Сильное плечо мягко и осторожно прикоснулось к волчице, отчего ту немного скосило в сторону - измотанность и голод давали о себе знать даже при таком безобидном толчке. Когда Непокорный сказал про отдых, усталость будто стала еще сильнее, и Забава жалостно заскулила.
- Нуу... Не напоминай мне про отдых...
    Одни мысли об этом сладком и вожделенном ничегонеделании подкашивали лапы, уничтожали последние силы и так соблазнительно тянули грохнуться в мягкий сугроб. Шло жестокое и не равное сражение с внезапно проснувшимся забвением, тянущим в небытие, набирающем силы и покрывающим собой всё.
    Волки шли очень медленно, над лесом уже успела проснуться первая звезда, но Забава её не увидела - глаза закрылись, твёрдо решив не открываться в ближайшие часов десять, даже если перед ними встанет самое редкое чудо природы. Совсем не следя за дорогой, лапы сами, по инерции, тащили полууснувшее тело, полностью доверившись своему верному проводнику.
     Забаве очень хотелось о чём-нибудь поговорить, чтобы не уснуть на ходу, но ничего не приходило в голову. Неужели с Непокорным было совсем не о чём разговаривать? Да нет, обычно Забава может найти общий язык даже с камнем, но только не сейчас. Они шли молча, каждый со своими думами в голове... Мысли мохнатой скорее носили хаотическо-бредовый характер, хотя то и дело в них врывалось что-то стоящее и логичное, но уже через секунду оно тонуло в несвязном море бессознательного бреда...

----> Логово Оплота

---------> Пустая поляна

Я бежала достаточно неторопливо, обдумывая план действий. Нельзя, чтобы Валькирии меня заметили, иначе пропало все задание и мое вступление на службу Азазелю... Боги, дайте мне сил и уберегите меня от глаз Валькирий...
Возвращаться на свои бывшие территории пришлось снова через Беличий лес. Я пыталась вдыхать как можно больше воздуха, чтобы выловить нужный запах, ведь Изгои вроде бы шли от Ассасинов. Они должны были пройти здесь, только вот... угадать бы, где они остановились. Когда я еще была у Валькирий, Изгои прибыли на Оленье пастбище или куда-то туда... На Травяной луг. Не очень помню. Главное, чтобы они не поменяли свое место стоянки.
Запах Вираго я поймала уже здесь. Наверно, темнолунки темнолунок учуят друг друга издалека... Я навострила уши и бросилась по запаху, возбужденно виляя хвостом. Неужто победа столь близка? Неужто не придется идти к Валькириям и мелькать там своим запахом?
Вираго явно ушла не столь далеко. Вроде бы Рейган говорила, что некоторые отстали от группы, возможно, Вираго стала одной из них. Запах ее становился все сильнее и отчетливее, и вот, буквально на окраине леса, ближе к землям Валькирий, я заметила движение между деревьев.
- Вираго, - окликнула я бывшую состайницу, громко и настойчиво; и побежала к ней, резко перейдя на галоп. Я не хотела упустить ее из виду, и очень надеялась, что она выслушает меня. - Вираго, постой!
Остановившись буквально в паре метров от волчицы, я с одышкой сообщила:
- Тебя ищет Азазель, - тяжело дыша, я смотрела на самку, ожидая ее ответа - она наверняка не ожидала этой новости сейчас.

