноту, в попытках отыскать там чье-то очертание. Взгляд его хоть и метал искры злости, но был прям и открыт. Он дал незнакомцу выбор: либо так, либо никак. За время становления Пожирателей Смерти вожаку не раз приходилось ломать членов стаи, и умом, и силой, подчас - излишне жестоко, едва ли не калеча чересчур претенциозных и непокорных волков, но останавливаясь в шаге от пропасти. Это было искусство - суметь подмять под себя так, чтоб ненависть некоторое время спустя сменилась на уважение, а следом - на слепую преданность и даже любовь. И сейчас, голубоглазого Дьявола дико раздражало то, с какой легкостью и небрежностью некто пытается заставить его подчиниться своей воле. Это было неслыханно.
В свете пляшущего огня возник силуэт. Он был горбат и уродлив, в прочем, как и всякие тени, что любят будоражить слишком развитое воображение. Но к удивлению молодого волка, он не сильно отличался от своего оригинала. Тварь, что явилась его взору была похожа на тощий, облезлый волчий скелет с блестяще кожей на лысой башке. Это был волк. Наверное. Когда-то. Крест разглядывал его нагло и без тени смущения. Спутник, к его несчастью, не мог поступить так же, ибо вместо глаз его зияли белые пятна бельма.
- Паршиво выглядишь, - небрежно бросил предводитель Пожирателей, брезгливо изогнув губу. - И что б ты знал, пещерная крыса, я вовсе не просил, что бы мою шкуру спасали. Это было сугубо твое решение, поэтому хватит пытаться дергать меня за нитки. Хочешь благодарности? - Дьявол смачно плюнул себе под лапы, испепеляя собеседника ненавидящим взглядом исподлобья. Даже раненный и ущемленный физически этот зверь умел выглядеть величественно, как подобает королю. - Вот тебе моя благодарность. А может все совсем наоборот и это я нужен тебе? - едкая самодовольная ухмылка разрезала черные губы, обнажив белоснежный ряд ровных резцов. Он лишь предположил, но за этим предположением крылось нечто иное. Опыт.

Отредактировано Kreuz (2017-07-30 12:53:26)

Угольная пасть растянулась в довольной уродливой лыбе, от уха до уха, что отталкивала не меньше самого чудовищного оскала. Слова пещерного урода лишь в очередной раз убедили вожака в его проницательности. Надо сказать, здесь не нужно было иметь изворотливый и пытливый ум, что бы свести один конец с другим: никто не станет спасать твою жизнь, что бы потом убить. Раз жив - значит зачем то нужен. А вот здесь главное понять зачем именно, а после - продать это за баснословную цену и, разумеется, с выгодой для себя любимого. По другому голубоглазый сын бездны дела вести не умел.
- Тут ты просчитался, старик, - насмешливо отозвался Крест, вновь пытаясь подняться на передних лапах, что бы принять сидячую позицию. На сей раз получилось куда лучше, скованность в мышцах прошла, тело стало более податливым и послушным. Лишь боль в задней лапе по прежнему напоминала о недавнем падении с моста, но это меньшее, что могло с ним случится в то роковое мгновение. Вытянувшись во весь свой немалый рост, Дьявол мягко опустил зад и по старой, уже неискоренимой привычке обвил себя толстым, изрядно запылившимся хвостом. Белый крест на груди мягко вздымался в такт ровному дыханию, голова - величественно вздернута вверх. Величие во всем и всегда - в этом был весь Дьявол.
- Собеседник из меня паршивый, - тут он не солгал ни разу. - Да и трепать языком попусту я не привык. У меня тут, видишь ли, кое-какие дела, - каждое оброненное слово было пропитано сарказмом, словно змеиным ядом. Крест был раздражен и не намеревался скрывать этого. - Я вроде как пытаюсь выбраться на поверхность, а ты так бесцеремонно отвлек меня от этого увлекательного занятия.
Внезапно, в свете рыжих языков пламени, острый глаз выхватил на тщедушной, сморщенной шее любопытную вещицу. Черношкурый никогда не питал слабости к всевозможным цацкам, делая ставку лишь на себя и свои силы. Однако, нынешнее положение диктовало свои условия, а он привык быть гибким.
- А вот твой амулет мне по душе, - медленно и со вкусом протянул Дьявол, чуть повернув голову на бок, не спуская при этом хищного, прищуренного взора с поблескивающей побрякушки. - Зачем он тебе?
Ты ведь и так скоро сдохнешь, - чесалось на языке, но на сей раз молодой вожак предпочел пропустить колкость.

