Если есть цена, которой можно покрыть все свои грехи, Филип заплатит её, не раздумывая. Возможно, такой ценой является его смерть, когда он сам, как источник бед черноглазой вороны, исчезнет, освободив её от гнёта и счастья самого его присутствия. Когда-нибудь, обязательно. Но пока он жив, он сам будет решать, как стереть черные краски с того холста, что он пытается назвать жизнью. А если и не стереть, то нарисовать на этой черноте что-то яркое. Должно получится. И непременно получится.
Например, чем не звезды в темноте – яркие игрушки, которых уже больше, чем достаточно, но «он же хочет, Мора». Взглядом, красноречивым, а может, немного молящим. «Дай мне, пожалуйста, дай мне возможность быть хорошим волшебником». Тележка, в которую половину занимает плюшевая-и-сотая-по-счету собака, краски и деревянная железная дорога. А ещё глобус, да и какая разница, что пользоваться Матиас им не будет. Можно стереть растворителем все эти чертовы континенты, и он нарисует свой мир сам отпечатками ладошек.
Ворох пакетов, что едва ли помещаются в багажник. Стоит уже давно купить другую машину, да. Фиолетовый зверь пристегивается по соседству с детским креслом. Привычный маршрут до дома сменяется поворотом в семейный ресторан. Потому что дома нам тошно, Мора. Да и к тому же, а, к черту это «тому же…»
читать продолжение: «нарисованное море - глубоко до дна»

Привет.
Мы снова здесь, представляешь?
Смотрю в твой профиль и понимаю, что уже в третий раз в этом образе я пишу тебе речь.
Ты помнишь, с чего все начиналось? И у них, и у нас. Помнишь ту случайность, что привела тебя ко мне по заявке? Я до сих пор не знаю, что в моей тогда еще совсем другой, слабой, странной, лишенной какой-либо идеи и внятности заявке привлекло тебя, но я безумно благодарна богам ролевого мира, что свели нас вместе и сейчас я, в третий раз, пишу речь для Ришара.
Я сейчас сижу и читаю два твоих предыдущих лучших поста и вдруг понимаю, что каждый из них — переломный, несущий огромное значение для истории наших персонажей. Помнишь утро после окровавленных простыней? Помнишь, как белоснежная рубашка впитывала алую, липкую кровь? Это было самое начало, мы тогда поклялись на крови в неверности друг другу.
А помнишь второй? Он тоже был полон крови, и снова твоей, на которой ты клялся уже в верности памяти Моры и Матиаса, чтобы ни случилось.
И вот сейчас, в этом посте, уже нет настоящей крови, но Ришар все равно клянется на ней, на сей раз сделать все, чтобы сделать счастливыми двоих, нет, уже троих самых важных для него людей.
Эти двое крепко спаяны, сплавлены не озвученными обетами на собственной крови, перед лицом смерти, и это — нерушимый союз, сколько бы ошибок они не совершили. Это потрясающая пара и без тебя ее бы не получилось, и я благодарна судьбе, что могу еще раз сказать тебе спасибо за все. За то, что ты меня вдохновляешь и помогаешь двигаться вперед, за то, сколько всего мы вместе прошли и сколько портвейна выпили за разговорами и бессчетными сигаретами.
А еще я, наконец, могу тебе отвесить прилюдного пинка за то, что тебе не нравятся твои посты. Мы же сейчас оба понимаем, как это нелепо звучит в данной ситуации, да? Ведь у тебя совершенно особенный стиль, цепляющий с первого слова поста и не отпускающий до самого его конца. Твои рваные предложения, тесно сплетенные действия и мысли персонажа, выбивают воздух из моей груди. Ты каждым постом раздираешь себя, залезаешь в самые далекие, самые страшные закоулки подсознания персонажа, выворачиваешь его насквозь и выворачиваешь тем самым и меня, и каждого, кто этот пост читает. Ты — просто уникален. И я безумно тебя люблю.
Я знаю, что сейчас реал все сильнее глотает не только нас, но и все наше вдохновение, забирает все наши силы, но я верю, что мы — справимся и напишем эту историю так, чтобы персонажи будут спаяны еще крепче. Ведь мы можем брать пример с них, наших персонажей, которые находят в себе силы жить несмотря ни на что и вопреки всему. И мы найдем в себе силы и станем, наконец, счастливыми безоговорочно, как скоро станут и они. Ведь правда?
Родной, ты себе не представляешь, как я тобой горжусь! И буду гордиться всегда.
Я не устану повторять, как благодарна судьбе, которая нас свела, подарив мне такого чудесного человека. Или все-таки здесь постарался ты?
Поздравляю, родной! Сегодня и всю неделю лавры лучшего игрока — твои. А я просто еще раз скажу, как сильно тебя люблю.
Твоя рано повзрослевшая девочка.   
(с) МОРА

Кевин

Маргарет

Рик

Зеро

Адам

Брайан

Еще один сон. Кажется, я начинаю сходить с ума. Помнится, когда я из-за неудачных отношений отправила вам картинку с надписью «Через съехавшую крышу, лучше видны звезды», вы сказали, «если бы ты влюбилась в меня, то тогда можно было бы сказать, что крыша съехала». А теперь, что вы скажете? Значит ли это, что у меня действительно поехала крыша? Можно на «ты»? Вы не обидитесь? Один раз…
Кто же знал, что все так обернется? Ведь мы никогда не были близки. Ты относился ко мне, так же как относился к другим, учтиво, вежливо и все. Когда все поменялось? Я не знаю, я не помню. Просто однажды я поймала себя на мысли, что очень хочу прижаться к тебе… но это неправильно, так нельзя…
Так много вопросов накопилось у меня. Скажи, думаешь ли ты обо мне, когда меня нет рядом? Ждешь ли нашей встречи, так же сильно, как жду его я? Ревнуешь ли ты меня, начинается ли твое сердце биться быстрее от страха, когда видишь, что я пишу кому то? Боишься ли ты потерять меня...
«dream catcher» Мелисса

Когда Джереми только приехал в Нью-Йорк, в музей Армстронга он ходил как к себе домой. Ему нравилась атмосфера этого места, нравился скрипучий голос экскурсовода и нравились фотографии на стенах, который каждый раз раскрывались по-новому. К тому же, там проигрывали любимые молодым человеком бессмертные песни со старых виниловых пластинок, одна из которых ушла в руки Скарлетт. Джеру было не жалко отдать свой трофей девушке, даже если бы ничего не вышло. Все же она успела занять определенное место в его голове, а это дорогого стоит. Большую роль сыграл контраст между Скарлетт и Шайлин. И с каждым днем он находил все больше отличий, убеждаясь раз за разом, что его вкусы весьма специфичны, и чем труднее достигнуть цели, тем более желанно её достижение. Удивительно, но в этом случае целью была сама девушка, а не галочка напротив пункта «добиться её расположения», после которого в шаблонных списках идут «затащить в постель» и «цель достигнута, теперь избавься от нее».
Скрыть в экскурсионной группе двухметрового парня – задача не из легких, но с ней Джереми справился. Другая одежда, шапка, темные очки, немного сутулости, накладные усы и бакенбарды, и вот уже перед вами другой человек.
«Секрет свободы - это библиотека» Джереми

- Мам, - Элиас не удержался, не смог закрыть в массивном ящике сознания свои мысли. Проведя несколько часов под моросящим дождем, окончательно промокнув и начав вздрагивать от мерзкого холодка, бегущего по спине, он вернулся домой. Снимая с себя потемневшую от влаги толстовку, Хьюстон прошел в гостиную, где его мать сидела на светлом диване с какой-то толстой с многочисленными страницами книгой, а фоном служил работающий на минимальной громкости телевизор. Глупая привычка, которую никогда он не мог понять. Женщина оторвала взгляд от книги и подняла его на младшего сына. – Я всё никак не могу понять… Почему вы не отговорили Роба? Почему он поехал в горы кататься на лыжах, когда делать этого совершенно не умеет? – раздраженно от собственных слов сжимал сильнее серую ткань толстовки в руках, наверное, в каком-то импульсивном желании разорвать ее на части. – Даже я знаю об этом. Даже я бы отговорил. – боль подступала к горлу удушливым тошнотворным комом, а из него вот-вот должны были начать расти мерзкие, склизкие клешни-щупальца, обвивающие шею и сжимающие ее, преследуя одну лишь цель – задушить, умертвить. Женщина еще несколько мгновений невидящим взглядом смотрела на сына, а тот уже видел, как ее глаза наполняются слезами. И она заплакала. Плакала, плакала, плакала. Срываясь тяжелое дыхание от нехватки воздуха в легких. Элиас сглотнул, пытаясь согнать этот ком в горле вниз, но не получилось. 
«Houston, we have a problem» Элиас

Его широкая улыбка пугает людей. За маской барской лени и вальяжности проглядывает хищник.
Поэтому он улыбается только краем губ. Отработано.
Утопая в кресле напротив портрета он позволяет себе разглагольствовать. Может даже сболтнуть лишнего, если пара глотков все же развяжут язык. Эта горничная может сгинуть в недрах сточных вод, как и десяток ее предшественниц. Он не привязан к этому месту, вскоре покинет его в каюте "люкс" корабля, отплывающего с городской пристани, о чем свидетельствуют билеты в ящике комода, на которые наткнулся накануне любопытствующий взор женщины с метелкой. От того она позволяет себе задавать вопросы необычному постояльцу, который несмотря на харизму и богатство проводит все дни во тьме съемного номера в одиночестве. К нему никогда не приходят друзья или подруги, не бывает даже шлюх и ростовщиков.
Он читает ее мысли, проступающие на лице перед уходом так явно, как иные письма, написанные черными чернилами. И отмечает, что сегодня она умрет в своей постели. Это его дар ей, она всегда была расторопной.
Опускается на пол, доливает себе виски в стакан почти до края и смакует, рассматривая выражение глаз напротив.