Время шло не минутами, время казалось вечностью. Однако в этот отрезок вечности ничего не менялось, разве что, кроме мыслей в косматой голове. А настроение все падало, ровно как и солнце закатывалось за горизонт, где-то там под свинцовой тучей.
Позади послышался хруст, чьи-то тяжелые сильные лапы пробирались толи вслед за черной, толи параллельно с ней. Уши обернулись назад, а нос жадно втянул воздух улавливая еле различимые нотки уже знакомых Изгоев.
- Вы, госпожа, против не будете, если мы продолжим путь?- раздалось от тех самых шагов, выдавая в новом спутнике...Овенцим?  Ованцим? Освенцим?
-Пес тебя знает как тебя там...
Вираго плюнула в сердцах. Не нравилось волчице положение вещей в этой никчемной жизни, ох как не нравилось. Бесполезное, низкое, предательски унижающее место в стае, вышестоящие сварливые самки (которых Ведьма и без их положения спокойно ненавидела), постоянные палки, которые торчали из колес ее же колесницы...Где же тот вечный мир и целый рай, который она так уж красиво расписывала и распланировала в своем далеком детстве? Где же брат, что обещал солнце и звезды у ее лап? Чтобы убрать всех этих... Неверных прочь.
Морда вновь была опущена, а зеленые глаза уставились в одну точку. Овенцим уже скрылась за ближайшими деревьями, гордо и целенаправленно продолжая свое шествование к Изгоям. Однако ступни же Чернодушной будто примерзли к злосчастному местечку под деревом и рядом с шишкой, нарочно не пуская свою обладательницу сделать первый шаг и..
И вероятно это было отнюдь не напрасно.
Вираго, постой!- раздалось позади. Голос казался поразительно знакомым, однако место он занимал явно не в розовых мечтах о пряничных домиках. Скорее ему была отведена комната где-то в архивах с проклятыми Темнолунцами и чертовым Аресом, чтоб его медведи разорвали.
Самка резко обернулась, клыки уже были обнажены, а холка топорщилась вверх, будто на волчице верхом сидел дикобраз. Однако чутье несколько подвело самку, ибо пришедшая по ее следам самка была скорее такой же "бездомной" от Темных, как и сама Ведьма.
Оскал был спрятан, на морде появилось отсутствующее выражение, смешанное несколько с презрительным скептисом, так как кипишь от Шивы можно было даже носом чуять. Что же она принесла ТАКОГО?
-Тебя ищет Азазель- последнее слово будто пулей прошло в голову, разобранное даже сквозь сбитое дыхание гонца.
Брат? Азазель ищет ее спустя такое долгое время? Почему, какого черта не раньше? Где он был?? В голове тут же начал вести свое гнусное дело вихрь негатива, эмоций и обид, которые Вираго хотела давным давно сжечь внутри себя. Ведь с момента когда самка видела Аза самая глубокая рана от клыков Ареса уже затянулась.
Невооруженным глазом можно было видеть смену эмоций на волчьей морде. Негодование, радость, гнев и ненависть, самобичевание, интерес, нерешимость, решительность...Целый букет.
- Где он?- единственное, что смогла выпалить Куцехвостая, прямо пылая от нетерпения, однако стараясь сохранить свою стойкость и непосредственность.
Запах Валькирий щекотал нос...

Отредактировано Virago (2013-02-18 12:47:56)

- О, кстати о барсах, - неожиданно я вспомнила, что что-то такое Соул говорил, но я как-то пропустила это мимо ушей, а сейчас начала думать, что может быть важно. – Я их несколько раз видела, еще, когда находилась в Темной луне, но никогда не контактировала с ними, - я легенько мотнула головой. – Чаще они находятся ближе к горам, к северной части.
Дальше наступила тишина. Мы наслаждались этой тишиной, чувствовали наше тепло. Приятно, ничего не скажешь. Такое чувство, что я опять возле любимого, но это немного другие чувства, не любовь, я была так уверена. Я смотрела на этого светло-серого самца, как на самца, но не думала о нем, как о любимом, а просто другом, может лучшем, и еще не собиралась изменять свои мысли, но что ждет меня дальше?
- Морок, чтобы скрываться между людьми, - сказала я. – Мы так и живем, скрываемся между людьми, общаемся с ними. Только собаки могут видеть сквозь морок, и нужно быть осторожным, - я немного отошла от волка, и ответила на вопрос о человеке. - Что с человеком я не знаю, наверное, охотники помогли ей, потом узнаю все, - я замолчала, вспоминая то, как меня учили наводить морок, и как я учила этого своих волчат.
- Сначала, нужно представить образ человека, ты ведь видел людей? – спросила я. Ну конечно он видел, но все же, насколько отчетливо видел? – Некоторое время, морок будешь наводить сознательно, потом, если часто пользоваться,  это войдет в автоматизм, особенно при виде человека.

