Чьи-то шаги.
Уши слабо дернулись, отмечая чужое приближение. Я не ждала сейчас врагов, друзей не ждала тоже, но рефлексы будто отказывали, мне не захотелось даже обернутся, дабы посмотреть, кто ко мне подходит.
Это был Эмир. Запах родного существа на мгновение заглушил все остальное, но я недовольно заворчала, отворачивая узкую морду в сторону, не желая быть рядом с кем-либо.
Мое одиночество - это только мое одиночество, мне не хотелось пускать кого-либо в него, пусть это будет Эмир. Его присутствие напоминало об утрате.
Но Солнечный лег рядом, не обращая внимание на мое недовольство. Я почувствовала тепло чужого тела, согревающее и успокаивающее.
На короткий миг во мне еще боролось желание принять чужую помощь, но его отсекала старая, совсем древняя привычка держать все в себе, желание доказать и показать свою независимость.
"Все в прошлом, ты ведешь себя глупо", с какой-то серой обреченность подумалось мне. И тем более, так хотелось забыть обо всем... Обо всем.
Я повернула голову к Эмиру, долю секунды смотрела на него широко распахнутыми янтарными глазами, а потом прижалась своей щекой к его щеке, позволив себе расслабится и болезненно сморщится.
Все-таки мне полегчало. Уже давно прошли те времена, когда я была совершенно одна. Да что там... Возможно, этих времен никогда и не было, они были всего лишь плодом максималистическо подросткового настроения. Даже в самые тяжкие времена рядом был кто-то...
Балиос. Шляпнику стало совсем худо, он сбежал, оставив меня и Эмира. Я бы никогда не подумала о том, что он способен на такое... Но его можно было понять. Если яд Шитахи окончательно отравил его...
Великие отнимают у меня всех самых близких.
Я сильнее прижалась к Эмиру.
"Не хочу потерять и тебя..."
- Это когда-нибудь закончится? - голос мой был тихим и хрипловатым.

То самое, волшебное начало.
Иногда истории суждено повториться. Например, чем сегодняшний день плох, чтобы маленький волчонок умудрился сбежать из-под опеки Ордена? Потому Саламандра и не любил волчат, хотя "не любил" не самое подходящее слово. Тигр всегда был рад поиграть с малышами, поучаствовать в их затеях, тем более что те из-за роста считали его чуть ли не равным, но он любил это ровно до тех пор, пока все эти игры были под присмотром кого-то из взрослых. Стоило же тигру остаться с волчонком один на один, как Саламандра начинал нервничать, замыкался в себе. Причиной тому можно было назвать происшествие с Кольятом полугодовой давности. Тогда Глашатай решился на себя взять ответственность и передать  часть своих знаний, касаемых охоты, молодому поколению. Кольят терпеливо слушал наставника, а затем смылся под шумок. Вот Саламандра набегался тогда!
Сегодня он тоже бежал. Сломя голову, высунув язык, Саламандра бежал и на ходу пытался найти более свежий след, след волчонка. На счастье тигра, маленькая проказница не успела далеко убежать и через пару минут впереди замелькала рыжая шерстка.
Спасибо Арашу, - устало подумал зверь и быстро нагнал волчонка, зажав маленькое рыжее тельце между лапами.
- Совсем забылась?! Или сме'гти захотела?! Маленькая и глупая! - в сердцах закричал тигр на волчонка. Шерсть на загривке стояла дыбом, и вообще в этот момент Саламандра был весь такой злой и… и перепуганный. Взрослые часто пугаются, когда пропадают дети и часто путаются скрыть свой страх под агрессией. Самозащита.
Волчонок между тем так просто сдаваться не хотела и Саламандра, может быть и понял бы её упорство, да только стояли они сейчас по разную сторону баррикад.
- Твой дом здесь, в О'гдене, и если ты хочешь и дальше жить хо'гошо, то тебе надо помнить именно, - он выделил последнее слово, - об этом.
Тигр, несомненно, хотел сказать что-то ещё, но достаточно было одного взгляда в глаза беглянки, чтобы Саламандра замолчал. В горле застрял ком, а маленького волчонка стало жалко-жалко. Казалось сам полосатик сейчас сядет рядом с Саммер и заревет во все горло.