«Galatea» Адриан

- Это Джейд - моя малышка, - не отрывая взгляда от кодлы, кивнул парень на девушку, после чего все-таки выпрямился, порешив, что уже достаточно перепугал этих отморозков, к тому же ничего против них он покуда и не имел, они уже пару лет мирно сосуществовали на общей территории. - Кто тронет, - он обвел лезвием ножа вкруг компании, убедившись, что слышат его хорошо и все. - Будет мочиться, сука, в пакет, - и плевком поставив точку в своем монологе, Мэд обнял Джей за плечи и повел ее к себе, под крышу трейлера, уже не оборачиваясь на свист и окрики своих корешей, решить вопросы с которыми он может и на утро, и уж тем более - не сейчас, когда ему нужно было припрятать свое бесценное сокровище, вновь приобретенное, которое теперь Берк уже ни за что не упустит, даже если придется отстреливаться от копов, пришедших по его душу. Даже если Джейд вернулась к нему, чтобы просто по-человечески попрощаться.
И только за закрытой дверью, что мужчина "надежно" подпер тремя ящиками пива, он вопросительно глянул на девицу, не понимая вот прямо сейчас как ему на что нужно реагировать, но после бросил это гиблое дело и просто зажал ее в своих объятиях так сильно, что Джей застонала и уперлась ладошками ему в грудь, где до сих пор впивался в ребра пистолет - единственное, что предпочел Мэдок отложить в сторону, прежде чем пригвоздил барышню к стене без малейшего права на обжалование своей любви, шанс для которой ему был выдан едва ли не авансом.
«Чужого мне не надо, но свое я возьму, чье бы оно не было» Мэд

Глубокое провинциальное происхождение Джека бросалось в глаза сразу же, стоило ему выехать на своём пикапе на любое авеню хоть вдоль, хоть поперёк Манхэттена. Иногда он любил этим самую малость бравировать, чисто для интереса, выводя чистеньких и опрятных манагеров среднего звена, оказавшихся на своих чистеньких и опрятных машинках рядом на перекрёстке. Не то, чтобы Эйвери вообще было до них хоть какое-то дело, да и последний стетсон валялся где-то дома, периодически кочуя на заднее сидение автомобиля и совсем уж редко на голову, когда на ипподроме требовалось выпендриться перед каким-нибудь залётным денежным мешком. Однако сам его вид, выражение лица или манера держать голову как будто бы предполагала наличие бычьих рогов на переднем бампере и кусок жевательного табака вместо ригли. Пёстрый Нью-Йорк вмещал в себя такое количество ширпотреба, что место находилось всем, однако провинция в Джеке отвоёвывала себе достаточно пространства, чтобы создавалось ошибочное впечатление, будто он приехал только вчера. На протяжный южный говор с неистребимым акцентом, узнаваемым практически всегда, Эйвери ловил себе подружек в барах, где на дальней от входа стены в обязательном порядке висел дартс, а чуть поближе к середине кучковались бильярдные столы, и не хватало только голого Шварценеггера, требующего одежду и мотоцикл, для полного набора клише, не трепетно любимых Джеком и не особо уважаемых, однако простых, как монетка в два цента. 
«recognized you at once» Рипли

Есть только вечное "вчера"

Лучшая игра недели

Прогнать Бена стало самоцелью. Ранее у нее не хватало духу указать любимому монстру на дверь. Он, всегда только он мог распоряжаться, когда оставаться или уходить. Он играл судьбой Марии, гнал прочь или удерживал силой. Он решил расстаться.. Под занавес жизнь решила сыграть с ирландкой злую шутку, поменяв их ролями. Мария вынуждена отдалить мужчину от себя любыми средствами, пока он не понял, что случилось не поправимое.  Она слишком хорошо помнила ужаснейшие пять дней зимы, когда Бенджамин лежал на смятых простынях, бледный осунувшийся, с огромными синяками под глазами. Он медленно угасал, а Ри ничегошеньки не могла изменить. Она убедила себя, что сможет удержать смерть на расстоянии. Тщетно. Отчаяние, ни с чем не сравнимый ужас видеть, как умирает любимый человек..
Бен сильный. Зверь внутри поможет ему преодолеть все. Погибни ирландка от руки МакЛина, он бы утопил банду в крови и, может быть, в этом нашел успокоение.
Мария

Он просто верил ей, в любой ситуации, когда во второй раз вышел из тюрьмы и понял, что не она была истинной предательницей. До сих пор верил, и будет верить всегда. В нее. В когда-то несуществующих «них». В злую игру судьбы, которая так любила смешивать карты и ставить подножки. Бен падал, но опять поднимался и шел вперед, потому что знал, что в конце пути его обязательно будет ждать она. Верил в то, что в жизни монстра тоже есть лучик света, делающий его лучше, терпеливей, добрее. Даже если эта несущественная перемена продлится не дольше чем один мимолетный взгляд в глаза. Его светом была и остается Мария. Он не научится делиться тем, что чувствует, не станет другим… тем прежним парнем, которого она полюбила, с которым не стыдно пройтись по улице среди сотни прохожих, без страха, что на запястьях опять защелкнутся наручники… это все не важно, если рядом есть она и принимает его таким, каким он стал теперь.
Он верит. Почему не верит она? Зачем гонит прочь?
Бенджамин

I'm in love with a killer (c)

На собственное тело действительно злился. Так его оно еще не предавало. И эта невозможность совершать даже самые простые действия без того, чтобы после полностью не лишиться сил злило неимоверно. Так же, как злила боль, что сейчас напомнила о себе, когда растревожили рану.
Впрочем, как и сказала Мириам, уже действительно было не больно. Или не так больно, чтобы можно было не обращать на это внимание. И если раньше в плечо и шею Адам утыкался в бессознательном поиске защиты от не особенно-то приятных ощущений, то после того, как он осознал, что буквально вжимается лицом в нежную шею, почувствовал губами чужое тепло и травяной запах, мысли переметнулись. Точнее – и вовсе вымелись из головы. И губы кожи коснулись полуосознанно. И еще раз. И снова. Хотел это сделать, с этим не поспоришь. И мог. Потому и сделал, наверное. Но над собственными действиями сейчас не задумывался. Пока Мириам его не осадила.
Рик

Прав был охотник… Сам не знал, насколько прав. Не обошлось без Мириам его путешествие в страну грёз. Опоила настоем сонным, чтобы не прыгал туда-сюда по всему дому, а рану свою заживлял, как велено. Заодно и расквиталась за слова резкие, а то взял моду – лекаря не слушаться да женщину голосом осаживать. Не привыкла ведьма к такому, равно как и к проявлениям полузабытых «нежностей». Позади осталось время, когда сама могла сидеть вот так, уткнувшись носом в отцовскую ямочку между ключицами, и вдыхать его запах, едва касаясь невесомыми дочерними поцелуями, невинными и не совсем одновременно. И этот, вишь, так же тянется, тревожа и волнуя до дрожи, которую Мириам сама от себя еще скрывала даже. Не прикасались к ней мужчины так. Не позволяла раньше. А охотнику – пришлому да чужому – позволила. Не иначе, чуяла что-то подспудно. Родственное. Созвучное.
- Тоже сирота, значит, - отозвалась на слова об отце Георге и понимающе кивнула.
Лианна

la vie en rose

Солнечные лучи иногда пробиваются сквозь пелену грязно-серых облаков, небо изредка проступает сквозь них голубизной, а под ногами пружинит  сочная, зеленая трава. Я иду по ней неизмеримо долго, блуждаю по лабиринтам четких линий рядов и порядковых номеров, чтобы, наконец, опуститься рядом с тобой, поставить нашу старую корзинку для пикников, в которой лежат твои любимые сандвичи и виски, который ты мне так редко позволяла пить. Наконец, я готов.
Здравствуй, родная моя!
Я принес тебе твои любимые цветы.  Ты никогда не любила розы или орхидеи - они казались тебе вычурными и помпезными. Ты запрещала мне обрывать клумбы, когда мы в юности гуляли ночами, ты ругала меня за цветы, которые я тебе приносил. Но ты всегда любила желтые тюльпаны. Не помню, как я смог это понять. Они осыпались уже через пару дней на пол нашей кухни, но ты все равно принимала только их. Сейчас я принес тебе целый букет.
Джо

Сегодня удивительно прохладно в нашем городе, в нашем районе. Мне даже приходится накидывать на плечи тяжелый палантин, чтобы не била дрожь от сырого ветра, от стремительно летящих облаков. От чувства потери и пустоты.
Я смотрю на ровные ряды могил, тяжело вздыхаю. Здесь расчерчено все так же, как в наших кварталах. В тех, в которых терялись подростками, переехав сюда из разных концов города. Возможно, мне подарила ее судьба, а я упустила свой шанс. Возможно, это было мое проклятие. Но сегодня я здесь.
Я принесла ей любимое вино. Белое и сухое, как ее пальцы, которые так и не тронула старость. Может, чуть сильнее стали выступать вены. Чуть суше стала кожа. Но когда я в последний раз держала их в своих иссохших уже ладонях, мне все казалось, что ей все так же двадцать лет. И не было в ее жизни всего того, от чего залегли на лбу тяжелые, хмурые морщины печали.
Джэнни

Давай не любить друг друга ГРОМКО!

Поговорим об умном. Об философском. О вечном. О том, что сопровождает нас на протяжение всей жизни. О такой вещи которая идет рука об руку с человеком. Одни называют ее удачей. Другие судьбой. Но эта спутница неразрывна связана с каждым из нас. Так вот. В этот момент я возненавидел свою удачу. Какого черта? Я всегда был любимчиком судьбы. Ее баловнем. Тем, кто выходит сухим из воды даже из самых. Повторюсь для особо одаренных. Самых неприятных ситуаций. Я всегда мог выйти сухим. Потому что в этом был весь я. Улыбка. Шутка. Жесты. Все это помогало мне. Или же мне помогала она. Госпожа удача. Нет. Богиня удача. Но сейчас она на меня обозлилась. Хотя правильнее сказать намного раньше. Черт ее пойми за что. Но мне вдруг перестало везти. Хрен пойми почему. Но именно в тот момент, когда я перебрался в штаты. Финиш. Клиника. Все пошло по наклонной вниз. А это знаете ли обидно. Когда ты всю жизнь карабкаешься вверх и только вверх. Даже падения в итоге превозносят тебя выше. А тут бац. Упал.
Джейсон

Ева всегда считала глупостью все эти встречи как в кино или на страницах книг, реальность всегда была иной, не такой приукрашенной. Книги и фильмы были своего рода отвлечением от быта, разукрашивали его серость яркими красками. Бедная Ли, зажатая ближе к окну подсевшим к ней парнем, все еще ничего не понимала, а потому не сводила своего недовольного взгляда с Евы, которая чуть больше обычного молчала. Когда Джейсон сел напротив нее, внутри все сжалось, а затем резко перевернулось, чтобы увеличить дистанцию между ними собой, Ева спешно откинулась на спинку кожаного дивана на котором сидела. Теперь на нее смотрели три пары глаз, правда глаза парня, у которого явно были проблемы с весом то и дело метались от телесных форм Ли, на Джйсона, а затем на Еву, но все это было так же хаотично, как и мысли Евы о том, чем она провинилась, что нити их судеб с Мориарти вновь переплелись. Друзья Джейсона, сколько помнила о своих отношениях с Мориарти Ева, никогда ей не нравились.
Ева

