— Да нет, — отвечает Тедди всё также стоя у двери. Он осматривается в поисках вешалки и замирает. Постирать? Плащ? Только через мгновение до него доходит, что речь всё же об остальном. В целом, в этом есть свой резон, потому что вещи промокли до нитки.
Тедди делает шаг в сторону гостиной и понимает, что его дилемма снимать или не снимать обувь совершенно идиотская. Кроссовки от воды хлюпают. Находиться в них попросту неприятно. Он стягивает их с ног и уже снова, спокойней осматривается, когда хозяин дома поднимается наверх. Дом как дом — стандартный, чисто американский, немного слишком обычный.
Тедди заглядывает в дверь, где, по его предположению, должен быть подвал. Именно там, как правило, держат прачечную. И оказывается прав. Стиральная машинка и сушилка тут, на месте. Все необходимые принадлежности тоже. Тедди раздевается, избавляясь от откровенно мокрой одежды, устраивает её в машинке и устанавливает режим стирки. Из рюкзака — вполне себе хорошего и почти водонепроницаемого, — Тедди достает что-то вроде домашней сменки: длинные широкие шорты, простую футболку. Босиком поднимается наверх.
Спальню Тедди долго не выбирает. Смысл? Открывает первую же дверь после лестницы и заходит вовнутрь, бросая рюкзак. Комната производит ощущение гостиницы и пахнет так, словно тут никто никогда не жил. Тедди немного из любопытства пошарил по ящикам, обнаружил там только пульты от техники и вполне стерильную чистоту. Значит, убираются тут регулярно.
На этом его дела, видимо, завершены. Раскладываться он не намерен, спать тоже. Избегать разговора — тем более. Тедди спустился обратно, посмотреть, что не так с режимом холодильника, но успел только двинуться в сторону кухни, когда услышал голос хозяина.
Он пожал плечами, сел на диван. Вампир (Тедди всё никак не мог привыкнуть даже мысленно звать его по имени) устроился на против и, видимо, собирался устроить ему что-то вроде допроса. Такая перспектива особо не радовала, но и не пугала. Если Винни действительно хотел ему по какой-то своей причине добра, то, занимаясь делами новоявленного гибрида, он накликал на себя проблемы и имел право знать, с кем имеет дело, чтобы подготовиться к ним. Если нет, то информация Тедди, в любом случае, не хранила никаких семейных секретов. Максимум, к чему она подводила — его вполне можно убить так, чтобы в ближайшее время никто не спохватился.
— Так, — Тедди задумчиво приподнял брови. — Тебе краткую версию или достаточно подробную? Я могу, в целом, и так, и так. В общем, если по ходу пьесы возникнут вопросы, перебивай, — он ещё с секунду помолчал, думая, с чего начать.
— В принципе, все предупреждены и искать меня не должны. Семья есть: родители, сестра, дядя и его дети, двоюродный дядя... Но тут все вроде в порядке. Родителям не то, чтобы совсем нет дела. Мы просто почти не общаемся, если не считать редких ужинов, и к моим заебам они привычны. Если я сообщил, что пропаду на неопределенное время, они не скоро спохватятся. Я относительно часто пропадаю на неопределенное время, — Тедди отреагировал на, как ему показалось, удивленный взгляд. — Люблю активный отдых: горы, леса, пустыни. Обычно, если хорошо забраться вглубь, связи нет. Я предупреждаю, и меня не ищут.
— Так как родители «в курсе» вся остальная семья автоматом выходит информированной. «Где Тедди?» «Может в Гималаи подался или в Арктику, посмотреть на белых медведей». Я действительно как-то про это думал, но там или туризм, что дорого и скучно, или как матрос, что круче, но опыта ноль, в итоге, потыкался и отложил на потом.  Хм. А сейчас, видимо, уже никогда, — он коротко нахмурился, осознавая проблемы с питанием. Долгое путешествие на корабле, ограниченное количество членов экипажа. Если он не собирается установить в холодильной камере специальный отсек с кровью, увидеть белого медведя ему не удастся.