- Твоя правда, старик, - к удивлению Крест даже не пытался спорить.
Зачем отрицать очевидное? Он и сам это прекрасно знал.
- Помощи мне ждать неоткуда, все приходится делать самому, - молодой нарочито цокнул языком и непринужденно покачал головой, изображая досаду. Вышло довольно натурально, если бы не глаза, светящиеся в сумраке каменной пещеры такой неистовой злобой и презрением, что будь в его лапах вся власть этого мира - он нагнул бы его раком и отымел.
- А мое могущество... - волк замолчал, секунду-другую по изучал огромными сапфировыми глазами лысое чучело. И ухмыльнулся – презрительно, издевательски, четко показывая, сколько значат те слова для вожака. - Не сомневайся, я впишу свое имя в историю кровью, - он не нуждался в доказательстве своего величия, это было слишком очевидно. Чужие голоса, чужие мнения - не стояли для Дьявола выеденного яйца. Изредка, под настроение, он мог бы прислушаться к одному из них, снизойти так сказать. В остальном, в этом мире существовал лишь он и его точка зрения. Ось, вокруг которой вращался этот паршивый мир. Чудесное самомнение, не правда ли?..
- Ты можешь мне помочь, - глухо отозвался он, впиваясь в собеседника хищными глазами, и желваки заиграли на его скулах. - Но зачем тебе это делать, не так ли? Кончай ломать комедию, старый хрыч, и грузить меня пустой болтовней. Мои волки нуждаются во мне. Мы сможем договориться? Если нет, я оставлю тебя наедине с твоими скрипящими костями и тронусь дальше в путь. Вероятно, я сдохну где-нибудь здесь, свернув себе шею, рухнув с высоты, или склею ласты от банального голода. Но я буду идти до тех пор, пока могу держаться на ногах. Единственное, чего я не стану делать наверняка - так это стоять на месте и ждать, что некто волшебный придет по мою благую душу и захочет вывести меня отсюда за красивые голубы глаза, - он сам не заметил, как голос его вдруг стал серьезным и окрасился всеми оттенками стали, твердой и непоколебимой.

Пламя тихо потрескивало в костре, стараясь не привлекать к себе внимания, лишь изредка замирая, словно вслушиваясь в столь редкую для здешних мест речь. И ворон куда-то исчез... Крест давно терзался вопросом, что сея компания забыла в этом Богами забытом месте, но нутро подсказывало, что ответ ему не понравится. Слишком многое вокруг было странным и загадочным, взять хотя бы этот костер. Волк столько успел повидать в этих подземельях, что удивляться ему больше не приходилось.
- Найди в себе силы принять смерть, старик, - жестко изрек Крестоносец, клацнув клыками пустой воздух. Жаль, что это была не чья-то теплая глотка с трепещущей артерией. - Лучше она, чем жизнь могильного червяка, прячущегося от всего мира. Надеешься, что я разделю твою участь? - ехидно уточнил, вздернув исполосованную некогда шрамом бровь. - Напрасно. Слишком много впереди. Слишком многие еще не приняли смерть от моих клыков. И пока хоть один мой враг бродит по этой земле и дышит моим воздухом, я не приму предначертанного со священным трепетом и не смирюсь с исходом жизненного пути. Выберусь из самого пекла ада. Потому что я знаю зачем живу. - "Действовать. Нестись вперед, рвать, убивать. Оставлять сиротами, оставлять безжизненные земли, оставлять тишину за спиной. Противоестественную тишину..." - А зачем это делаешь ты? - впервые в голосе прозвучал ничем не прикрытый интерес. Он знал, что может не услышать ответа, но все же попытался выгрызть хоть толику информации, подавив нескрываемое презрение к существу, что выбрало такой ущербный образ жизни, променяв небесный свод на каменную могилу и теперь гниет заживо. Старик и впрямь походил на живой труп, что вот-вот обратится в пыль от одного неосторожного касания. И этот труп знал о нем слишком многое.
- Кто ты? - Крестоносец встал, слегка оберегая заднюю ногу, и сделал несколько твердых шагов в сторону собеседника, который успел повернуться к нему спиной. Этот жест не понравился молодому вожаку. Было в нем что-то настораживающее. Ничтожная предосторожность, которая в девяти случаях из ста совершенно бессмысленна изначально, а в последнем - спасет твою ненаглядную шкурку. - Ты знаешь обо мне достаточно. Не будет ли справедливым, если я узнаю твою историю? - Ха! Справедливость. Он даже не забыл это слово, хоть и давно в нем разочаровался. Пускай она повесится в уголке вместе с целомудренным добром: его эра уже догорает в пламени тысяч войн.