Дождь не может быть вечным

В первые мгновения Нина ощутила себя растерянной: не в её духе знакомиться с людьми на улицах, особенно по ночам. Она и не заметила, как мягко опустившиеся на город сумерки сгустились и превратились в полноправный вечер. Но сегодня все пошло по наклонной, так что было бесполезно уже пытаться заставить течение обыденности вернуться в свою колею. Скорее, лучше было позволить ему нести себя туда, куда ему вздумается. Вдруг выйдет что-то интересное?
  - Нет? - с едва заметной вопросительной интонацией сказала Нина. Скорее утверждение, хотя и не вполне уверенное. Слова незнакомца заставили женщину улыбнуться. Это было так странно: два человека, которые никого не ждали, вдруг пересеклись в одной точке пространства и замерли в ней. - Я думала, только я люблю бродить по парку без конкретной цели, - Нина как-то неловко пожала плечами.
Нина

– Как видите, вы не одна такая, – ответил Карл на вопрос девушки. – По-моему, этот парк просто создан для того, чтобы бродить по нему без цели.
Похоже, их разговор не слишком набирал обороты. Хотя Блумбергу даже те немногие произнесённые предложения показались оживлённой беседой, учитывая те, обстоятельства, при которых всё это происходило. Он бы совсем не удивился, и даже бы не расстроился, если бы девушка, бросив короткое «я спешу», ушла бы восвояси. Далеко каждый человек может быть рад поболтать с незнакомцем.
– Знаете, мне кажется, я понимаю вашу любовь к фонарям, – Карл искренне улыбнулся, демонстрируя, что он шутит. – Мне они представляются весьма привлекательными в такую холодную погоду. Точнее, не они, а свет, что они распространяют. Как будто он может согреть, хотя и не греет в прямом смысле.
Карл

Мэдисон
посмотреть

Амелия
посмотреть

Вероника
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Дэвид
посмотреть

Джиневра
посмотреть

Это наша с ним игра в "поломанный телефон".  Он кричит: я ревную! А в ответ - да-да, но за сквернословие я тебя накажу.  Говорю ему, нет повода, но он ярится и записывает меня едва ли не в любовники другому парню. Не слушаем друг друга, опуская важные мелочи из слов и интонаций. Кипим оба. Он от жгучей, новой для себя ревности, а я от холодного раздражения, и тут можно ожидать чего угодно. Да и я готовился к продолжению скандала, ждал что Эш попробует затеять драку, но все меняется одним росчерком улыбки на его губах,  прижимающихся к моим.
Он всегда так близко, что мне стоит дичайших усилий сохранять дистанцию вытянутой руки в наших запутанных отношениях. Однако в самые пиковые моменты и он, и я тоже, стремимся ее преодолеть. Маленькая победоносная война. Блицкриг. Но выигрываем от этого оба, по крайней мере не бывало иначе. Когда ссора обрывается поцелуем, трудно думать о чем-то еще, кроме этих мягких и настойчивых губ. Все внимание переключается на них, я овладеваю ими жадно, будто пытаясь таким образом доказать, что ревность Эша не имеет под собой никакого основания. Я люблю его одного, но кажется, он не совсем в этом уверен, а я не знаю, как еще донести до него эту простую истину. Потому и целую так, что сам начинаю задыхаться. Жадными руками прижимаю его к себе ближе, ощупываю спину, глажу забравшись ладонями под майку.
читать продолжение: «работа не волк, работа - тюлень любви»

Люблю писать похвальные оды своим соигрокам, ты как будто тоже становишься частью той истории, где все кричат, хлопают, и кто-то такой, утирая слезы счастья с носа: «сэнкью мазер, сэнкью фазер, сэнкью ол оф ю фор май Оскар». Даже гордость берет, ну а что касается нашего случая, то писать для тебя вдвойне приятно. Догадаешься почему, дам шоколадку.
Ладно, все это лирика и небольшое сентиментальное отступление, потому что я не знал с чего начать, но должен в первую очередь признаться, что чертовски рад за тебя. И как бы банально это ни звучало, но ты заслужил, правда ведь, да и вообще для меня каждый твой пост — лучший. А то, что ты охреннено пишешь, было понятно с самых первых строчек, ну или букв, кому как нравится. Читать тебя легко, интересно и всегда после остается легкое, сладковатое послевкусие, потому что очень хочется скорее увидеть продолжение. Но с этим сложнее, потому что я «перпетуум тормозе», и вечно опаздываю с ответами, прости.
Но мне безумно нравится наша история, потому что я давно мечтал сыграть нечто подобное (а мое «давно» — это года два-три так точно), и вдруг такой шанс, грех было не воспользоваться, но теперь я ужасно доволен тем, что забрал заявку себе. Моя прелессссть.
А еще я люблю Юджина, клевый парень же, и иногда становится даже жалко его — мучается, бедняга, со своим малолетним истеричкой. Но у меня довольно оптимистичный прогноз насчет их будущего, даже дети и внуки в планах, скажу сразу.
И знаешь, если бы не ты и не наша игра, то я бы бросил писать совсем, наверное. Сослался бы на работу, отсутствие вдохновения, да и в целом желания что-то делать (это я так завуалированно называю лень хд). Но правда в том, что мое вдохновение — это ты и твои посты, ну а еще и меткие пинки в сторону написания ответа, за что надо сказать отдельное спасибо. И даже если я долго молчу, потерявшись где-то в дебрях своего реала, это совсем не значит, что я не думаю о тебе и о нашей истории. Меня она всегда будет притягивать, так же как и ты, и настойчивое желание играть вместе.
И, наконец, спасибо за то, что терпишь мое постоянное нытье о том, как все лень. Терпишь и преданно ждешь, пока я надаю себе мысленных лещей и начну писать ответы. Пожалуй, как раз сейчас и пойду займусь этим.   
(с) Оушен

Дейна

Энджел

Зеро

Кевин

Элвис

Нина

Итальянец смотрел на каждого пассажира, застывшего в своем кресле с особой, холодной пристальностью, не упускал из вида никого и всегда держал на виду свой самый весомый аргумент – незамысловатый, маленький пульт дистанционного управления, легко помещающийся в мужской ладони. Тонкий провод, идущий от него, нырял под рукав тёмного, монотонного пиджака. А под пиджаком аккуратная разгрузка содержала в себе достаточно грамм пластида, чтобы бахнуть эту птичку над океаном и превратить её в пыль. В пыль, которая подобно праху развеется над безмолвными водами Атлантики. Шаг седого не по годам мужчины замедлился подле трёх крайних кресел, ближайших к хвосту. Росси сбавил темп и без того ленивой ходьбы и остановился в трёх шагах от рослого мужчины в спортивной куртке. Он с самого начала показался итальянцу через чур напряженным, и в нём читалась знакомая хватка и опыт. С маршалами, в силу своей профессии, господин Росси успел пообщаться достаточно. К тому же, он обладал приличным количеством знаний о технике работы этих людей. Однако, сомнения всё же были. И для того, чтобы развеять их, Матиас пошёл на весьма очевидный приём. Крепко стиснув в ладони дистанционный пульт, он демонстративно занёс над ним палец. 
«Стокгольмский синдром» Матиас

В нерешительности я остановилась у одного свободного кресла.
Рома. Передо мной сидел Рома. И снова сердечный ритм отклонился от нормы, как и мое поведение. Два шага. Мне необходимо сделать два шага и занять свободное место рядом с ним. В этом же нет ничего такого? Или есть. В одно мгновение сотни мыслей пролетели в моей голове туда и обратно. Если бы жизнь была шахматной партией, то мне никогда не стать гроссмейстером. Женя ниже меня ростом и из-за моей спины ей не видно, что именно меня остановило. Она легко подтолкнула меня в спину. Два шага сделаны, и я опустилась в кресло, стараясь не обращать внимания на парня по левую руку от меня. Мой взгляд обращен на спешивших к нам Артуру и Валере. Да, боже мой, я даже радовалась их появлению, словно в моем понимании это должно сгладить неловкость и смущение, зародившиеся через одно кресло от них.
Я убеждала себя, что буду слушать лекцию. Но даже аргументы о значимости, полученных знаний, терялись в сознании пустым звуком. Это было тяжело даже боковым зрением не обращать внимания на Рому. Стоило ли мне с ним заговорить первой? Сквозь наушники слышался голос Земфиры, мне захотелось подпеть, но вместо этого я ответила что-то невнятное на вопрос Валеры, и мы все рассмеялись.
«а лето пахнет солнцем» Маргарет

Интересно, когда она начинала охотиться, как это выглядело? Как выхлоп розового тумана? Который рывком устремлялся по тоннелям и коридорам?
Мюллер помотал головой, ему необходимо было выбираться отсюда, даже если Финн уже перешел на сторону зла. Понимая, что милосерднее будет убить бывшего солдата, чем тратить свои нервы и пули на монстра, Мюллер перевел свой пистолет от цели к цели. Джейк сумел взять на мушку спину Финна ровно в тот момент, когда последнего и Ванду разделало всего несколько шагов.  Коварная тварь, широко раскрыв свои глаза, взирала на свою жертву с высоты собственного сооружённого пьедестала В следующий момент, цель Ванды взлетела в воздух, повисая теперь уже на одном уровне с ее настоящим телом. Финн при этом не издал не звука, хотя его тело окутывали щупальца твари, в которые превратились некогда мертвые тела. Ванда разорвала тело солдата на две неравные части в одночасье, Мюллер даже не успел спустить курок.  Внутренности, не сдерживаемые ничем с противным хлопком, упали вниз, скрываясь в клубах розового тумана. Вряд ли он что-то почувствовал, в отличие от Алисы. Брызжущие кровью останки Финна были выпущены из лап монстра, и мешком или отдельными его частями брякнулись оземь, вслед за внутренностями исчезая в тумане.
«No Face. No Name.» Итан