Только не поддавайся, только не поддавайся, она только этого и ждет, - пытался уговорить себя Саламандра, но этот терзающий душу взгляд заставлял сердце сжиматься.
Такая маленькая, а грустит, почему она такая грустная?
- Твой дом здесь, - через силу выдавил Саламандра.
Смотреть на волчонка становилось всё больней и больней. Тигр и так был чуть ли не самым сентиментальным зверем на всем Рае, а тут ещё и эти слезливые глаза. Он слушал волчонка, слушал эти пламенные речи и не знал, что сказать. Казалось, маленький манипулятор победил, но одна неосторожная фраза заставила сменить шаткое «да», но жесткое «нет».
- …если ты не пойдешь со мной, не отведешь меня хоть на минуточку повидаться с родителями, я все равно сбегу, ты не можешь все время за мной следить, полосатый наставник, - молила волчонок.
Саламандра на секунду закрыл глаза, а когда открыл, то в них загорелся какой-то недобрый огонек.
- Я буду следить за тобой столько, сколько пот'гебуется, - настойчиво и уверенно повторил он, - и если пот'гебуется, я сделаю так, что никто не покинет Немую Го'гу без моего ведома.
- Твой дом здесь, - тихо, но уверенно вторил он. Верхняя губа чуть дернулась, после чего Саламандра нагнулся к волчонку и, аккуратно взяв за шкирку рыжее чудо, он собрался идти назад.
Она сама не понимает, что творит…
Возможно, его боязнь причинить больно волчонку и сыграла злую шутку, ведь как иначе объяснить, что Саммер так просто вывернулась из хватки.
- Бессердечный! Неужели не видишь, что я не люблю этот дом? неужели не видишь, что своими словами ты прививаешь мне ненависть? неужели ты думаешь, что я буду жить и слушаться того, кого не могу любить? – словно жало прожгли душу слова.
Неужели ей действительно так больно? Но что будет, если я соглашусь? Что если рыжий комочек пострадает, ведь не просто так Мастер и Мастерица держат её здесь в пленниках, значит, снаружи для неё есть опасность. Что будет, если она пострадает?
Саламандра собирался быть твердым, но последние слова убедили его в обратном. Самсе никогда не быть жестким и верным собственным решениям.
- Пойми же,  я хочу домой, уже так много времени я не видела родителей, неужели тебе трудно меня проводить, Самса? – взмолила Саммер, маленькое тельце содрогалось толи от нетерпения, толи от нервов, толи от холода.
Саламандра тяжело вздохнул.
Только сейчас он осознал, как сам хотел оказаться у полосатого бока мамы. Как давно он не видел сестер и брата? Как давно эти серые волки заняли всю его жизнь? И как ему все это надоело…
- Хо'гошо, - тихо ответил Саламандра. Он хотел было добавить, что это не ради всех этих обещаний послушания, но решил промолчать. Слишком грустно было на душе, чтобы говорить.
Так он и промолчал всю дорого, задумавшись о чем-то своем, не спуская глаз с волчонка.
- Мо'гок умеешь наводить? – безэмоционально спросил тигр волчонка, когда вдали показались городские стены, - чем тише мы будем, тем лучше.
Саламандра полуприкрыл глаза.
- Как выглядит твоя мама?

Отредактировано Саламандра (2013-03-08 13:32:42)

Сон. Наваждение. Не быль. Вот как можно охарактеризовать последние два месяца жизни Сэм.