— С работой всё ещё проще, — он встряхнулся, понимая, что залип на бессмысленные размышления о своём будущем, которого может и не быть. — У меня стип-клуб и управляющий, который проинформирован, что меня не будет. У него есть инструкции на случай непредвиденных расходов, но с повседневными проблемами, такими как сделать заявку на алкоголь или нанять новую девочку, он справиться. С последней он, конечно, попытается написать на рабочую почту, но в полицию точно не подастся, если я вдруг не отвечу.
Тедди привык управлять своими делами тоталитарно. Это было удобно в повседневном плане, но жутко раздражало в периоды, когда ему нужно было по каким-то причинам выпасть из работы. Инициативу он порой давил. Не потому что по-настоящему хотел задавить. Просто ему нравилось, когда всё происходило так, как он хотел. В итоге, люди, с которыми он занимался делами, теряли собственное мнение.
— Есть ковен, но ковен обратиться к родителям, а они не смогут признаться, что в душе не ебут, где я, так что на этом история поиска закончится, — он пожал плечами. — Друзья… тот, кто мог дотошно искать меня и даже, возможно, нашёл бы, немного в курсе дел и помог мне скрыться. Остальные, вряд ли могут предположить, что я останусь в городе, хотя на улице по своим обычным тусовкам я бы не мелькал.
Тедди намеренно так подробно отвечал на первую часть вопросов. Она была понятной и не смущала. К убийству отношение было другим. Это было ошибкой.
— Два дня назад, в переулке, недалеко от моей квартиры. Камеры проверили, ничего кроме вспышки на них нет. Даже меня толком не видно. Чисто размытая тень. Тело сжёг. Телефон повозил немного по городу, поотвечал в сети, потом сегодня ночью выкинул на окраине города. Там часто люди пропадают, — Тедди нервозно потер подбородок, решаясь, хочет ли он говорить главное или нет. — Теа видела. Но она никому не скажет.

Как и большинство алкоголиков, Мерси считает, что у нее нет никакой зависимости. Она дипломированный психиатр, в конце концов, неужели не разобралась бы в таком простом вопросе? Бар для нее все равно что аптека, тут подают лекарство, способное унять разыгравшееся обострение, ведь в данном случае старый-добрый Джек куда лучше транков, кокса или хмурого. По крайней мере, его легально можно приобрести в ближайшем магазине, если тебе больше двадцати, и выбор весьма широк, чем грех не воспользоваться, и даже Элли не смогла бы с этим поспорить. Мерси миксует, в один раз напиваясь виски, затем мескалем... Но вот чего бы она никогда не стала заказывать, так это коктейльчики с витиеватыми названиями в не менее витиеватых бокалах, кучей трубочек и украшений. И уж тем более с блестками. Только чистый вкус, только классика. То, что это произносит мужской голос, слегка рвет шаблон, и Мерси едва не давится пивом, которое как раз решила глотнуть. А после голос кажется ей чересчур знакомым...