А пламя все трещало, не стихая ни на мгновение. Вероятно, оно имело магическое происхождение, да и как иначе? Не своей же костлявой задницей этот старик терся о камень, что бы добыть заветную искру. Крестоносец обвел глазами пещеру, в которой очнулся, но не нашел в ней ничего ценного, как и прежде. Для него она была такой же, как десяток увиденных ранее. Они вообще мало чем отличались друг от друга, или его глаз на столько привык к угрюмым каменным сводам, что боле не видел разницы между ними. Как знать.
Дух. Что ж, в своей жизни Кресту приходилось иметь дело с этими непостоянными созданиями. Далеко не по наслышке он знал, насколько несговорчивы эти призраки прошлого и как любят они пудрить мозги тому, кому являются. Стоило ли удивляться, что речь старика была столь витиевата и призрачна, как утренний туман, что обращается в небытие с первыми солнечными лучами?
Блестящее украшение вновь сверкнуло в свете огня, приковывая внимание Дьявола. В его рыжих языках вещица играла всеми оттенками красного, переливающимися на его острых гранях, нарочито привлекая взор молодого вожака.
- Твой амулет, - спокойно, но с определенной долей требовательности обронил Крест снова, покосившись вниз на трухлявого старика, что обернулся к нему уродливой мордой, испещренной морщинами, складками и еще невесть чем, не придающим ему ни капли шарма. - Что станет с тобой, если он покинет твою тощую шею? Ты превратишься в прах и развеешься по этой пещере? Что за сила скрывается внутри него? - если кому-то она даровала жизнь, любопытно, что она могла дать тому, кто жив и имеет еще полное сил, неутомимое сердце?
Внезапно, у самых лап черношкурого Дьявола вновь оказался ворон. Зверь не дрогнул даже мускулом на теле, скорее наоборот, потянулся вперед мощным корпусом разглядывая пернатое создание. У ворона были голубые глаза, точь в точь как у него самого. Два драгоценных сапфировых камня, жестоких, насмешливых и... разумных? На какой-то миг  Кресту показалось, что на тонкой птичьей грудке красуются две белые полосы, грубо пересекающие друг друга. Но зверь моргнул и мираж развеялся, а может кто-то нарочно играет с его воображением, пытаясь смутить, сбить с толку и заставить сомневаться в собственном рассудке.
- Хочешь пойти со мной? - Дьявол ядовито улыбнулся, той самой коронной улыбкой, что не предвещала ничего доброго никому и никогда.

А птица все трещала без умолку, то ли изо всех сил пыталась что-то сказать, то ли ей просто нравился звук собственного звонкого голоса в сводах безмолвствующих подземелий. Надо сказать, шустрое, беспокойное создание не вызывало у Креста раздражения, даже наоборот - вызывало толику симпатии и тоску по собственному фамильяру, что остался в памяти Дьявола свободно и царственно парившим у вершины северной горы. На предложение черного ворон не ответил и Крест, подождав, вновь поднял сапфировые очи на старика, неподвижно застывшего к нему спиной. Его бока едва вздымались, дыхание было таким слабым, словно трухлявый пень уснул или делал вид, не желая придаваться излишне пытливым вопросам со стороны наглого молодого самца. Он тоже устал говорить, пришла пора действовать.
- Снимай, - тон вожака, тон короля, тон того, чьи приказы не поддаются обсуждению - сильный, уверенный, жесткий, как сталь, и разрубающий на части не хуже клинка из сего металла. Волк сделал шаг навстречу старику, едва не наступив на шатающуюся под лапами птицу, но даже не заметил ее. Взгляд его был направлен сквозь тщедушную тушу незнакомца, пронизывая до печенок и прожигая дымящуюся дыру в выгнутой костлявой спине. - Тебе боле ни к чему эта вещь. Твое время истекает, когда мое - лишь приближается, и я не могу пропустить кульминацию.
Пламя в костре затрещало и нервно задрожало, искажая черты исчерченной шрамами морды, рисуя тенями и бликами чудовищные гримасы на холодном лице Дьявола. Выдавали лишь глаза.

Из темных глубин подземелья послышалось карканье. Другие птицы отвечали своему собрату, превращая пространство в нервно перекликивающийся хор, столь нагнетающий обстановку, будто вот-вот каменный купол пещеры рухнет прямо на голову Кресту. Он тоже это чувствовал - внезапное беспокойство в птичьих голосах, плавящийся от нарастающего напряжения воздух, пульсирующий энергией, исходящей, как ему казалось, из амулета на шее лысого старца. Он будто звал его, подталкивая на резкое, необдуманное решение, но Дьявол не торопился, давая тощей подземной крысе выбор. И он его сделал.
- Не сниму, щенок.
Он внезапно приободрился, вытянулся во весь свой рот, оказываясь даже чуть выше голубоглазого, что на первый взгляд было сложно оценить из-за сутулости и дряхло брошенным плечам. Вместо десятков клыков в его пасти торчала лишь пара желтых, полусгнивших отростков, неровно сколотых по краям. Он стоял перед ним на дрожащих лапах, тяжело вздымающейся грудью и абсолютно незрячими глазами, готовый защищать то, что принадлежало ему по праву. На что Дьявол лишь равнодушно пожал плечами.
- Достойно. Но бессмысленно.
Он атаковал быстро, подобно безмолвной акуле, не петляя и не виляя - прямиком в лоб. На маневры не было ни желания, ни времени, ни должного пространства. Мощные лапы рухнули на плечи старика, сжимая его в плотные объятия, в то время как задние стали опорой, а вся тяжесть корпуса была брошена на оппонента. Он целился в переносицу, желая сломать носовую перегородку и утопить старика в собственной крови. Это лучшая смерть, которую он мог ему обеспечить.
Да будет так.