Поспешный уход из Катакомб и переселение в дом Рокайо, отразились на настроении Саммер ощутимо -болезненно. Волчонок виду старался не подавать, но сильно переживал все это время. К человеку не тянулся, сторонясь и недоверчиво поглядывая на миловидную улыбчивую девушку. Все чаще Солнечную можно было застать тоскливо поглядывающей в сторону двери, несомненно ждущую появления огненной морды своего горячо-любимого батюшки, ну и мамы конечно же. Однако Эмир не появлялся совсем, с того злополучного утра, как вышел из Катакомб и исчез, а Авали приходила редко. Одиночество, невосполнимое одиночество охватывало душу Саммер, ибо ни кто не может заменить родителей в душе ребенка, который живет их любовью, дышит ей… Грызла, грызла душу изнутри непонятная тревога и тоска. В такие минуты волчонок замыкался в себе и много думал о случившимся, зачастую избегая даже игр со своими братьями, сторонясь присутствия рядом кого бы то ни было. Много, слишком много вопросов роилось в голове, но опыта жизненного не хватало, ответов не было, а мучения и не понимание происходящего вводили в транс. С этих пор началась самостоятельная жизнь неугомонной Сэм. Чувство не нужности, брошенности закралось в юную душу страхами и сомнениями.
В один из дней, в доме человека снова появилась растревоженная мать щенков. Сэм радостно взвизгнув со всех лап рванула на встречу Ласточке, но уже следующие слова что нужно куда-то идти настораживали малышку. Тот переход, в конце зимы был тяжелым. Единственное что помнила Самаер кроме белой пелены снега, так это всеобъемлющую усталость. Когда казалось бы все ужасы остались позади, но… Мама их бросила. Оставила с чужими волками, на чужой земле, совсем одних. Ушла. Ушла, сказав, что так надо, что все это нужно для их спасения. Авали много, много чего говорила, но Солнечная упрямо мотала головой, твердила свое «Нет» и отказывалась понимать что-либо. Не могла душа ребенка уразуметь отказ родителя от родной кровинки, во спасение чего бы то ни было, не принимала малышка жизнь без материнского и отцовского тепла и начинала медленно ненавидеть мать за то, что она с самого рождения лишает ее нормального детства. Сэм со слезами и болью плескавшейся в ярких зеленых глазищах смотрела как Ласточка поспешно скрывается в снежной пурге, смотрела и чувствовала как в ее сердце разверзается пропасть обиды и не понимания.
После ухода Авали, малышка никого к себе не подпускает особо, держится отчужденно, альф Ордена ни в какую не воспринимает как замену родителей, пытаясь избегать с ними встреч, словно и они повинны в жизненной несправедливости, которая приключилась с ней и ее семьей. Однако любопытный волчонок находит обряды и молитвы богам весьма забавным занятием, а потому, везде черный носик Сэм пытается залезть, зеленые глаза лукаво и с задором наблюдают за поведением чужой стаи, которую она решилась никогда не называть своей. Торжественность, обрядовость и некая тайна - интригуют щенка, с упрямством и неслыханной инициативой, Солнечная старается разузнать побольше обо всем, что касается высших сил, покровительствующих роду псов.
Еще одной неожиданностью для рыжей стало соседство рядом с ней, в Ордене, других, чужих щенков, которые по возрасту были такими же как и она сама и ее братья-сестры, а потому Саммер не упускает случая доказать всем и вся, что она как минимум во всем ровня своим сверстникам, а то и лучше них. Так проявляются ее лидерские качества, заложенные в юной гордой душе, нередко подкрепляемые взаимными тумаками, детским рычанием и нахлобучиной от взрослых.
Переход в Орден был воспринят однако однозначно и категорично - в штыки. Никакие доводы не действовали на упрямую малышку, поскольку волчонок был уверен, что мать их предала.  После этого, Сэм перестает доверять даже близким ей волкам: братьям и сестре. Держится несколько отстраненно, переживая муки внутри себя. Отсутствие рядом Эмира – угнетает. Сэм решает, во что бы то ни стало вернуться в город, найти любую лазейку, использовать любой шанс для побега и вот вскоре ей это удается…
Начало весны. Ранее утро. Тишина.