- Детектив! - она удивленно вскидывает брови, поворачивается к Алеку, облокачиваясь на стойку, и едва не сбивает рукой пару бутылок, которые опустошила до этого. И это Мерси только начала. У нее в голове уже было возникает типичный вопрос о том, что Алек здесь делает, но потом она вспоминает, что сегодня пятница, да и в любой другой день... почему бы и нет? Наверное, тоже пришел за своим лекарством. С блестками. Мерси расплывается в широкой улыбке и открывает рот, собираясь что-нибудь пошутить по этому поводу, еще толком не придумав, что именно, но Харди опережает ее, и она без проблем вместо этого делает очередной глоток из бутылки. Батлер всегда подозревала, что по соседству с Шерлоком Холмсом, Томми из "Большого куша" и рассказчиком "Бойцовского клуба" внутри Алека сидит гламурная дива из семейства Кардашьян или Хилтон, которая в такие вот моменты дает о себе знать. Что примечательно, прорывается на свет она чаще всего именно в барах и караоке. Ох уж эта профессиональная привычка - после второй бутылки ничего не может с собой поделать и начинает всех подряд анализировать. Минуточку, почему если с блестками, значит, мексиканское? - Праздную завтрашний выходной! Приступаю заранее, к чему зря время терять? - она пожимает плечами, будто оправдываясь, и свободной ладонью обводит бутылки из-под пива перед собой и заодно все напитки за спиной официанта. - А вот ты, похоже, пришел заливать алкоголем пустоту внутри себя, в надежде на то, что череда мексиканских коктейлей сделает твой завтрашний день лучше, - щурится Мерси, с подозрением поглядывая на Алека, как всегда безжалостно выдавая в лицо свои соображения. Впрочем, вряд ли она выражалась бы так пафосно, если бы произносила все это всерьез. "Пустоту внутри себя", - самой смешно. И, не выдержав, Мерси прыскает, затем забавно смеется, и снова делает глоток из бутылки.
Харди приносят его гель для душа, а солист студенческой сценической самодеятельности затягивает неизвестную музыкальному слуху Мерси ноту, что-то между ля бемоль и соль диез, если таковая может существовать в природе, то это именно она и есть. Это настолько поражает ее, что заставляет округлить глаза и оглянуться на сцену - что за чудо-то такое смогло это воспроизвести? Мерси не знает, насколько глубоко музыкальное образование Алека, но тот тоже явно заметил, что что-то тут не то.
- Слегка депрессивно? Эти ребята станут причиной пары самоубийств в этот вечер. И береги бокалы - не исключено, что стекло не выдержит и срезонирует на это нечто. Ну и жесть, - вздыхает Мерси. Она приходит сюда расслабляться, а не слушать, как ей капают на мозг молодые дарования, для которых выступление в этом баре уже огромный успех. Она опустошает бутылку, с громким стуком ставит на стол и, взмахнув рукой, привлекает внимание бармена. - Уилл, еще одну!
Когда Уилл с характерным пшиком открывает перед Мерси еще одно пиво, она замечает, как Алек косится на это действо со смесью тревоги и неодобрения, но все же тактично молчит, верно решив, что это не его дело. Однако, это уже четвертая бутылка, и пиво дает о себе знать, так что Мерси принимает вызов, которого, в общем-то, и не было, и, задрав подбородок, спрашивает:
- Что? - и тут же морщится. - Ой, Алек, да брось, имею право я расслабиться после смены? Тем более, могу поспорить, что в твоем представлении алкогольная норма куда меньше, чем ее уровень для меня. Я бы запросто тебя перепила, - не самое лучшее заявление со стороны девушки, Мерси почти слышит, как ее отец замечает это. Только, вместо "девушки", он употребил бы свое любимое "молодой леди". Иногда ей кажется, что этот динозавр застрял во временах Джейн Остин, но на самом деле только любит делать такой вид. Он не настолько древний, как мистер Дарси. А еще у Мерси, в отличие от Харди, есть классное противопохмельное снадобье, с которым не сравнится ни одна чудесная таблетка из обычной аптеки. - Можем прове... - она разводит руками, и в этот момент один из проходящей мимо компании мужчин задевает ее локтем. Драгоценное пиво едва не падает из ее рук, но знатно выплескивается на ладонь и край рукава. - Эй, осторожнее!
Но возмущается Мерси уже больше для порядка, хотя сперва и собиралась обматерить хорошенько этого мужлана, который даже не извинился, будто вовсе ее не заметил. А вот она его очень хорошо заметила. Мерси хватает ближайшую салфетку, утирает ладонь, от которой теперь воняет пивом, и смотрит вслед. Какой-то злой и мрачный тип, и нет, ей не показалось. Конечно, в бар не всегда приходят от хорошей жизни, но этот приглушает внутри какую-то ярость, и Мерси в очередной раз бесится тому, как она умудряется находить проблемы на свою голову. Это лишняя информация для нее, плевать ей на этого мужика.