Но как и всякий влюбленный в работу человек, Селин редко позволяла себя заглянуть за пределы той сферы, в которой вращалась каждодневно, за исключением привычных для нее действий, вроде посещений выставок современного искусства, кинотеатров в премьерные дни и джазовых баров на праздниках или в законный, иногда по совместительству и единственный, выходной на неделе. Поэтому многое из того, что иные воспринимают как часть своих будней, для Блэквуд становилось настоящим открытием, в число которых смело можно было вписать сегодняшнюю прогулку и обед (ранний ужин?) в кафе с новым знакомым со звучным именем и фамилией. «Да-ни-эль», - мысленно смакует по слогам Селин, перекатывая последний протяжный слог по небу вместе с молочным коктейлем и улыбаясь, и улыбка эта значила, что она проиграла – не хватило у нее выдержки и умения обижаться, это не входило в число ее любимых приемов при налаживании новых связей, в особенности с противоположным полом. Несмотря на свой уже не юный возраст, Селин в вопросах сантиментов и химии, случающейся между двумя людьми, была не особо подкована – несколько романов в прошлом начинались и заканчивались слишком спокойно для того, чтобы переживать по какому-либо поводу.
«I'm in pieces, pick me up and put me together» Селин

В его глазах до сих пор кровавая стена, изнутри зрачков налипли ошмётки мяса, изо рта с дыханием выходит гнилостный запах смерти, а пальцы можно было бы отрезать и использовать в роли льда в маргарите. Ему безмерно трудно сосредоточиться на том, что говорит ему Ангел, поэтому Рокки не сразу реагирует, отвечая заторможено. Прокрутив его слова в голове, Рокки хмуро глянул на Энджела, словно не мог до конца понять, что именно рыжик хочет от него, потом натянуто улыбнулся и кивнул:
- Да, подожди меня у дома, я постараюсь закончить с этой хуйнёй побыстрее.
Его жизнь – то, что можно увидеть через окна Миртл. Всё смывается, превращаясь в цветную кашу, если ехать слишком быстро. Рассмотреть, что там, в этом месиве, невозможно, и иногда Мун думает, что ему это и не нужно, ведь в реальности нет ничего хорошего.
Его руки – к крови, его лицо – перепачкано в крови, а в груди бухает тяжёлый кусок мяса. Часто рисуют сердце, как аккуратную жопу, а ведь оно не такое – и Рокки может это доказать, вырезав этот мотор из любой груди, которая попадётся.
«Who's Afraid of the Big Bad Wolf?» Рокки

- Ты что делаешь?
- Обнимаю тебя, - кажется, он там даже улыбается, нет?
- Завязывай с этим, - Сид отстраняется и наполняет чашку сваренным напитком. Надо бы взбодриться, хотя в общем-то сегодня выходной и можно расслабиться, но в последнее время Сид забросила тренировки и телу не хватает той нагрузки, давно ставшей привычной спутницей жизни.
Стив меняется в лице, его романтический утренний настрой, на несколько секунд зависнув в воздухе неловкой паузой, улетучивается. Мужчина усаживается на стул и просит налить и ему. Ирландка выполняет его просьбу, одновременно замечая, что новоявленный любовник успел вытащить пачку сигарет из оставшейся в спальне куртки, и теперь намеревается закурить. Ирландка открывает окно, предупреждает, чтоб Стив оставался в кухне, пока не закончит, а сама возвращается в спальню, прихватив с собой чашку с дымящейся темной жидкостью.
Новая квартира Сид почему-то слишком сильно напоминает предыдущую, увы, сгоревшую после неожиданного пожара: такой же дичайший минимализм, та же обстановка, вплоть до мебели и местоположения двух собачьих мисок.
«Close enough to kill» Сид

Wicked Game

Лучшая игра недели

Ждать Пэрриш не любил, но с выжиданием всегда справлялся на «ура», притерпевшись с этой частью даже не профессии, жизни за долгие годы службы в разных местах. Для каждого действия существовал свой срок, и если поторопиться, можно было запросто лишиться большей части выгоды или удовольствия, или того и другого. А потому, как бы ни жаждал прижать к ногтю, а точнее придавить ботинком и повозить, развернувшуюся на его территории ведьму, продолжал действовать по чётко установленному плану, не выходя за его границы раньше времени. В очередной раз пробежав взглядом по страницам дела Одри Пейдж, убедился, что ничего нового в нём не появилось, оставив на своих местах и пропавшую без вести мамочку, и спившегося папочку, и бедную, несчастную девицу с детдомовским прошлым и нечастыми связями с противоположным полом. Всё это жизнеописание было весьма банальным для любой шпаны, с разницей только в том, кто именно из родителей спился или снаркоманился, а кто поспешил исчезнуть в поисках лучшей жизни. Единственное, что выглядело странным – за последние пару лет, с позволения будет сказать, Мисс Пейдж несколько растеряла в связях и вела, по большей части, затворнический образ жизни, регулярно встречаясь только с некоторыми личностями.
Зеро/Хантер

Цепочка наручников сильно врезалась в запястья, пока Одри тянула руки на себя, чтобы оказаться как можно дальше от стола, и оставаясь при этом в словно бы просящей позе, разве что ладони лодочкой не сложила. Диалог не клеился, да и не мог склеиться, раз речь зашла об Агате. Пейдж чуть высокомерно взирала на двух детективов, не зная ни одного из них, но уже считая, что они не испытали и сотую долю того «счастья» и «радостей жизни», которые выпали ей. Любые их нападки проходили мимо неё, не задерживаясь и не оседая тяжёлым грузом раздумий, ибо думать было абсолютно не о чем – свою позицию Одри изложила чётко и отступать от неё не намеревалась. Она находилась ровно в середине своего цикла, когда до полнолуния оставалось две недели. Достаточно, чтобы из памяти немного стёрлось прошлое обращение, но будущее ещё не висело над головой Дамокловым мечом, а это придавало и смелости, и нахальства, позволяя чувствовать себя сильнее этих двоих вместе взятых. Господи, повернись разговор по-другому, выбери они своей целью не ведьму, а того же Дигги, приторговывавшего лёгкими наркотиками, ещё когда она пешком под стол ходила, Одри не задумалась бы ни на минуту. В любом случае дилер сумел бы вывернуться получше, да и был и оставался человеком, что Пейдж уже четыре года считала преимуществом. 
Элеонор/Одри

Трезвости нет оправданий!

Да что за нахер?.. Очередные доски, глядящие ему в лицо из темного стекла окна, навевали уже легкую хандру и мысли о том, что в этой коробке вообще больше не было жилых помещений, а, может, она и вовсе предназначалась для таких легковерных идиотов как они. Лешему нос в череп вдавлю... Успокаивающе пообещал себе мужчина, когда наконец обнаружил долгожданную пожарную лестницу, ну и квартирку за следующим окном. Отлично. Конечно, было бы куда скорее просто-напросто спуститься вниз по ступеням и дать деру, покуда легавые не опомнились, но сделали они это гораздо раньше - патрульная тачка стояла аккурат под тенью ботинок Берка, который разве что - передохнул на металлической конструкции, секундно обдумав, что ему теперь нахер делать. Идея, если и была довольно экстравагантная, то другой он попросту не имел. Как вскрываются рамы подобной модели было ему известно еще со времен школьной скамьи, едва ли не с уроков трудов, если они, к тому же, и не были его ровесниками, а потому Мэд ловко и с душераздирающим дребезгом поднял фрамугу, поскорее спрыгивая с подоконника на пол и стараясь самому не вякнуть чего матерного характера от того пронзительного вскрика, который заставил его лишний раз вздрогнуть.
Мэд

«Иди домой» - говорили ей, выталкивая в спину за двери гостеприимного морга и она даже не расстроилась, взмахнув на прощание рукой, пожелав счастливо оставаться и не сильно увлекаться срочным разбором картотеки, среди полок которой еще с утра приметила притыренный пакет с утрамбованным по пластиковым контейнерам праздничным столом, рассчитанным исключительно на дежурившую в эту ночь смену, и никак не на припозднившихся коллег, у которых по воле случая и странной любви начальства в Сочельник и еще на два вечера после были проставлены выходные. Медея расстроилась? Нет. Обрадовалась? Тоже нет. Она едва ли вообще предавала этому празднику хоть какое-то значения, будучи не особо знакомой с ним еще и в пору беззаботной юности, а оттого и не приобретшего в ее сердце любви. Напротив, после событий трехлетней давности Сфорца приобрела привычку и вовсе избегать общественных мест, включающих в себя магазины, бары, рестораны, где существовала хоть малая толика вероятности оказаться в толпе людей, сведенных с ума предпраздничной суматохой. Подарками для близких друзей она запасалась заранее, благо все ее знакомые не были против получить в качестве презента перевязанную алой лентой бутылку.
Мэдея

Дождь не может быть вечным

- О, это был бы интересный бизнес, - Нина снова рассмеялась. – Зонтики из прагматичного реализма, с самыми разными рисунками. Есть для реалистов, есть для пессимистов, есть для оптимистов. Я бы развернулась, - удивительно, но возможность быть неузнанной и не носить ярлыка «доктор Мур, судебно-медицинский эксперт» творила чудеса. Нина несла какую-то ерунду и, что удивительно, ей это нравилось. Она так давно не выбиралась из скорлупы официальности, что уже успела позабыть, что внутри. – И не говорите! – с нарочитой серьезностью покачала головой женщина, усилием воли душа смех, так и рвущийся наружу. – Мало того, что экология портит русалок, так еще и молодежи взбрело в голову подражать людям. Вы не поверите, что они только не делают, чтобы вместо прекрасных хвостов заполучить две ходули и носить каблуки. Наивные! – Нина все-таки не выдержала и снова рассмеялась. Заливисто, весело, как девчонка. Дождь разогнал всех по домам и кафешкам, так что в парке было только двое насквозь мокрых безумцев. Женщина подняла руку, убрала со лба налипшие на него мокрые волосы и тыльной стороной ладони вытерла мокрые щеки.
Нина

Девушка поддерживала каждую его шутку и даже развивала легкомысленную тему ни о чём. Её заразительный смех приятно разливался внутри мужчины мягким теплом, и даже пронизывающий насквозь холодный небесный душ, был ни в состоянии заморозить ни самого мужчину, ни его прекрасное настроение. Нина ни придиралась, как большинство знакомых Блумберга, к его любви поребячиться. Её скорее, наоборот, расслабляла такая атмосфера непринуждённости и невинного детского веселья. Часто случается так, что среди всех твоих многочисленных друзей, приятелей и просто знакомых совсем немного общего с тобой, а тут совершенно незнакомая девушка, абсолютно случайное знакомство – и оказывается кое в чём близкой по духу. Хотя, возможно, люди зря недооценивают интуицию. Ведь не зря же Карла притянуло к ней.
– Не переживайте, мы с вами так часто смеёмся, что замёрзнуть я точно не смогу. И мне даже жарко, – Карлу показалось, что Нина чувствует некоторую неловкость, получив куртку от малознакомого человека. Может быть, они весело болтают и смеются, но это вовсе не значит, что они стали друзьями.
Карл

nothing but the truth

Ты едешь в суд и точка. Ну что за пиздец-то, а?
Киган больше не спрашивал, почему именно он, босс дал весьма исчерпывающий ответ, и поэтому ровно через день после состоявшегося короткого, но весьма продуктивного разговора, он с сомнением вытащил на свет божий свой единственный пиджак и теперь критически осматривал его. Дочь была в школе, чтобы дать ценный совет по поводу внешнего вида отца, и Кигану пришлось справляться с этой нелегкой задачей самостоятельно.
В чем там в суды ходят-то? Он в душе не имел, как принято одеваться на столь сомнительные предприятия, так как обычно они обходили его стороной. Но на этот раз судьба распорядилась иначе и навязчиво пыталась запихнуть его в строгие брюки, кое-как поглаженную рубашку и, конечно же, тот самый пиджак. При более внимательном изучении, Киган обнаружил, что этот древний предмет гардероба не только находится в весьма плачевном состоянии, но и рискует вот-вот потерять одну из пуговиц. Надо срочно спасать старого друга, а то как бы потом не пришлось спасать себя.
Киган