Огненная, яркая вспышка, словно всполох пламени, мчится подросшая Сэм вперед, туда, где по ее подсчетам должна быть дорога в Город, а проще дорога в неизвестность. Зеленые глаза горят азартом, надежной, светом, мыслью о скорой встрече с родителями, мыслью о возвращении. Эмоции хлещут через край. Ветер шумит в мохнатеньких прижатых к макушке ушах, не большие, но окрепшие лапы вязнут в талом снегу, но это не останавливает упрямицу. Скачок, скачок, еще один. – Папа, я иду к тебе! – шептала малышка и барахтаясь в сугробах, высунув розовый язычок упрямо скакала вперед. Однако радовалась маленькое огненное чудо не долго, так как в разгар побега, преследование в виде полуволка, настигло ее и разразилось грозными криками и увещеваниями. Оказавшись между лап полосатого волка, Сэм попыталась извернуться и выскользнуть, но не вышло, так как захват был слишком удачен. Следом за действием послышались, упреки и наставления? Малышка фыркнула и обиженно с вызовом произнесла - Вот как раз таки я, дядя, знаю кто я и не имею привычки что-либо забывать! - гордо задрав носик, пискнул щенок. - Все чего  я хочу - вернуться домой и увидеть родителей, которых мне не могут заменить все ваши Боги! Это же нормальное желание? Я хочу домой! – пискнула упрямо и невольно, на ее зеленых, словно изумрудных глазах, навернулись слезы, слезы грусти, тоски и отчаяния одновременно. С мольбой взирала она в глаза преследователя и вот на мгновение ей показалось, что зверь заколебался, в душе промелькнула надежда, но последующие слова незнакомца, а точнее мало знакомого волка, снова накрыли мрачными предчувствиями детскую душу. - Это не мой дом. - с дрожью в голосе и застывшими слезинками, произнесла Сэм, - Он никогда не был моим и навеки останется чужим и холодным, лишенным улыбки матери и ласки отца. Если ты не пойдешь со мной, не отведешь меня хоть на минуточку повидаться с родителями, я все равно сбегу, ты не можешь все время за мной следить полосатый наставник. - умело избежала слова "волк" малышка, уже давно заметив, что этот странный зверь считает себя совершенно другим животным. - Мне не будет хорошо. - очень тихо добавила, - Не может быть хорошо в сиротском приюте. - тут слезинка невольно поползла по ее огненной шерсти, Саммер подняла свои прозрачные, чистые и молящие глаза на Самсу, наполненные такой тоской, что в них можно было просто утонуть. Маленький ребенок вкусивший боль, где справедливость? Казалось счастье так возможно, еще немного и она вернется домой, но... внезапно хищник изменился в "лице" и произнес свое жесткое "нет". Сэм окаменела, сердце буквально провалилось в пятки и рыжая почувствовала как зубы полуволка берут ее за шкварник, но не тут то было, минута робости мгновенно прошла и Сэм не собиралась так просто сдаваться. Резко дернувшись, разок и еще, она добилась того, что тельце выскользнуло из пасти дяденьки, оставив там кусок ее яркого меха. Тут же волчонок отскочил в сторону и воинственно с гневными укоряющими нотками, с просто вселенской обидой пррычал - Бессердечный! Неужели не видишь что я не люблю этот дом? Неужели не видишь, что своими словами ты прививаешь мне ненависть как к себе, так и месту где я обречена жить сейчас? Неужели ты думаешь, что я останусь тут жить и стану слушаться того, кого не могу любить? - пискнула Сэм и жгучие слезы отчаяния, гнева и несправедливости застлали ей глаза. - Рано или поздно, я найду момент и сбегу. – зло и упрямо повторила рыжая. -  Скоро я вырасту и тогда, ни кто не сможет угнаться за мной! - дрожа от напряжения всем тельцем выпалила она, - Пойми же. – принялась вновь канючить Саммер, исходя из принципа «Не нытьем, так катаньем». - Я хочу домой, уже так много времени я не видела родителей, неужели тебе трудно меня проводить Самса? - впервые произнес волчонок имя полосатого, - Я буду слушаться тебя. - взмолилась плутовка. – Обещаю, что наш поход не принесет бед и я готова вернуть в