Она тоже боялась. Боялась не так, словно это был животный страх перед чем-то, а боялась так, будто не верила в правдивость мною сказанного. Для меня тоже эта новость стала внезапным ударом, но стоит ли сейчас думать и размышлять о том, чего уже нет? Я ушла из умирающей стаи и возможно пришла в разрастающуюся и цветущую. Кто знает, что меня ждет там, по ту сторону границы? Лживые хищные морды или приветственные улыбки? Сентинел...
Сердце на мгновение сжалось, и я ощутила волнение перед встречей. Тряхнула головой, сбивая мысли - не об этом сейчас думать надо, не об этом. И посмотрела на Вираго, ища в ней хотя бы какой-то огонек уверенности и доверия.
- В..Веди, - все же решилась волчица, и я чуть улыбнулась, пытаясь подбодрить будущую альфу.
А вдруг, если мы все же станем хоть чуточку ближе, мне удастся стать ее помощницей? Опыта я вдоволь хлебнула с Валькириями, да и... чисто дружеские, настоящие волчьи отношения междву двумя самками одного возраста - почему нет? Может быть, и мне получится вернуться к той жизни, которая у меня была в старой Темной Луне...
Я кивнула, и двинулась в сторону Лисьих холмов, туда, где нас должен ждать Азазель. Теперь я буду более внимательной - нужно изучать свое новое руководство, поинтересоваться должностями, могу ли вернуться на свой прежний пост...
- Я тоже возвращаюсь, - как бы между прочим проговорила я, неторопливо бредя по лесу в сторону темнолунской земли. - Ухожу оттуда, куда шла ваша группа.
Последнее я сказала с более нахмуренной мордой, словно говорить это было неприятно. Пусть будет так. Я не злилась на Валькирий, я злилась на себя и на свои возможности, которые слишком переоценила. Но уже точно была уверена, что там таким, как мне или Вираго, просто нечего делать.

---------- Пустая поляна

Изумруд резко перевела тему и вспомнила о его рассказе о барсе. У Соула на душе стало как-то тепло, ибо чёрная подруга не забыла о его приключение с барсом и даже кое-что рассказала из личного опыта. Волк улыбнулся, и его улыбка едва ли не достигала висков, а хвост возбуждённо подметал снег, говоря о огромном интересе своего обладателя.
- Вот именно на Севере мы и живём, - мягко ответил воитель, что, вообщем-то, стражница сама прекрасно знала сама и не раз побывала на землях, которые за последнее время стали для него какими-то близкими и родными.
Дальше подруга стала пояснять ход их жизни в городе. Оказывается – вот оно как, сложно! Постоянно держать этот чёртов морок, о понятие котором самец слышал лишь изредка. Наверное, для городских это вошло уже в привычку – жить в постоянной опасности. Жить на территориях Первого Ветра куда проще: там леса, там постоянная свобода, где ненужно постоянно наносить человеческое обличие, а жить со спокойной душой и охотиться в своё удовольствие. Наверное, Изумруд такая жизнь казалась типичной и нудной, но для нашего героя, никогда не любившего экстрима и предпочитавшего спокойствие – в самый раз.
- Конечно видел. Ты помнишь, как мы с тобой в первый раз встретились? Вот тогда я чётко разглядел человеческое существо, да и не раз в лесу их встречал. Правда, понятие не имею, как различаются у них самец и самка, - признался Соул, равнодушно поведя левым плечом и дёрнув ухом в сторону резкого звука – да, пожалуй, они тут были далеко не одни. – А вдруг я представлю самку и навсегда останусь с мороком-самкой? – хизикнул Соул, дружески пихнув Измруд лобастой головой в плечо, правильно рассчитав силы и не повалив волчицу, уступающую ему в телосложении и размерах, на землю.
Всё-таки дружба – это бесценно.   
Ему очень нравилось, что он может быть свободным в общении с волчицей из соседней стаи, поделиться с ней всем, что камнем лежит на душе и получить поддержку и совет. Пожалуй, никто такой дружбы, которой наградила его зелёноокая, никто предоставить не мог. Сакура, разве что.