- Возможно, сегодня будет что-то интересное... - негромко произносит она и поворачивается к Харди. - Они не кажутся тебе подозрительными? Ну, из тех, кто только рад подвернувшемуся поводу размять кулаки.

Фрея споткнулась о разбросанные в коридоре ботинки: чёрт, - неловко выругалась про себя, не хотела разбудить брата. С его приезда прошла неделя, а она до сих пор боялась его спугнуть. Он мог передумать и ухать в любой момент и все её уговоры прошли зря. Она между прочем убила на них целый месяц. В этом году, когда до рождества ещё оставалось добрых четыре недели, она вдруг поняла, что хочет познакомить Джона с Закери. Они с братом не были примером для подражания, более того их отношения давно дали трещину, и с годами она только увеличивалась. Почему Фрея считала, что Джон сможет стать той самой силой, которая если не сломает выстроенную стену между ними, то хотя бы даст надежду, ещё когда-нибудь увидеть солнечный свет. Каждый из оставшихся в живых отпрысков семьи Димитриу, пережил горе. А кто-то и не одно. Когда оба потеряли сестру, то Закери потерял ещё и невесту. Фрея боялась представить, через что он прошёл. Он был один и никогда не говорил на данную тему. Вернее, не писал, с тех пор, как он поселился в Японии, звонки прекратились. Открытки, на важные праздники. Крохотные поздравления и скомканным «как дела?». В свою очередь Димитриу пыталась идти на контакт, рассказывая брату, как её дела. Во всех подробностях, стараясь ничего не упустить. Порой получалось очень неплохо, перечитываешь и понимаешь, - человек, что написал эти строки не испытывает чувства вины. Он словно не совершал непоправимой ошибки, которая загубила жизни членов её семьи. Фрея не тот человек. Каждый день, каждого чёртового месяца она винит себя. Но в такие минуты, пока она рассказывает тот или иной случай, в который была втянута собаками, ведьмами, симпатичным соседом или незнакомцем, она может почувствовать себя живой. Живой и ничем не обременённой. В такие моменты, кажется, что вот сегодня именно та ночь, в которую тебе не приснится кошмар. С последним словом и точкой она возвращается в реальность. Где её не ждёт ничего хорошего.
Не ждало. Пока она не познакомилась с потерявшимся волком. Встреча с Джоном подарила надежду. Но в тоже время забирала её, когда ведьма позволяла себе думать, как он отнесется к её покаянию. Заклеймит убийцей. И будет прав. Она убийца. Родная сестра. Ещё совсем ребёнок. Лита не могла дать отпор. А если бы и могла, то не стала бы. Она любила Фрею. А Фрея любила её, но тогда пойти на поводу собственной ревности и эгоизма, было так просто.
Ведьма не хотела об этом думать. Думать о плохом в канун Рождества. Она хотела загадать желание в праздничный день, и попросить, чтоб Джон никогда не узнал правду. Димитриу продолжит свой путь искупления и возможно кто-то наверху сочтёт её достойной счастья.
Закери показался в двери, сонно потирая глаза. Американка так и застыла в полу наклоне, зажав в руке ботинок брата. Опять ушла в себя, задумалась. Последнее время она всё чаще это делает. С того дня как брат, ответил положительно на приглашение, подарив надежду. У Фреи были большие планы на его приезд. На рождество. На дальнейшее будущее.
Закери коротко буркнул, хриплым ото сна голосом, интересуясь куда она направилась. – Сегодня канун Рождества, я отмечаю его с Джоном, ты обещал не обижаться, - ведьма заправила вьющийся локон за ухо, улыбаясь. На самом деле Закари ничего такого не обещал. Он не любил праздники и мечтал, чтобы его оставили в покое. В полном одиночестве. Так что перспектива, что его сестра сегодня и завтра будет вне дома, его полностью устраивала. Никаких обид. Лишь просьба, накормить и погулять с собаками. И только когда спадёт рождественское безумие, Закери согласился на совместный ужин с волком. Её устраивало.