Орден, только дай мне возможность сходить в Город. - говоря так, Сэм конечно не обещала слушаться его всегда и во всем, а потом жить в Ордене до конца дней своих, но все же, на неделю ее послушание было обеспеченно. Мудрый зверь внял мольбам «ребенка» и не говоря ни слова, с грустной, задумчивой мордой, молча повел рыжее чудо в Город. Всю дорогу Саммер вела себя примерно, являя собой образцово-показательного щенка, который за весь длинный путь ни разу не пикнул и не заикнулся о том, что устал смертельно. Малышка старалась изо всех сил угодить наставнику, боясь до последней минуточки, что тот может передумать, а потому пересиливая боль в лапах и ужасное чувство охватившего голода, вышагивала следом за полосатым. Неподалеку от людского поселения Самса остановился и задал вопрос, на который Сэм поспешила ответить сразу же, - Да, конечно я уже умею наводить морок, поскольку наша ма…- тут она споткнулась на слове, проглотила вдруг возникший комок из обиды и слез и продолжила, - Одна волчица научила нас этому, едва мы смогли что-то видеть, слышать и осознавать. После этого, волчонок почти тут же нацепил морок милой симпатичной кудрявой девочки лет пяти, которая стояла и робко улыбалась Саламандре. – Она похожа на Ласточку. – не задумываясь произнесла Саммер нежно и тепло, описывая внешность своей матери, - Очень легкая, не большая, серенькая и теплая. – при этих воспоминаниях слезы вновь засверкали маленькими капельками в зеленых больших глазах, но уже через секунду на мордашке стала заметна хмурая тень. – А вообще я ищу отца. – с нотками обиды произнесла Солнечная. – Мама бросила нас. – отрывисто тяфкнул щенок, словно ставя точку и закрывая больную тему. – Отец похож на меня. – дала последние описания малышка и растаяла от гордости от того, что является копией своего обожаемого родителя.

Эмир прищурил изумрудные глаза и задумчиво сдвинул мохнатые бровки. Волк медленно заговорил, низким и утробным, словно вибрирующим голосом, нет, рокотанием, рождающимся где-то в глубине сильной и широкой груди:
   - Знаешь, я ведь никогда не верил в судьбу. Да и к Богам относился скептически. Но знаешь... Когда я встретил тебя и Балиоса... Что-то подтолкнуло меня к тому...ну, к тому, что я сделал. Я почувствовал это внезапно, словно что-то мне в голову ударило. Наверное, наша встреча и была той самой судьбой... Так что, я думаю. с ней шутки плохи. И если боли суждено закончится лишь после смерти... Придётся быть мужественными и терпеть.
   Сделал паузу в своей невесёлой речи Солнечный и через некоторое время снова заговорил.
   - Единственное, что я могу тебе обещать, так это то, что буду с тобой до последнего своего вздоха. И я давно уже отдал тебе своё сердце... Точнее всё, что осталось от сердца.
   На этом рыжий самец поставил твёрдую точку, снова прикрывая зелёные, как у кошки глаза и погружаясь в подобие чуткой полудрёмы. Краем уха Эмир услыхал тихий-претихий шёпот Авали и уголки губ скривились в подобии довольной ухмылки. Словно несчастного и всеми брошенного бродячего кота угостил сметаной какой-то великодушный добродетель.
   "Я всегда буду рядом... Хотя, как бы близко ты не была. это недостаточно близко."

4 пса-охотника.

Лаф

Отредактировано Game Master (2013-03-12 14:13:37)

В мечтах этот зверь относил себя к "не из робкого десятка", но в реальности последние месяцы боялся покидать даже родную нору. Земляной волк всегда останется земляным волком, как бы не хотелось ему стать тигром, но кто мешает мечтать. Да и что ещё делать в этом мире, кроме как мечтать? И он мечтал. Мечтал, что однажды вернется в родную клетку, забудет всех этих волков, как кошмарный сон и мягкий розовый язык большой полосатой мамы пройдется по загривку, что вечно торчит дыбом. Что его держит возле этих волков? Саламандра предпочитал делать вид, что не знает ответа, всем же говорил, что заботится о них, но настоящий ответ был прост. Страх одиночества.