Взять под контроль внезапно решившие проявить себя эмоции, и сосредоточится на деле своей подруги, а не на том, который когда-то мог стать ближе, но не сложилось. Зачем возвращаться к тому, чего не произошло? Зачем заставлять себя думать о человеке, с которым у нас ничего не получилось, и почему не могу вернуться к судебному разбирательству, а не к человеку, который сейчас с таким честным, открытым лицом стоит на месте свидетеля, и клянется говорить только правду? Какого черта вообще он оказался на месте аварии... Впрочем, как он там оказался, стало понятно после того, как Киган заговорил, слегка раздражая слуховую систему своим мягким баритоном, от которого захотелось встать и покинуть место. Чувствую как Лаки коснулась моих пальцев, и чуть сжала. Я их знакомила, а память  у моего вица - на уровне фотоаппарата, и понимает она меня  куда лучше, чем я сама. Именно Лаки была единственной, кто поддержал мой отлет, и мое отсутствие, кто поддерживал в клубе дисциплину в мое отсутствие, при этом не стремясь занять мое место.
Сэм

too close

Так, соберись, тряпка. Он хочет что-то сказать. Я поднимаю на него глаза и вся обращаюсь в слух. По нему видно, что это что-то важное и что-то очень значимое для нас обоих. Я подаюсь вперед, чтобы лучше его слышать. Но тут на горизонте вырисовывается очередной кадр, которыми эта вечеринка пестрит. Складывалось ощущение, что Маршалл просто звал всех подряд, даже не разбирая, кто перед ним. Еще хуже было то, что все они, в общем-то, знакомы между собой прямо или косвенно. У них есть общие темы и воспоминания. Они могут задавать друг другу вопросы в духе «а как там Джесс?», и это не вызовет диссонанса и смущений. Потому что, если я спрошу у того вон чувака в углу, как поживает его жена, он очень удивится. Ведь мы даже косвенно не знакомы. Он не знает, кто такая Эмили Хилл. И мало кто здесь это знает. Если быть честными, то только один человек в этом помещении способен без труда вспомнить мое имя и не строить из себя всезнайку, который увлекается чтением моих статей, сидя на горшке. И этот человек сейчас держал меня за руку. То есть уже не держал. А вот теперь снова держит.
Эмили

Эллис считал шаги – раз, два, три, восемь, одиннадцать, - памятуя о том, что перебирание в уме порядковых чисел, по заверениям психологов, помогает успокоиться. Рука Уильяма, сжимающая ладонь Эмили, будто закостенела. Если бы конечность каким-то чудом оторвалась от тела девушки, Уилл по инерции пробежал бы ещё пару метров, прежде чем заметил, что что-то не в порядке.
Хилл пыхтела, цокала каблуками, бряцала украшениями – всё за спиной Эллиса. Он слышал, что Эми пытается за ним поспеть, но темп ходьбы не сбавлял. Как обычно, когда случалось что-то, действующее на нервы и выводящее из спокойного эмоционального состояния, Уильяму было необходимо действовать, в данном случае хотя бы быстро передвигаться. Даже когда Эми споткнулась, окликнула его и дернула за рукав, Эллис всего лишь мысленно отмахнулся. Не хочет он ничего ждать. Не хочет останавливаться. Но пришлось.
Вопросы Эмили, гневные и обиженные, полетели ему прямо в лицо, которым он имел неосторожность развернуться к девушке, отпустив её руку.
Уильям

Рипли
посмотреть

Уильям
посмотреть

Амелия
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Дейна
посмотреть

Сэм
посмотреть

Из-за приоткрытого окна доносился шум оживленной улицы и свет неоновых огней, фонарных ламп, автомобильных фар. В сердце Нью-Йорка никогда не бывает достаточно темно или тихо, даже в половине третьего ночи. Джон ставит небольшой чемодан у стены в коридоре, пока у его ног, мурлыкая, увивается Ванилла – живая и не истощенная голодом. Тяжелая дверь глухо защелкивается за спиной, кошка получает приветственную порцию корма, а ее хозяин прикладывается к приветственной бутылке из мини-бара. В привычке пить, не упиваясь, заключена особая форма мазохизма: огненная вода обжигает горло и жгучим ядом стекает вниз по пищеводу, чтобы не дать никакого эффекта, кроме удовлетворения перманентной прихоти – почти то же, что справить нужду, но вне ряда базовых человеческих потребностей.
Квартира Престона не может похвастать габаритами, и ночной иллюминации за панорамными окнами хватает, чтобы предоставить минимум освещения. Мужчина закрывается в душе. Горячая вода смывает напряжение, испытанное во время перелета. Полуторачасовой рейс, слишком короткий, чтобы успеть вздремнуть или расслабиться – регистрация и ожидание длились дольше пребывания в самолете, – рассчитывать на отдых на высоте не приходилось. Месяц, проведенный сначала в Сан-Диего, а затем в Детройте принес плоды: к команде присоединились четверо трансплантологов, технический специалист и три архивных крысы в клиниках, готовых работать с черной базой данных. Кроме того, благотворительная программа обрела еще одного спонсора. Не считая инцидента с начинающей журналисткой, в ходе которого Престон лишился телефона и трех часов времени, переговоры прошли успешно, и отчет о проделанной работе уже отправлен выше – совсем скоро на счета синдиката начнут капать хорошие проценты.
читать продолжение: «Close enough to kill»

Однажды, а было оно 24 апреля, Аня в аське спросила: кажется, моя сестра закадрила Престона? А я ей ответила: пока нет, но я утешу его истерзанное сердце игрой с выходными на даче. И гляди – таки не спиздела)
На самом деле я не буду объективной – для меня все твои посты ахуительны, в разной степени, ведь они в разных тематиках написаны, но каждый из них люблю и на каждый бесконечно фапаю, несмотря на твои посиделки в уголке самобичевания.
Этот пост попал в журнал, и ты, наверное, помнишь мою реакцию на все его части. Я люблю то, как ты пишешь, что именно ты пишешь, как ты подаешь персонажа и взаимодействуешь им, особенно со мной – мы с тобой на одной волне и я считаю, что мне дико повезло обрести такого партнера, как ты. Ты буквально захватил бедную Масю, мой идейный вдохновитель и  мой личный муз.
Но этот пост я и впрямь обожаю – ревность Престона увидишь не каждый день, и в формате высоких отношений читать от тебя подобное - сплошное удовольствие. У тебя есть стиль, и даже не один, ты этакий адепт структуры, ты прекрасно знаешь, на чем и когда делать акценты - честное слово, я тебя и люблю, и уважаю, как игрока, особенно как соигрока - да мазер оф год, продолжай, не останавливайся, нутыпонял)
А еще я влюбилась в то, как ты подаешь те или иные эмоции, насколько это выверено и логично, насколько в точку, в тему, в образ и вовремя – это одна из твоих изюминок, родной) И для меня этот пост ревности - очередное тому доказательство.
Ты в журнале – и я горжусь тобой, и еще немножко радуюсь тому, что этот пост был написан для меня. И личное пусть останется за кадром, а здесь я скажу тебе так: пусть вдохновение не покидает тебя и впредь, пусть на каждую шикарную музыкальную вещь ты напишешь еще не одну роскошную текстовую, пусть этот запал, азарт и жажда писать не пропадают – ведь куда ты без этого, а куда я без тебя?) И вообще, Престон, нам с  тобой еще столько трупов хоронить, что только играть и играть)
Вдохновения тебе на новые посты и новые игры, разумеется, со мной, к черту скромность – теперь ты мой, я долго этого ждала и теперь ты не отделаешься)
Лучи насилия, мой  талантливый генерал, с меня шлюха в торте и борщ на плите)
Твоя Мася   
(с) Сид

Энджел

Рокки

Хельга

Алистер

Ник

Арчи

Ей не хотелось говорить об этом, не хотелось ничего объяснять и оправдываться, ибо все, что она чувствовала – это необходимость очутиться там; можно называть это «шестым чувством», можно – обыкновенным любопытством, но для Ланы это все же было сродни паломничеству, которое если и не очистит ее душу, то принесет малую толику облегчения и уверенности в том, что она еще не упустила свой шанс воспарить над искушенной и изуродованной пороками толпой, стать на голову всего этого выше, начать жить с легкостью в сердце и руками, вскинутыми к небесам, а не опущенными к земле в ржавых кандалах, в которые сама же себя заковала; склонная в юности своей к самобичеванию, Лана могла видеть в небольшом спонтанном (как ей казалось за неимением возможности читать истинное отношение к происходящему Адриана) путешествии еще и кару – путь, который нужно пройти для искупления, только вот в оное она не верила, будучи человеком религиозным, но не относящим себя ни к одной из существующих конфессий. Быть может еще и поэтому было так сложно ей в последнее время – всегда легче, когда тебе есть к кому обратиться за поддержкой, даже если это нематериальный идол, живущий лишь в воображении и на устах тех, кто мнит себя пророком того или иного бога.
«freedom is by no means free» Ника