Фрея легко поцеловала брата в щеку, чувствуя, как он вздрогнул и заторопилась на улице. Таксист мучил сообщениями телефон.
Пообещав хорошие чаевые за ожидание и просьбу заехать, забрать подарок для Лайтвуда, водитель не стал отчитывать клиентку, лишь наоборот набрал скорость и объехал почти все пробки. Не повезло только с одной. До нужного адреса оставался квартал, дорогу перегородили ещё два таксиста. Судя по цветам машин из конкурирующих компаний. Ведьма не поняла в чём заключался спор. То ли они не поделили клиента, то ли кто-то не уступил место на дороге. Фрея опаздывала и ждать, пока они выяснят отношения, пропуская другие автомобили, у неё не было. Она поздравила водителя с наступающими праздниками, заплатила обвешанную сумму и направилась пешком. Так будет быстрее, - думала ведьма, растирая замёрзшие руки.
Она быстро преодолела оживлённый квартал. Народу здесь было много, улица с кондитерскими и лавками с антиквариатом. Идеальное место, чтобы купить оригинальный подарок, а после удачных покупок выпить кофе с пирожными. Димитрию свернула на улицу поспокойнее, когда её окликнули. В голове ещё стоял гул машин и толпы, и она не сразу распознала голос, подумав, что Джон мог пойти её встречать. Совершенно не понимая, с чего бы вдруг, ведь они не договаривались. Пообещали прибыть на встречу к друг другу вовремя. Фрея взглянула на часы. Она опаздывала. – Джон?
- Я могу быть и Джоном, ведьма, - последнее слово незнакомец выделил особенно чётко. Показавшись в слабом свете фонарей, Фрея поняла с кем имеет дело. Зимой на улицах Портленда темнело быстро, и вампиры без опасений устраивали себе прогулки в закатный час.

Бумаги в кабинете Мии валялись в каком-то хаотичном порядке. Давно нужно было заставить управляющего разобраться в этой макулатуре, но каждый раз когда Мия хотела поговорить об этом, что-то происходило. Ее вторую личность мало интересовала бюрократическая сторона владения отелем и порой это безумно раздражало. Тогда девушка кричала "это была ТВОЯ идея, Майя! Это тебе нужен был этот отель!", но проще было научить свинью летать, чем объяснить что-то этой ненормальной. Себя саму Мия напротив считала абсолютно адекватной, но что толку, если в конечном итоге это приносит только кучу обязанностей и ответственности? Что будет если однажды ее посадят из-за того что сделала Майя, что тогда?
Хьюго вошел в кабинет, привычно не удосужившись постучать. Мия бросила на него раздраженный взгляд, всем своим видом показывая, что не хочет его видеть. Этот человек никогда ей не нравился. Она даже не хотела делать его управляющим, она хотела вышвырнуть его из своей жизни, и никогда не вспоминать о нем. Одна загвоздка: он нравился Майе. Мия так и не смогла понять что за отношения между ними, дружеские или иного толка, она знала только что причиняя боль друг другу и другим, они приходили к какому-то чокнутому взаимопониманию. Иногда Хьюго бывал жестоким и с Мией, но ей это никогда не нравилось, все что она могла это верещать "отпусти", пока на подмогу не подтягивалась Майя, чтобы объяснить что обижать Мию чревато. Управляющий знал обо всем что происходит в отеле, о каждой капле крови и каждой сломанной кости, а к некоторым вещам и вовсе сам приложил руку. Они с Майей обожали устраивать свои версии голодных игр, в которых выживали только они.
- Я занята, - коротко отчеканила Мия. - Поговорим потом.