Маленькая волчица отвечала на вопросы, пускай и слегка размыто, но она ведь только волчонок. Хотелось сказать ей, что все хорошо, прижать к теплому боку, чтобы волчонок действительно почувствовал, что всё хорошо. Хотелось, чтобы Орден стал для неё домом, как и для самого Саламандры. Пускай не таким уютным, как прежде, слегка пугающим, не привычным, но домом.
Может зря я согласился? Если уходят, то уходят насовсем и не должны возвращаться?
А рыжая маленькая волчица продолжала. Её мама похожа на ласточку. Самса, видел ли ты волков, похожих на ласточек? А тигров, похожих на волков?..
Хотелось сказать, что мамы не предают, что мамы - это самое важное, что у нас есть, что обиды проходят, братья и сестры уходят, а мамы остаются, они должны оставаться, но...
Что-то зашелестело в кустах. Тигр остановился и повернул голову, навострив уши, но ничего.
Может показалось? Может, стоило оставить волчонка и самому найти её родителей? Нет, когда нас мало, разделяться нельзя, на неё могут напасть хищные птицы, она ведь такая маленькая!
Саламандра вспомнил, про ворону, что не дает ему проходу последние месяцы.
Может, это она?
Раздался смех. Горький, противный. По телу пробежали мурашки, подымая и так торчащую в разные стороны гриву вверх. Вопрос.
Саламандра знал, что с собаками можно договориться, он ведь жил в Городе, он зал их, но не этого.
С каких пор собаки стали такими злыми? С каких пор они так нехорошо смеются?
- Могоки вы умеете наводить? - сквозь кислый смех прозвучала фраза.
Как удар поддых.
Они издеваются, они смеются, как они смеют!
В глазах заблестел злобный огонек. Ни рыка, ни предупреждения. Просто в один миг полосатая молния, совершенно бесцельно, в приступе ярости бросилась на наглого пса, что посмел задеть гордость маленького тигра. (заявка)
Это нельзя пускать на самотек!
Как бесцельно. Как самоуверенно. Как глупо. Как просто увернуться. Он забыл про волчонка.
Гнев выжиг всё.

Все складывалось просто замечательно. Надежда гордою птицей стала ярко реять в детском уме, набирая высоту и заметно воодушевляя яркую рыжую вспышку в волчьем обличии, а точнее, щенка в мороке, на самое радужное будущее. Небольшая на вид девочка лет четырех, весело улыбаясь, глядела с восторгом и нетерпением на виднеющиеся городские окраины, сердечко призывно билось в груди в ожидании чуда. Сэм надеялась, что как только она отыщет своего отца, все ее горести – печалести мгновенно канут в прошлое, тогда ей станет как прежде хорошо, уютно и тепло, она сможет вымолить, упросить родителей забрать всех: ее, сестричку и братьев из чужой обители «домой», пусть этот город и не похож на дебри лесные. Много ли нужно ребенку, чтоб ощутить счастье, чтоб детское сердечко трепетно и быстро забилось в груди? Нет, нужно совсем мало, нужна надежда, а этот полосатый полуволк, подарил мятущейся, истосковавшейся душе щенка эту самую надежду. Беззаботно вышагивая рядышком с Саламандрой, с улыбкой созерцая кроны голых пока еще деревьев, Солнечная зелеными огоньками глаз с любопытством выхватывала из собственного окружения любые мелочи, в том числе и задумчивую морду своего провожатого. Внезапно из кустов, совсем рядом, послышался отвратительный смех, от которого малышке стало не по себе и еще немного жутковато, от чего она зябко поежилась и тут же с удивлением и толикой страха поглядела в сторону, откуда донеслись столь неприятные звуки. Навстречу вышел довольно крупный пес со злорадным блеском глаз, кривой издевательской усмешкой и не менее возмутительными речами. От неожиданности, Сэм растерялась, так и замерев на месте, словно приросшая к раскисшей почве, но ее провожатый! Мгновение и «Полосатик» метнулся на пса, даже не устрашившись зрительного преимущества недруга и размеров, сейчас Самса походил на разъяренного, свирепого зверя, что ни как не укладывалось в юной головушке Сэм, привыкшей