Шнур находится довольно быстро. И пятая попытка в моем понимании это действительно индикатор впечатляющей скорости, ибо в моих собственных апартаментах все намного сложнее, там организованы разве что принадлежности для рисования по коже, все остальное может оказаться в самых неожиданных уголках. Правда, я не был стопроцентно уверен, что шнур подходит ноутбуку за неимением последнего, и вообще его же надо и к зарядке подключить, не только к экрану. Ладно, ищем сначала самое главное. Ноут. На письменном столе его почему-то нету. И на кровати тоже. И под одеялом. И под пледом. И даже под столом. Застываю посередине комнаты с незримой потерянностью и делаю оборот вокруг своей оси, пытаясь найти неизведанные доселе потайные места. Насколько это будет легально, если я загляну в ее комод и кто вообще держит гаджеты в комоде? Не, это не дело, так не пойдет. Наверняка Тима должна знать привычки Мако, но она же хрен выдаст секретную информацию. Задобрить ее обратно что ли. Нахожу кошку, гордо восседающую на каком-то странном коврике, но поначалу не придаю этому значения. Подношу руку с очень виноватым видом, собираясь ласково вычесать из нее всю злобу, и меня тут же останавливает ее угрожающее шипение. Эй, ну все, хорош. Давай дружить обратно.
«enjoy the silence» Таддео

Вдыхать жизнь полной грудью и просто жить. Не оглядываясь назад, не пугаясь кошмаров, доверяя своим снам. Спокойная жизнь честной, свободной женщины, которая на собственную беду всё ещё любит, но втайне надеется, что это пройдёт. Пройдёт, как порез, как ожог, как синяк. Душа Ли больше не кровоточит. Уже не так больно.
Но всё равно Лесли чувствовала себя, словно так и осталась на привязи, словно железная цепь, приковавшая её к Джиму Гордону, натянутая, сжимает её горло. А в голове так и крутится: «Если бы…»
Если бы в Ли было меньше гордости.
Если бы Джеймс понимал, что даже будь он самым коварным готэмским преступником, она всё равно будет его любить.
Если бы Ли не поставила точку в их отношениях, то имела бы возможность вернуться.
Если бы Джеймс позволил Ли вернуться.
Нет, не так…
Если бы Ли позволила себе забыть всё и вернуться к нему. 
«mad hearts. burning city.» Рита/Лесли

Знаешь ли ты, как болезненно по нервам проходится звук захлопываемой двери, когда твоя почти обнаженная фигура остается в недрах квартиры, куда мне с этой минуты нет входа. Пусть знаю, что достаточно легкого стука, как услышу шаги за отделившей нас преградой. Но мне нет сейчас там места. Вернуться - признать, как тяжело оставлять тебя даже на несколько часов до новой встречи. Лицо пылает, когда осторожно прижимаюсь лбом к холодной поверхности, за ней тепло твоего дома, твое обволакивающее тепло, заставляющее сейчас до медного привкуса сжать зубы на и без того отливающей багрянцем губе. Безумно трудно оторваться от двери.
Отталкиваясь ладонью, задержать ее на безучастном дереве.
Скажи, что там, за дверью твое сбитое дыхание.
Признайся, что твои пальцы судорожно по ее поверхности ищут мою руку.
Маргарет, не молчи. Пожалуйста. Ты сводишь меня с ума.
А вдруг твоя фигура прильнула к окну и дожидается меня у подъезда? 
«there is a fire burning in your veins» Дамиан

Нет худшего наказания для него, нет большего разочарования, чем ощущать себя в чём-то слабым и зависимым. Алекс знает за собой этот грех, знает, как тяжело ему смириться с этой неизбежностью... Неизбежность, воистину, самое что ни есть чёткое определение судьбы, любой человеческой жизни, зябко растворяющейся в будничной суете. Он идёт по медленно мрачнеющей улице, разве что не бежит в привычном темпе до своего дома, на автомате отслеживая происходящее вокруг и думая только лишь о той навязчивой мысли, что сидит в его голове, будто вбитый с размаха гвоздь. Как никто иной, в этот день он понимает фанатиков, что сходят с ума от своих предрассудков, коим посвящают каждое мгновение жизни. Это неотвратимо, это истощает все силы и вызывает у него искреннее отвращение к самому себе. Слабость, скрытая от людей под непробиваемой маской грубой физиономии и обнажённая до костей перед самим собой. Слабость. И кто её вызвал? Девчонка шестнадцати лет от роду, которая, ни дать - ни взять, ещё ни черта не видела в этом мире. Он сам смотрит на него только издали, приглядывается, готовится к прыжку в неизвестность. А эта малолетка, не так давно выдвинувшая претензию на звание женщины, уже вкусила власть над людьми (ох, он уверен, что она это понимает) и втайне упивается своим незаслуженным даром.
«Но в глазах твоих теплятся звезды» Камилла/Алекс

Сколько они знакомы? И не вспомнить. Нескладная незаметная девчонка превратилась в занозу в заднице со своим язвительным языком, с неизвестно откуда взявшимся вкусом и умением давать отдачу на все его выпады. Перепалки стали обычном делом подобно соревнованиям в остроумии и ведению счета, и все равно как—то они умудрялись работать и ставить журнал приоритетом большим нежели собственные задетые чувства, в коих сам Дэвид и сомневался до недавнего времени. Чуждые ранее ревность, ненависть пожирали его изнутри, заставляя забыть о воспитании и манерах, которыми он так славился, и все это мог вызвать один человек. Одна женщина. Что пострадала в аварии из-за его задетого самолюбия и поведения ребенка с отобранной игрушкой и желанием наказать обидчика, вот только ребенком он не был и возможностей подать холодное блюдо было предостаточно. Для начала необходимо найти слабости противника – в данном случае это работа. Потом придумать, как превратить любимую работу в невыносимую, и додумался же до того, чтобы вставлять палки в колеса и практически сорвать мартовский выход нового номера. Стэнли не сомневался, что выстроиться очередь содрать с него кожу, как только станет известно об истинном поводе подачи заявления увольнения по собственному желанию.
«see I wanna move, but can't escape from you» Дэвид

(не)контролируемое безумие

Лучшая игра недели

День был тяжёлым, душным, долгим и знойным. Он рассыпался на кончиках пальцев чёрной как сажа пылью дороги, забивал лёгкие выхлопами газов, припекал сверху знойным июльским солнцем, злобно скалившимся из зенита. Всё тело было влажным от пота, липким, и Энджел никак не мог усидеть на месте, неуютно ёрзая на пассажирском сидении краснобокой старушки Миртл. Ему было жарко. Ему было плохо и больно, и он ощущал, к собственному же удивления, как совершенно непривычный, не свойственный для него капризный, хныкающий звук срывается с губ.
Энджи болел уже несколько дней. По началу он решил, что вся эта хворь яйца выеденного не стоит и не обратил никакого внимания на глухую тянущую резь в мышцах. Он видел пятна крови на своём белье, но и это не смущало его. До сегодняшнего утра. Пока они с Рокки не погрузили скромные пожитки в каддилак и не дали по газам, оставляя за спиной несколько месяцев счастливой жизни. Солнечную Калифорнию, подарившую им столько незабываемых моментов, соединившую их (Энджелу хотелось верить, что навеки)?
Энджел

Рокки откровенно злился. День был тяжелый, он за рулем с раннего утра, а остановок они особых не делали (только пару раз делали пис-стопы, но этого было мало). А еще кончились сигареты, что не могло не злить Муна, ведь магазинов вокруг не было. Кроме того, Энджел последние дни был какой-то мрачный, хмурый, а начиная со вчерашнего дня он еще и ныл, постоянно чем-то недовольный. И если поначалу это казалось Муну забавным, то сегодня к вечеру начало выводить из себя. И ладно бы повод поныть был стоящим, так нет – Ангел просто тупо нарывался на ссору, а Рокки было абсолютно не до этого. У них оставалось всего сотня-другая баксов, никаких перспектив, а нужно найти квартиру и, может быть, временную работу. Теперь, когда рядом с ним этот ребенок, он уже не может жить, не думая о последствиях.
Но когда Энджел в очередной раз завел пластинку, раздражая Муна еще больше, он резко крутанул руль, виляя по дороге под длинный гудок встречной машины. Он невнятно ругнулся, крепко вцепляясь в руль, бросая на любовника раздраженный и сердитый взгляд.
Рокки

всего на миг, я перестал дышать тобой...

Им не был необходим скандал, чтобы окончательно закрепить над рушащимися отношениями иллюзорный карающий меч, который рассек бы их судьбы пополам и заставил бежать друг от друга, как от опасной чумы. Их чувства, которые вовсе не исчезли и обагрились вязкой кровью, терпели тысячу порезов в секунду. И порезы эти были словно нанесены грязным листком бумаги с ядовитыми краями, боль от которых терзает тебя снова и снова куда сильнее, чем к примеру острие ножа. Яд с завидной точностью распространяясь по телу, доходил до сердца и вызывал удушающее чувство обреченности. Совершая ошибку, ты не задумываешься об её истинной стоимости. А когда приходит время платить по счетам и зловещий коллектор в лице собственном: с совестью за плечом, чувством вины в душе и горькой правдой в глазах - заставляет упасть на колени... Тебе бессмысленно идти на попятную. Приходится сдаться. Приходится принять терновый венок и закрепить на голове так, чтоб корни его проросли до самого подсознания. Виновнику - высшая мера наказания. Высшая боль и худшая из судеб.
Натаниэль/Марк

Две недели прошли, словно в горячечном бреду. Уэйд оглох, онемел, потерял счет времени. Сон больше не шел к нему, и те жалкие обрывки отдыха, что удавалось урвать измотанному организму  превращались в его личный кошмар, от которого он просыпался в холодном поту и слезах. Он начинал бредить наяву, чураясь теней, а голос Марка мерещился ему с пугающей частотой. Глубже погружаясь в мир собственной боли и рухнувшей жизни, Уэйд не желал всплывать на поверхность. Для чего ему жить, если вся жизнь, до того сконцентрированная в Марке, теперь стала жалким существованием. Наверное, было бы проще, если бы он возненавидел Эванса, если бы проклинал его за содеянное, но этот исход Колман выбрал сам. Сам разрубил затянувшийся узел.
Да и нельзя ненавидеть и любить одновременно. И вранье все, что от любви до ненависти - лишь шаг. Ты либо любишь, либо нет. И Уэйд еще тогда, в свои шестнадцать знал, что это навсегда. Один человек, единственная в жизни любовь, которую не сможет перечеркнуть даже смерть, но сейчас он думал, что лучше было бы умереть.
Юджин/Уэйд

this is war

С черепашьей скоростью я вернулась обратно, победоносно водрузив на барную стойку бутылку чего-то там, словно приперла значимый трофей. В моих глазах светился триумф, а сердце бешено колотилось. Нужно было срочно разрядить обстановку, и предложение выпить было скорее извиняющимся жестом, нежели реальным желанием. Но когда Уилл сказал, что это неплохая идея, я с ним мысленно согласилась. От небольшой порции никто не умрет ведь. И ничего такого не случиться. Многие люди разбавляют беседы алкоголем, чтобы легче шла. Почему мы должны быть исключением?
Ах, да. Потому что Эллис имеет тенденцию начинать и не останавливаться. Потому что у него с этим бывают проблемы. Но он же под моим бдительным контролем. Наверно, это можно считать аргументом.
Я разлила по четверти бокалов и вернула бутылку на стойку.
- Да, я всегда такая, - без преувеличений, я именно такая, какой видит меня Уильям. Девушка, которая старается думать о последствиях, но не обо всех вспоминает сразу. А когда вспоминает, уже поздно.
Эмили