- Это важно, мисс Белл, - от Хьюго веяло обаянием психопата и кто-то несведущий мог бы легко спутать с обычным обаянием. - В отель приехала журналистка, мисс Шольц. Обычно с прессой ты предпочитаешь говорить сама.. Вы... мисс Белл, - он выглядел таким довольным словно он выиграл миллион, а вот Мию напротив, бросила в холод.
Наверное хочет написать о пропавшем постояльце. Но как она могла узнать? Или о чем-то другом? Нужно настаивать на том, что я здесь ни при чем. Я должна быть доброжелательной и осторожной. - подумала девушка.
- Прекрати улыбаться. Боже, Хьюго, пресса это серьезно, ты можешь понять или нет?
- Если она знает что-то что ей не следует знать, - пальцы управляющего скользнули по ножу для резки бумаг. - Я сам решу эту проблему.
Девушка быстрым движением выдернула нож из-под пальцев Хьюго, перекладывая его на другую половину стола от греха подальше. Ей захотелось прикрикнуть на него, чтобы не смел так думать, чтобы хотя бы попытался понять что убийство - это никогда не выход. Чтобы хотя бы попробовал думать как нормальный здравомыслящий человек, чтобы не смел решать проблемы своим варварским способом. Она хотела бы сказать очень многое, но в итоге выплюнула только короткое, почти жалкое:
- Не смей!
Мия не смогла бы ему запретить, они оба это знали. Все что она могла это говорить, плакать, кричать, просить и все это было Хьюго до лампочки. Это не она, это Майя могла бы с ним управляться, она нашла бы способ, она бы связала его и заперла в комнате для персонала, она бы усыпила его и отправила автобусом в другой штат, она переломала бы ему ноги, если бы не хотела чтобы он во что-то вмешивался или что-то делал.
Белл поднялась на ноги, потянулась, разминая затекшие плечи. Это она должна была сделать все, чтобы журналистка не стала проблемой, которую нужно "решать". В такие моменты она чувствовала как многое от неё зависит, гораздо больше чем от Майи или Хьюго, какими бы решателями проблем они себя не возомнили. Девушка покинула кабинет, проходя по коридору к стойке администратора. Улыбку, игравшую на ее лице можно было бы назвать самой искренней, не будь она максимально лживой на самом деле.
- Мисс Шольц, я полагаю? - Мия радушно улыбнулась. - Меня зовут Мия Белл, я владелица этого отеля. Давайте пообщаемся в комнате отдыха для персонала? Сейчас там никого нет, горничные заняты на этажах, так что нам никто не помешает.
Мия умела производить хорошее впечатление, если бы не это, отель давно бы закрыли, а её саму посадили или убили. Но эта способность давала по меньшей мере запас времени, которого хватало чтобы убрать все улики. А без них вину не докажешь.
- Могу я узнать что привело Вас сюда?
Мия всегда вела себя как человек, которому нечего скрывать. Охотно сотрудничала с полицией и прессой, давала им все что они попросят, а если не давала, так только из-за обстоятельств непреодолимой силы. Она искренне пыталась контролировать ситуацию и очень злилась, когда в это как ураган врывалась Майя, которой вздумалось повеселиться. Ее вторая личность еще ловчее умудрялась избегать вины, запутывая всех хитросплетениями лжи, такой правдоподобной, что Мия диву давалась откуда это в ее голове. Она не хотела думать насколько далеко Майя может зайти в этой лжи, кажется предела этому не было и быть не могло. Ей всегда было плевать если кто-то пострадает из-за неё, но не Мии. Она никогда не хотела никому навредить.