видеть полуволка совсем в другом свете обыденности. – Что вы делаете? – звонко и испуганно раздался детский голосок среди шума, - Зачем вы его дразните? – с ноткой сожаления, возмущения, уже громче прозвучали слова и маленькая девочка подскочила к громадному псу, аккурат под самый нос, становясь меж ним и Саламандрой, укоризненно уставившись на него своими пронзительными зелеными глазищами. В глубине этих драгоценных изумрудов было столько возмущения, столько неодобрения и удивления, что если бы все эти чувства можно было бы превратить в водную стихию, то пса несомненно засосал бы зеленый водоворот посреди волнующегося океана. – Вы такой взрослый, а ведете себя, как пятимесячный задиристый щенок, - бесстрашно отчитывала клыкастого зверюгу Сэм, даже не догадываясь о том, что перед ней может быть смерть в телесном обличьи. НЕ сталкивалась, не встречалась кроха ранее с собаками, не делали и не причиняли они ей зла, а потому в ярких очах щенка искрился интерес и любопытство, порой даже восхищение от того, что эти «чужие» волки так не похожи на всех тех, с кем она была знакома. Вот что значит таиться, жить отдельно от реального мира, к которому у Солнечной была неимоверная тяга, просто сверхъестественная, - Дяденька. – зачарованно глядя в глаза пса протянула она нежным голоском и заулыбалась, - А вы из какой стаи?А как ваше имя? А вы самый главный? Я прежде вас не встречала! – вот вам и пожалуйста, тонны вопросов заполонили ее хорошенькую головку, на языке вертелась масса различных слов, а угрозы эта шкодница не ощущала, вот не могла представить Сэм, что этот зверюга без труда с легкостью перекусит ее пополам и не подавится. Волчонок радостно завилял хвостом, в нетерпении перебирая лапками на месте и даже приоткрыв рот, а морок принялся приплясывать на месте, потряхивая кудряшками на аккуратной голове маленькой девочки.

Эмир послушно встал вслед за Ласточкой, верный, готовый в любой момент подставить ей своё крепкое плечо, поддержать, если та оступится. В прочем, так было всегда, волк всегда был готов выручить свою обожаемую Авали. Сейчас очень захотелось хотя бы про себя назвать волчицу "своей", но в слух...нет. Никогда не скажет.
   Резкий запах псины и голоса самец почувствовал за мгновение до того, как Авали подала голос. Альфа замер, напрягшись всем телом и мотая тяжёлой головой из стороны в стороны, стараясь получше уловить звуки и запахи развитыми органами чувств прирождённого лесного хищника.
   - Пойдём. - тихо, но твёрдо бросил Эмир, медленно направляясь в нужном ему направлении, постепенно набирая скорость.
   Массивный волк тяжело мчался вперёд, туда, где он возможно сейчас нужен. Ничто не будет теперь происходить в этом Городе без ведома Солнечного, он пообещал самому себе. Ни одна ненавистная слюнявая морда легионера безнаказанно не появится здесь, и не один щенок не будет разлучён со своими родителями.
   Вожак не скрывал себя, незачем. Пусть все слышат шаги тяжёлых лап, под которыми громко скрипит рыхлый снег и трескаются сухие ветки. И вот, выскочив на место происшествия, словно чёрт из табакерки, волк громко пророкотал.
   - Что здесь происходит!?
   Кровь стучала в ушах а в груди зажглась искра раздражения. Эмир сосредоточил своё внимание на собаках, краем глаза заметив что-то маленькое и полосатое. А вот собственную дочь, рыжий комочек, он даже не приметил, слишком занят был. Картинка почти что расплывалась перед взором.

Я бежала за Эмиром, шумно дыша. Супруг, кажется, не хотел скрываться, я же совсем забыла, что это якобы необходимо, во мне жило волнение и я инстинктивно начинала бояться того, что мне доведется увидеть в тот момент, когда мы окажемся возле источника шума.
Перед нами стояли шестеро. Четыре пса, полосатый, мелкий, представитель собачьих и...
- Саммер! - воскликнула я от удивление, громко и звонко.
Она была тут.