Неугомонная, сердобольная Эмили Хилл так и не смогла донести до рта кусок котлеты. Уильяму безумно хотелось вздохнуть и шлепнуть себя ладонью по лбу, когда его ретивый стажер снова подорвалась как вспугнутая кошка и кинулась мастрячить порцию еды, да побольше. Эллис никак не прокомментировал ситуацию, позволив Эми делать то, что она считает нужным. Да, это не очень нормально, что девушка физически не может поесть одна, когда рядом кто-то сидит и не разделяет трапезу. Посмотрев на Уилла, обнявшего бокал, и которому, по правде говоря, кроме алкоголя сейчас ничего не надо было, Хилл выглядела так, будто не Эллис заставил её наконец пожрать, а она подло отобрала у голодного африканского дитя кусок хлеба, и взамен сунула пластиковое яблоко.  Решив не задевать девушку капризными отказами, Уильям немедля подвинул тарелку поближе. Он не слишком любил закусывать, когда пьёт, но на этот раз повозил вилкой в пюре.
- Спасибо. Тебе тоже. Ешь давай.
Эллис ещё не притронулся ко второй порции шотландского виски, как Эмили залпом осушила свой бокал и захихикала.
Уильям

Поспей за лошадью

Порой ему жаль, что невозможно вытянуть такие же серебряные нити, как в знаменитом фильме о мальчике, который выжил, чтобы потом пересматривать некое подобие фильма, а не создавать эти картинки лично. А может быть это и к лучшему, иначе сколько бы времени оставалось на реальность, которая вот, под боком? Знали ли приятели, ставшие частью его новой жизни, что конные прогулки – «привет» из прошлого? Того прошлого, когда такие уикэнды были обязательными, когда держаться в седле приходилось скорее от необходимости, а не по желанию, а потом слушать часовые разговоры ни о чем, которые проводились его родителями и их партнерами. О, Англия, ты напомнила и здесь о себе.
Вардлоу крутит в руках абонемент, который был подарен на день рожденье, и прикидывает все за и против однодневной поездки. С одной стороны, это не так далеко от Нью-Йорка, а значит день влюбленных пройдет как и было запланировано, и получать недовольное сопение в течении следующего месяца Кристофер не будет, с другой, нужно ли все это? Потратить выходной чуть по иному, вернее, кардинально по иному.
Кристофер

Я любила лошадей, почти боготворила. И все кто хоть немного узнавал меня, знали о моей любви, хобби и увлечение, если это можно как то назвать. У себя в Англии у меня был "пожизненный" абонемент на одну из конеферм и уже любимая лошадка, которая была на правах частого клиента моей. Помимо того, что я считалась одним из спонсоров этой конефермы, я еще и давала денег именно на свою лошадку. Я мечтала о своей конеферме, но не смотря на размеры сада Эммы, все же там для лошадей будет мало места. Не будет того простора.
Когда я улетала в Америку даже не задумывалась насколько много оставляю на родине. В том числе свое любимое дело - верховая езда. Мне хватило двух недель, чтобы я начала тосковать. Но и это не могло повлиять на мое решение остаться в этой чужой для меня стране. Я до сих пор не могла пристроиться к американскому говору, и частенько меня не понимали. Но так как мы с дочерью жили можно сказать обособленно, в квартире у брата все было на английский лад, да и везде, где касалась моя рука превращалось в английское, то меня не сильно беспокоило что-то "постороннее".
Надин

don't yawn, cause this is Africa

Кого-кого, а морщерогих кизляков Рипли за всю свою не очень то и долгую жизнь встречал достаточно часто, чтобы теперь не скрывать улыбки от упоминания этих не самых загадочных существ. Начиная с представителей мэрий тех городов, где им доводилось останавливаться с цирком, чтобы разбить свой шатёр. Конечно, на счёт фиолетовой шерстки вопрос оставался открытым, однако рог у каждого закручивался тем сильнее, чем большую сумму для руководителя шапито они озвучивали. Чтобы отлавливать подобных экземпляров, Элис не стоило бы уходить из криминальной хроники, а потому мысли о прекрасной Ларе Крофт зашли для Купера куда лучше предыдущего ассоциативного ряда, больше саркастичного, чем минорного. Просто острые социальные и денежные вопросы словно зачарованные обходили Рипли стороной, оставляя в осадке немного идеализма, щепотку романтизма и целый выводок мозгошмыгов.
Абсолютно киношные, сделанные из крашеного пенопласта развалины древних храмов его совершенно не манили, даже если шли в наборе с Джоли, призывно и опасно сжимающей свои богические губы.
Рипли

Углубляться в описание традиций и обычаев своего семейства Элис не собиралась, по крайней мере, сейчас, когда их знакомство с Купером знаменовалось не годами, а какими-то обрывками часов, сливающимися воедино из-за количества употреблённой бодяги, которую закусывали таким же непонятно чем, слепленным на скорую руку. Она и заговорила-то о своих предках исключительно из необходимости пояснить нехитрую цепочку образов, вылившуюся к приблизительному сравнению собственной судьбы с судьбой персонажа. Конечно, до психанутых на всю голову Блэков Фишерам было далековато, даже её матушка, для которой на первом месте всегда стояла репутация, а уже потом всё остальное, не могла посоперничать с родичами упомянутого Сириуса. Хотя бы потому, что не была злой, да и собственную жесткость, порой переходящую в жестокость, считала мерой временной, носящей воспитательный характер. Будучи недовольной дочерью, она могла не разговаривать с ней месяцами, но в конечном итоге всегда сдавалась под напором отца, и начинала это делать, пусть своеобразно и в своей манере.
Элис

Мэдисон
посмотреть

Амелия
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Дэвид
посмотреть

Хайди
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Наступало время, когда нужно готовиться ко сну. Бледная тень сметала подолом своего чёрного платья крошки света, оставляя за собой синее, пустое небо. Вспыхнув единожды, дрожали, но всё ещё не могли сгореть - звёздам не до сна. Ветер влажный, бьётся о дрожащие окна, будто прячется от чего-то страшного. Мир заполнила тревога, до самых краёв.
Рита Мэй будет думать, что её предупреждали, что её слёзно просили остановиться. Тени никогда не сгущаются просто так - они прячут в себе Великое Зло. Но тогда Рита думала, что прогонит страшилищ ярким и нелепым нарядом. Если она измажется в крови, то её примут за мёртвую и никогда не нападут. Любую явную угрозу можно миновать. А о скрытых Сорель тогда ещё не знала. Оттого, быть может, она ещё не прятала своих демонов - она жила с ними бок о бок. Их существование было самым естественным, самым настоящим из всего, что происходило в жизни девушки - даже сказки.
Даже сказки, в которые она почти потеряла веру.
Это были незнакомые чувства, болезненные. Все идеи и образы внезапно пропали, оставили её одну, в пустоте, окружённой тенями. Мрак ночи - воплощение одиночества, и нет ничего больнее. Чувства, охватывающие с ног до головы, внезапно замирают комком поперёк горла и не дают дышать. Разорвать себе глотку ногтями, выпустить, отпустить, освободиться и вернуть их путём конца собственной жизни, но демоны Риты держали её за руки и шептали, задыхаясь и посмеиваясь: "Ещё будет, ради чего жить"... Эти мысли не давали покоя, становились ещё одним мучителем, ещё одним всепожирающим огнём, и пора бы сгореть, но толку, если пепел станет частью тьмы и пустоты, от которых теперь точно не сбежать.
Невозможно сбежать от того, что уже часть тебя.
читать продолжение: «close my eyes»

Шел одиннадцатый час ночи, я тихо и мирно выпивал вторую бутылку французского розового, предаваясь воспоминаниям о своем лихом детстве и не менее лихой юности, как вдруг… Прибежал Рауль, с которым мы не разговаривали (во благо или во зло) аж с двенадцатого числа прошлого месяца, когда я приглашал его на свой ДР, не просто какой-нибудь, а юбилейной… Но все это, собственно, не так важно. Важно, что он ко мне прибежал, наорал, что я, де, должен восстать из мертвых, потому как… Рита, господижбожешьмой, ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ!
Признаться честно, сперва, в моем затуманенном хмелью мозгу промелькнула мысль, что таким образом он хочет получить с меня пост. Но, потом, после тридцатисекундного размышления, до меня-таки дошло наконец, что Рита ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ!
Что я могу ей сказать на это? На самом деле много чего, но, боюсь, многое из этого «много чего» будет не слишком цензурным, поэтому придется заменять подходящими по смыслу синонимами. Во-первых, Рита – офигенна, потому как дождалась меня в этом отыгрыше, пока я путешествовал по Индии/Китаю/Вьетнаму/Франции/Ирландии/Австралии/Кот-д'Ивуару. Во-вторых, Рита – офигенна, потому как она поддерживала меня, когда я собирался уходить и когда я собирался возвращаться. В-третьих, Рита – офигенна, потому как она в принципе согласилась со мной играть ЭТО (что именно – смотрите в следующих выпусках Рита-Киллиан magazine). И, наконец, в-четвертых, Рита - офигенна, потому как первым же постом в нашем с ней затяжном отыгрыше она попала в десятку.
Детка, ты заслужила эту награду #ящитаю. И я рад, горд, счастлив, что судьба (в лице все того же Рауля) свела нас вместе. Я тебя люблю. Ты молодец. И беги уже, наконец, за своим персональным Оскаром – сегодня Уоррен Битти не ошибся, и он достается именно тебе.
Гип-гип-ура!   
(с) Киллиан
Рита!
Я совершил ради тебя подвиг, как ты видишь, и растолкал Киллиана. Все ради тебя! И мои слова будут, должно быть, короче, но я хочу, чтобы ты знала несколько вещей: а) Смотри, ты окружена мужиками! Как у тебя такое получается? б) Я вообще знаю, как это получается - ты просто слишком крутая, и каждый твой пост - как маленький шедевр. Вообще сочувствую людям, которые не играли с тобой, потому что они не понимают, какой это кайф: читать твои посты. Не удивительно, что один из них снова лучший. Будь моя воля, так каждый был бы, но столько недель попросту не хватит в календаре) В очередной раз благодарю небеса за то, что мы с тобой познакомились. И желаю тебе, дорогая Рита, чтобы твои трудности реаловые оказались совсем не трудными и закончились очень быстро. Всегда помни, что твои мужики (из них я самый главный, это помни особенно хорошо) всегда будут тебя любить, уважать, обожать и радовать!)   
(с) Рауль