Ночь обещала быть спокойной. Вьюгин навернул несколько кругов по терминалу, заглянув в самые дальние уединенные уголки и убедился, что ничего их спокойствию не угрожало. Корабли отходили по расписанию, впереди маячила неделя патруля на воде, на борту ревущего четырехвальным дизельным мотором белого катера. Жизнь текла своим чередом, как прозрачные, холодные воды реки Колумбия. Он привалился спиной к пустому контейнеру и вздохнул. Скорее бы уже. На воде ему было повеселее. Он вырос вблизи от покрытого льдами моря и его энергетика вызывала в нём только тёплые чувства, несмотря на самые низкие температуры. В США было жарковато по его меркам, но лучше уж болтаться посреди реки, стоя на палубе возле платформы с заряженным оружием, ловя её брызги лицом, чем болтаться с фонарём в дурно пахнущем порту и сидеть в бумажках, выписывая нескончаемые разрешения на выход в бухту. Зернобункеры с экспортной пшеницей да металлическая руда и листы, из раза в раз одно и то же. Никакой динамики, лишь выработанная монотонность. Потрепаться с ребятами, дать ещё круг по порту, а там уже и утро. Его ждёт пустая служебная квартира, он бывает в ней редко. Настолько она не похожа на дом в тундре на сваях, где он вырос, с дымом из трубы и запахом дерева. Где всегда стоял гомон голосов братьев и сестёр, заботливое ворчание Серафимы и звонкий смех Юльки. Вспомнив Юльку, он впервые за вечер улыбается по настоящему. Ностальгию прерывает голос:
- Ник, на третьем терминале грузовое судно в Шанхай, сходи осмотри перед отправкой и выдай им разрешение уже наконец. Всех достали, стоят неделю, кутят без остановки - коллега презрительно сплёвывает под ноги, - Черти косоглазые. Покажи им там, что в Америке так нельзя.
- Слушай, мне вот вообще не нравится этот корабль, - вздыхает Никита, - Честно говоря - жесть как не нравится. Вот веришь, нет? Жуть берёт. Мрачняк какой-то.
- Язык попридержи. Вьюгин, ты сказки не рассказывай. Обычная ржавая банка, проверь и забудь. - он поднимает глаза и сталкивается с недовольным взглядом Миллера. Говоря честно, азиатские судна не нравятся никому. Не расизм, просто факт. Проблем с ними много. Никита уже убедился, что спуска им давать нельзя, вечно пытаются протащить через границу какую-то дрянь и уйти в международные воды.
- Есть, - Вьюгин козыряет рукой и тянется за фонарём. - Сделаю, с глаз долой...
- ...из порта вон. Вот же засада, а. - думает он, стуча костяшками пальцев по борту корабля. - Подъём, господа, пора бы вам уже свалить отсюда. Кружева въевшейся ржавчины расползлись по всему боку судна, жадно сжирая нарисованные на нём китайские иероглифы. В китайском Ник был не силён, но выглядела посудина по-голливудски мрачно и вполне могла бы сняться в роли корабля-призрака. Или в роли памятника разрухе дружественного Союзу народа в документалке про распад СССР. Воды реки Колумбия бились об её корму и Вьюгину казалось, что судно вот-вот даст течь и стремительно пойдёт ко дну.
Экипаж доверия, впрочем, тоже ему не внушал. Стоило ему взойти на борт корабля, как на него презрительно оскалилось в натянутой улыбке с десяток азиатских лиц разной степени отбитости. Чем-то он них веяло, от чего шли мурашки по спине. Никита мало чего боится, в нём не было человеческого страха как такового, но инстинкты хищника велели ему держать ухо востро и лишний раз не подставлять спину. По-настоящему навредить ему сложно, сущность медведя скрыта нецке из китовой кости, побрякивающей под рубашкой.
- Офицер второго класса Вьюгин, - холодно представляет он, - Документы на груз и на экипаж, пожалуйста.
- Чё, коммунист? - мерзко хихикнул кто-то из толпы. Никита резко, неестественно ловко для человека поворачивается в его сторону.
- Э, разговорчики прекращаем, - отрывисто произносит он. Шутки шутить, значит, вздумали. Да не с тем человеком. - Грузовой отсек открываем, показываем. И резче, а то уже не я с вами разговаривать буду, а администрация порта. - Никита сдвигает брови, - Понял?