Я проклинала свою интуицию. Я ненавидела свои предчувствия. И зачем она пришла?! Неужели она не понимает, что здесь может быть опасно?! Кто выследил её, кто видел её, пока она шла к городу? А если это был кто-то из Легиона? Или еще что?
И да. Не смотря ни на что.
Я была рада её видеть. Вздорный носик, огненная, как у Эмира, шкурка, звонкий голосок... Я соскучилась по ней. Хотелось прижаться к Сэм, обнять лапами, оградить от всего, окружить заботой и нежностью... И больше никуда не отпускать. Но, увы, это было нереально.
И скорее всего, как бы мне этого не хотелось, мне придется отругать дочь и отправить обратно в Орден...
И тут один из псов толкнул волчонка. Засмотревшись на Сэм, я даже и не заметила, что рядом стоят охотники.  Несколько прыжков - и я уже возле дочери, помогаю подняться с земли. Когда Солнечная оказалась в более-менее устойчивом состоянии, я оскалилась и зарычала на маламута:
- Ты горько пожалеешь, шавка, о том, что посмел поднять лапу на щенка.
После чего обернулась к остальным охотничьим собакам, закрывая от них свою девочку, взъерошив шерсть на загривке.
- Вы все пожалеете, - а потом подняла морду к небу и разгорающемуся закату и завыла.
Этот вой был мало знаком волкам моей стаи, зато его прекрасно знала Мая. Именно этим воем я призывала свою верную спутницу, тигрицу, которая неотступно следовала за мной. Я знала, она была где-то рядом, была где-то здесь.
И сейчас нужна была её помощь.

Клыки щелкнули в воздухе. Неудача и попытка убедить самого себя, что так даже лучше, так должно быть, но как противно. Ослепленный яростью, он рычал и скалился, а глаза горели дьявольским огнем. Такой маленький и безобидный и такой злой. Маленький рыжий лучик прошмыгнул быстро и незаметно, тут же оказавшись между Саламандрой и псом.
Зло. Зло. Ярость. Всё зло. Все враги! Сознание зло! Всё зло! Все зло!
Но этот голос выводил из яростного оцепенения, заставлял смотреть на мир по-другому, заставлял подергивать ушами в такт словам, заставлял опускаться торчащую шерсть...
Саламандра сглотнул, верхняя губа всё ещё дрожала от напряжения, но он старался себя успокоить, старался выглядеть спокойным, что не получалось совсем. Его цель Саммер. Помочь найти малышу родителей, помочь ей выжить в этом мире, а необдуманно бросаться на первых встречных, но почему тогда так сильно жжется в груди? Почему он с первых слов питает такую ненависть к псу? Ведь собак должны ненавидеть волки, а он...
- Саммер! - громкий крик вывел тигра из оцепенения, он повернул голову, чисто автоматически на шум и увидел волчицу. Не большую серую волчицу.
Нет, только не волки, только не волки, они всё испортят, - запаниковал полосатик, - бежать от сюда, хватать Сэм в зубы и валить, пока псы увлечены волком.
Но сделать Саламандра ничего не успел. Возле лап волчонка уже не было. Он выругался про себя на малышку и было кинулся к ней, но серая волчица его опередила. Она не была похожа на ласточку, как рассказывала Саммер, но то с каким остервенением она сыпала проклятьями на псов, Саламандра понял, что если она не мать, то давно знакома с рыжим комочком.
- Ты должен их отпустить, - хриплым голосом прорычал Саламандра ближайшему псу, что пнул волчонка совсем недавно. Тигр облизнул клыки, лапы трясло от перенапряжения, но отступать Самса не собрался. Это уже не дело принципа и не обида, он должен защитить волчонка во что бы то не стало, он отвечает сейчас за Саммер. Не эта серая незнакомая волчица, а именно он, Саламандра.
Краем глаза он заметил рыжую с черными полосами фигуру, но даже взгляда не перевел. Саламандра смотрел на пса, что был перед ним и внимательно слушал, не рыпается ли кто из остальных псов.
Это называется состояние аффекта. Его бы оправдали, да только повода нет. Пока нет...