Симпатичную мордочку собеседницы украсило её задумчивое выражение, поэтому на шутку она никак не отреагировала, о чём Соул, впрочем, и позабыл. Кстати, свои серьёзным видом подруга не раз напоминала ему Сакуру, которая тоже редко смеялась, но всегда могла поддержать и утешить, а это являлись прекрасными качествами для друга. Правда, повторюсь в сотый раз, Соула с бывшей альфой Первого Ветра связывала не только дружба; наш герой абсолютно уверен, что влюбился раз и навсегда, и с его стороны была именно любовь, то что испытывала белоснежная красавица в момент его прикосновения к её мягкой шерсти? Что она испытывала, когда его дыхание касалось её ушей? Что она чувствовала, когда её ученик проявил себя прекрасным воином, готовым идти на многое ради своей стаи? Последняя фраза, брошенная ею, значила именно то, что она знала о его чувствах, но то, что она испытывала сама, он никогда не узнает, что делало его тоску ещё сильнее.
Он никогда не сможет забыть её. Он никогда не сможет просто так выкинуть из головы этот волшебный голос; ему никогда не избавить от чувства её прикосновения; он никогда не сможет ощущать себя таким, каким чувствовал рядом с ней; правда, её родной, всегда щекотавший ноздри запах уже перестал уходить из его памяти, что разочаровывало его ещё сильнее. Ему никогда не услышать этого спокойного тона, но настолько требовательного, что он всегда был готов подчиниться ей и защищать её. Ему хотелось не расставаться с ней ни на миг, возможно, воспитывать их общее потомство и жить типичной жизнью волка, медленно состариться и уйти на небеса к Антею. Но судьба – штука серьёзная и все планы на жизнь поломала Соулу.
Тоска стала временным периодом. Состайники всё чаще и чаще стали видеть в нём волка, который был во время правления Сакуры. Но никто из белошкурых не догадывался, что ему никогда не стать таковым, коим он являлся тогда: конечно, боевые способности он не растерял и постоять за стаю мог; охота, что никогда не являлось его любимым делом, тоже пошла в лучшую сторону. Но что-то дёрнулось в душе,  и навсегда покинуло жизнь воина.
- Хорошо, - медленно ответил Соул, стараясь выплыть из потока мыслей и вернуться в реальность. Представить образ того мужчины было несложно, хотя внешность у человека была самой обыкновенной. – Слушай, а самцов-людей и самок-людей можно различать по запаху, как это делают с разнополыми особями волков?
Изумруд обошла его кругом, абсолютно так же, как это делала Сакура. Соул тихо икнул про себя, но больше не один его мускул не дрогнул на лобастой морде. Тихие слова Изумруд коснулись его ушей.
Он начал прокручивать у себя в голове образ высокого и серьёзного мужчины. Глаза, почему-то, сами собой сразу стали карими, как у самого волка. А вот цвет волос начал метаться от светло-русого до тёмно-коштанового, правда, выбор остановился где-то на золотой серединке. Образ человека начал нравиться ему, ему захотелось подойти к этому человеку, узнать его, но он всё-таки понимал, что это всего лишь плоть его воображения.

Она беспокоилась о нём.
От этой мысли стало как-то приятнее на душе. Вообще, Изумруд очень часто проявляла свою заботу, но на этот раз как-то более открыто звучало из её уст беспокойство о его серой шкуре. Он чуть было не заурчал, как трактор, но понимал, что сейчас от него требуется полная внимательность и сосредоточенность. Поэтому, даже не дернёв ухом на ответ подруги, он продолжал дальше представлять себе выдуманного человека.
Двунгое существо не двигалось. Оно просто смотрело в глаза хищнику, то ли не смея пошевелиться, то ли его фантазии не хватало, чтобы расшевелить лысое создание. Человек обладал  шкурой – это у них, кажется, одеждой называется. Какая-то потрёпанная тряпка, когда-то имевшая белый цвет, как снег, стала такой избито-серой и местами порванной; на задних лапах у него были высокие, с толстым горлышком сапоги, в которые человек заправил коричневые штаны, прикрывавшие длинные задние лапы полностью. Где-то чуть выше ног, на тазовой кости болтался тёмный ремень, придерживавший всю одежду.
Если говорить человечьим языком, то этот парень происходил не из обеспеченной семьи, что и стало понятно по его одежде. Правда Соул, никогда раньше не общавшийся с людьми, не имел понятие о капитальном доходе и не различал людей по сословиям, как это делают волки. Вот это существо, которое крутится в голове у воителя, наверное, можно было сравнить с рядовым патрульным, но такие мысли и не смели лезть в напряжённый разум самца.
Он случайно дёрнул затёкшей передней лапой в сторону, почти сам того не замечая. И вдруг человек пошевелился. Человеческая лапа, другая, тоже передняя, но обнажённая, дёрнулась в сторону параллельно волку. Соул задумчиво смотрел на двуногое творение неведомых Богов, не рискуя повторить это движения ещё раз – мало ли чего. Правда, наш герой, проникшись во всю суть задачи, напрочь забыл о том, что всё происходит у него в голове и не думал о том, что он сейчас стоит рядом с Изумруд, которая пристально наблюдает за его действиями.
Через несколько секунд он мотнул головой в сторону и человек моментально повторил это движение параллельно ему. Он завилял хвостом, надеясь, что человек и это повторит, но нечего не произошло. И только сейчас он вспомнил, что у людей позвоночник заканчивается в другом месте и хвоста они не имеют.
Голос стражницы вернул его в реальность, заставив попрощаться с человеком.
- Ух ты. А это здорово! – с детским восхищением воскликнул Соул, яростно виляя хвостом и не теряя щенячьего блеска в глазах. – Он все мои движения за мной повторял.