- Послушай, русский, мы может... договоримся? - бросает ему один из стоящих напротив азиатов, хитро щурясь. - Не надо тебе туда, брат.
- Взяток не беру, показывай давай,  а то ещё месяц стоять тут будешь, думать над своим поведением. - он не любит быть грубым, но работа вынуждает его приструнять и не таких персонажей. Иногда посредством кулака, иногда вовремя брошенной фразой. Коммуникация с людьми сложна когда они изначально видят в тебе того, кто может нарушить их планы. - Открывай, живо, - уже громче и резче говорит Вьюга, кивая на люк грузового отсека. Азиат мнётся и нервно улыбается. Звериный нюх чувствует острый запах кортизола, запах стресса, страха. Что-то здесь не чисто. Чутьё не подводит.
Глаза привыкают к темноте, Ник втягивает ноздрями запах сырости, соли, проевшей днище корабля и.. крови? Оборотень напрягается и осматривается по сторонам. Запах доносится из самой глубины тёмного отсека. Не зря ребята занервничали, думает он, знали, что без проверки перед отплытием не отпустят.
- Чёртовы азиаты.
- Вот чёрт! - Вьюгин подносит к губам рацию и тихо, не привлекая внимания, рапортует, - Приём, Нанук - Порту. Мне тут помощь возможно понадобится, подстрахуйте, мужики.
- Что, брат, китайцы прохода не дают? - насмешливо раздаётся из динамика. Миллер пьёт больше всех в отряде, способен пробить лбом лист корабельного железа и не почесаться, любит над ним поглумиться, но охотно берет слова назад, когда Нанук в очередной раз оказывается прав.
- Ох*ть как смешно, Миллер. Тут кого-то грохнули, по ходу. И хорошо если б по пьяному делу. - морщится Никита, въедливый запах гнили раздражает рецепторы,  - Вонища тут стоит хоть топор вешай.
- Поняли тебя, Нанук, - голос в рации резко становится серьезным, - Осторожнее там. Ждём сигнала, отбой.
Никита прилаживает фонарь на крепление на груди и достаёт пистолет, досылая патрон в патронник. Он двигается вперёд по отсеку крадущимся шагами. Стоило ему пожаловаться на скуку и вот, пожалуйста. Теперь разгребать. Оборотень дышит медленнее и тише, с приоткрытым ртом, позволяя себе прочувствовать запахи целиком и дать им себя привести к цели.
- Чёрт. - луч фонаря выхватывает лежащее на полу тело со следами свежей крови. Рядом валяется уроненный им шокер. Кровь медленно вытекает из его глазницы. - Миллер, приём, я нашёл, высылай ребят, пусть вяжут этих уродов, всех.  - сдерживая рвущуюся злобу шипит он рацию. В трюме не самая лучшая проницаемость радиоволн, гражданская здесь не берёт, но мощности его рации хватает, чтобы предупредить ребят. Нельзя оставлять всё так. Они должны понести ответственность.
- Нанук, прием, что так у тебя?
- Потом, мать твою, потом!  Высылай!
- Понял, отбой.
Не это он рассчитывал увидеть у китайцев на борту. Любую контрабанду, кроме человеческой. Рабовладельцы и торговля людьми, чёрная трансплантология и продажа девушек в рабство больным ублюдкам на потеху. Он видел всё это ещё когда был офицером полиции. Теперь перед ним стояла обнажённая девушка-латинка с измученным взглядом, полным боли и отчаяния. Вьюгин медленно опускает ствол пистолета.
- Мисс, вы в безопасности. Понимаете меня? Говорите на английском? - он говорит тихо, озираясь по сторонам в поисках новых сюрпризов. Наверху раздаются громкие крики и выстрелы. Похоже, азиаты решили просто так не сдаваться. Не на тех напали. Торговля людьми вызывает в Никите слепую, трудноподавляемую ярость и желание ломать кости.
- Ты всё ещё зверь, каким бы человечным не хотел стать.