Шершавый язык прошёлся вдоль щеки, бросив самца в радостный жар. Выходит, у него начинало получать, при чём неплохо, раз уж Изумруд впала в такую радость, не свойственную её характеру. Пожалуй, за всё время их знакомства сейчас она была очень счастлива. И её счастье было настолько чистым, что Соул не на миг не усомнился, что оно искреннее.  Не переставая радостно вилять хвостом, подобно собаке, показавшей кусок колбасы, он не терял своей странной реакции на выполненное задание «наставницы». Карие глаза продолжали излучать дикий восторг от увиденного. Не пытайтесь искать причину дикой радости – она, конечно, была, но всё же такая реакция на получившийся трюк была несвойственна взрослому волку.
Изумруд отошла на несколько шагов, сделав полукруг. Хищник не сводил пристального взгляда со странницы, уже приходя в спокойное состоянии: хвост потерял энергичное движение из стороны в сторону, а глаза утратили прежний блеск. Через секунду никакой Измруд не было; перед ним стоял высокий человек, имевший запах зелёноглазой учительницы, и Соул понял, что видит перед собой человека-самку. И это был морок его подруги, заметно отличавшийся от человеческого образа самого воина: она была чуть ниже, «шерсть» на голове была длиннее и красивее, слово она постоянно ухаживала за ней; одежда была лучше, сразу было видно, что дамочка была роскошнее и богаче человеческого образа Соула. Глаза человек-девшука взяла от волчьего образа: такие же ярко зелёные, излучающие своё спокойствие и равнодушие.
Самец стоял, словно завороженный. У Изумруд это получилось прекрасно: её человек спокойно двигался, он поднимал передними лапами вещи, с силой отбрасывал их прочь. Про себя хищник пообещал, что будет постоянно тренироваться над своим мороком подальше от логова и чёрная спутница обязательно покажет ему окрестности города, которые он когда-то видел вблизи.
- Сейчас?... – удивлённо спросил Соул, но заметив, что стражница, не дожидаясь ответа, уже направилась на территории, прокрутил всю картину в голове заново и попытался навести морок человека. В голове, конечно, предстал образ того плохо одетого парня, хотя сам волк не знал, получилось ли у него вновь стать человеком.
Оглядевшись последний раз по сторонам, она направился за Изумруд.

>>> дворы.

Начало сезона "Новые боги"
Ветер трепал мою светло-серую шкуру, пока еще голые деревья, почки на которых только начали набухать и распускаться, мало защищали от пронизывающего ветра.
Впрочем, я не бежала от холода. Сейчас я бежала от всех. И в частности - от самой себя. Несколько месяцев назад внутри меня поселился большой, холодный и острый кусок металла. Эдакий нож, ворочающийся каждый раз, когда я говорю, дышу, ем, спалю, существую... И пришел он с осознанием того, что для безопасности моих собственных детей мне надо навсегда от них отказаться.
Не видеть их, не слышать, не знать. Мне надо заставить себя позабыть их, говорить всем, что щенки мертвы.
Мне надо смирится с тем, что я сама же просила называть матерью другую волчицу.
Что это, ревность? Сознание понимает, что она нелепа и беспочвенна, без всякого смысла. Я сама ведь этого хотела... Но чувства - это не разум, чувства нельзя заставить течь так, как ты этого хочешь.
Они приходят сами по себе, и у тебя нет над ними власти. Они окружают, накрывают, как будто бы одной большой волной. И ты захлебываешься, кашляешь, пытаешься хоть как-то выгрести...
Ну вот. Нож опять зашевелился, доставляя мучительную, страшную боль.
Все вокруг потеряло свой смысл. Похожее состояние безразличия было возле Пик Боли, такая же пустота и бессмыслица, такая же апатия, безграничная и ужасная. Только сейчас мне необходимо поддерживать в себе хоть какие-то капельки огня и былой искры, мне надо идти вперед... Теперь я не одна, и порой от этого становилось намного паршивее, чем в моменты одиночества.
Больше ответственность.
Я устало опустилась на подтаявший снег.
Сейчас ведь я одна. Можно быть собой.
Голова болела, её будто бы сдавливали тиски, а сама она была словно бы ватная.
Я наклонила шею, почти к самой земле, закрыла глаза, слушая, как холодный ветер гуляет в ветках деревьев.
Когда-нибудь оно должно перестать болеть, да? Когда-нибудь оно затвердеет, застынет, уснет... И тогда будет не страшно жить дальше, не страшно просыпаться по утрам, открывать глаза и вдыхать воздух, этот яд, который продлевает мучения еще на день.
Как вы там, маленькие мои? Как живете? Как растете?
"Мне жаль... Как же мне жаль..."