Эмили

Арчи

Ник

Мария

Бен

Рокки

Иногда при определённом повороте головы, каком-то особенно внимательном взгляде или перед тем, как озвучить протест, Джиневра напоминала внешне своих братьев и отца. Флинн успел полюбоваться на них не только на фотографиях, но и просматривая съёмку с задержаний. Отчасти, поэтому ему настолько удивительно было следить, как она скользит через людской поток с выпрямленной спиной и не сбавляя шага. В такие моменты сомнения в принадлежности к семейству Джеймс одолевали с новой силой. Почему около двух десятков лет находясь среди людей, считающих, что жизнь им чем-то обязана, она никогда и ничего не просила, даже если реально нуждалась в помощи? Может быть, потому что ровно столько времени её и не получала? В одну минуту Флинну казалось, что он её достаточно знает; знает мелочи, которые она любит или не любит; знает предпочтения; знает, как она поведёт себя в той или иной ситуации. А буквально в следующее мгновение начинал считать, что не знает её совсем, пускаясь в это узнавание по новой.
Как только Джиневра отошла на половину квартала, Хэйвуд тронулся с места и поехал вперёд, обгоняя мелкую и проезжая до самого участка. Напротив него у кафе имелась небольшая стоянка, так что Флинн сразу занял парковочное место. Особый обзор входа им не требовался, а внимания они так не привлекали абсолютно.
«Sense and Sensibility» Флинн

И вот она бредет, спотыкаясь, по тротуарам. Желтый букет в одной руке, неиспользованный билет на метро в другой. Здесь когда-то пила. Здесь проходит уже третий раз. На этом указателе со стертой последней буквой заостряет внимание, кажется, каждые пять минут. Пальцы уже немеют от холода этой никак не наступающей весны. Манят неоновые вывески, что освещают путь уже куда лучше, чем догорающий дневной свет.
Ко всем чертям.
Она распахивает двери первого попавшегося бара, но смотрит почему-то в сторону дороги. Дверь поддается слишком легко. Цветы жмурятся и панически хрустят крафтовой бумагой о чужое плечо. Ее отбрасывает на шаг назад этим столкновением. Билет, выпущенный из пальцев, подхватывает ветер. Быть может, повезет кому-то, и он окажется счастливым.
Она выдает под нос свое "смотри куда идешь" и окидывает случайного встречного беглым взглядом. Не за что зацепиться, слишком аккуратный. Прочь.
В баре до странного пусто и прохладно. Не стучит лед о стекло, блестит пустая стойка. Справа компания молодых мажоров отмечает очередной прожитый кем-то год. Слева полноватая дама средних лет чинно посасывает третью маргариту.
«точки на щеках весны» Джэнни

На улице уже стемнело; то есть, это небо было темное, а город оставался хорошо освещенным уличными огнями, светом из окон и вездесущей неоновой рекламой, поэтому можно было не переживать за поздних прохожих, но Рауль все равно переживал. Будь на месте Риты кто угодно другой – и ничего страшного, но с этой девушкой надо было держать ухо востро. Обмануть ее, как думал Ранье, не составит большого труда, и кто-то мог воспользоваться ее наивностью. Рита Мэй, конечно, подобно дикому зверю чувствовала опасность, даже если та исходила от внешне ничем не примечательных людей, но что, если ее чутье дало сбой?
Несколько раз он позвонил – бесполезно.
Позвонил еще, и еще, потом понял, что звонить бессмысленно, но все равно повторял это раз за разом, пока доставал сендвич из холодильника, пока ел его, пока потом надевал ботинки обратно и шел на улицу – искать.
Только он вышел, только подумал, куда пойти в первую очередь, как Рита Мэй перезвонила сама. Рауль успел напомнить себе, что «мамочку» включать не стоит, убедился, что с ней все в порядке, что скоро придет, и снова вернулся днем. Беспокойство отпускало неторопливо, будто нехотя, но Рауль думал о карпах – они плавают, хватают ртом воздух – и успокаивался, раскрывал тетрадь, принимался за незаконченные оборванные ряды нот. Одна за одной, флажок, штиль, точка.
«side by side» Рауль

Я выйду из машины, приподниму воротник куртки, пороюсь в карманах. Всего неделю назад я бы отыскала в них пачку сигарет и дешевую зажигалку, сейчас они пусты. Я слишком усердно готовилась к встрече с прошлым - отказалась от привычек человека, которым была, подальше запрятала свои страхи, оставила только необходимое - мысли, образы людей с которыми хочу поговорить. Сегодня я наступлю на горло своей гордости, слово прости будет звучать чаще, чем я произносила его в прошлом. Знаешь, если посчитать сколько "прости" я по сути задолжала другим, не хватит и дня, чтобы исправить это, не произнося больше ничего, кроме искреннего прости. Я вспомнила, о чем хотела тебе рассказать, хотя могу предположить, что, находясь по ту сторону вселенной от меня, ты и так в курсе всех событий моей жизни. В моей жизни появился другой мужчина. Он вошел в мою жизнь, когда я еще не закрыла за тобой плотно дверь. Мне важно понять насколько бы ты одобрил его, согласился бы пожать ему руку, если бы я могла познакомить вас? Ты всегда воспитывал во мне самостоятельность и силу, а он ставит меня перед зеркалом, становится позади и говорит смотреть. Я в половину меньше, и плеч ширина его меня пугает. Рядом с ним я как ноготок мизинца. Он русский, он медведь по походке, по росту, по поведению.
«It's My Faith» Вероника

Брэдфорд на людях – сама любезность. Это противоречит тому, что Эллрой помнит об этом человеке по хищной встрече в «Сэра», но наблюдать за ними – пусть даже одним глазом – сводит скулы от умиления и скуки. Харрис кажется Тому влюбленным в свою содержанку по уши – в лучших традициях бабских романов, где после злой зависти общества следует шикарная розовая свадьба с голубями, затыкающая любые слухи. А то, что бьет – ну, ревнует к каждому столбу, наверное.
Эллрой не чувствует ничего. Только отстраненное непонимание мира и Элис. Как ей было лень рассказывать что-то о Харрисе, так и Тому становится лень таскаться за ними по светским раутам и вычислять причины поведения Росс и Брэдфорда уже где-то на третий день полевой работы. Если Элис просто соскучилась по сексу с Томом и таким странным образом пыталась возродить то провальное нечто, что у них называлось отношениями – так могла бы не придумывать такие изощренные планы, рано или поздно он сам клюнул бы на крючок. Разве ему много надо? Пару раз задницей вильнула и получила  свои пять раз за ночь, правда, насколько много и что вообще нужно Элис – это уже совсем другая история. А пути женских мыслей даже для такого бабника как Эллрой – неисповедимы и тем прекрасны, что их чувства можно не считать за что-то важное. Включит истеричку – а ты ей дебила и «милая, я не могу тебя постичь, прощай».
«Hide'n'seek» Томас

Просто ей хотелось побыть в одиночестве на сцене, чей задник задрапирован красным занавесом, ей хотелось ощутить мощь своего голоса в пустом зале, ей хотелось ласкать красный бархат занавеса своими пальцами, чтобы он цеплялся за ее кольца – ей хотелось закрыть глаза и представить, как она занимается любовью прям на этой сцене, и, уж конечно, не с Харрисом. В принципе, подошел бы любой мужчина, который не является Брэдфордом.
Черная краска весенних туч собирается на горизонте яркими мазками-всполохами – наверное, будет гроза. Элис закрывает окно, выбросив предварительно сигарету, заводит машину. Ей нужно купить самое лучшее платье на свете.
Впрочем – любое платье будет лучшим, если оно надето на Элис.
В дорогом салоне (язык не поворачивается назвать его магазином), примеряя сотое, никак не подходящее ей платье, Элис почему-то вспоминает свою семью. Мысли эти только ненадолго поселяются в ее голове, затем Элис выгоняет их с облегчением, решив принять за аксиому то, что семья ее мертва в полном составе. Получается даже любить их – униженную мать и алкоголика-отца, любовь к сестре сияет яркими красками – подумать только, смеется Элис, я люблю вас за то, что вы умерли.
«Hide'n'seek» Алиссия

всего на миг, я перестал дышать тобой...

Лучшая игра недели

Кто бы мог подумать, что слова Марка сказанные в пылу неудержимых эмоций, тогда, в день его выпускного, станут не просто проведением, а настоящим проклятием. Он даже с количеством лет почти угадал, предрекая крах их с Уэйдом отношений. Но тогда его слова были защитной реакцией юного и по уши влюбленного мальчишки, тогда как сейчас, их смысл обратился против хозяина, расставив все точки над i. Вечности не существует: разрыв - тому не лишнее доказательство. Любовь - какой бы сильной она не была, не всегда способна вынести муки предательства. Любовь не всесильна, когда приходится делать выбор в пользу чего-то более весомого. И сколько бы она не значила для человека, иногда лучший способ справится с потерей - просто отпустить.   
Марк не жил все это время, а влачил жалкое существование, как ему казалось. Время текло слишком медленно, будто бы издеваясь над ним. Минуты и часы ощутимо гасли в его сердце и умирали мучительной смертью, вопя в агонии и доводя Эванса до сумасшествия. Каждый день напоминал сплошной "день сурка", с одной лишь разницей: вчера на ужин был виски, сегодня - джин.
Натаниэль/Марк

Уэйд сидел на корточках  перед  горкой старых разлетевшихся  по полу фотографий. С них смотрели на него незнакомые люди, некоторые были черно-белыми из далеких годов, когда его еще даже в отдаленном проекте не предполагалось. Он ворошил их пальцами, как гору опавших листьев, пробегал глазами по местами тусклым и выцветшим изображениям, а потом подцепил за край одну и встал. Задумчиво поглядел на обратную сторону, оказавшуюся девственно-чистой - без каких либо подписей и пометок, осторожно ссыпал карточки обратно в коробку и задвинул ее ногой в угол чулана.
Фотография оказалась обычной, цветной, родом, наверное, еще из девяностых, если судить по одежде и возрасту Клайва, который и был на ней изображен. Куда больше его занимал другой персонаж - юноша, чем-то неуловимо похожий на самого Уэйда, с дерзким упрямством во взгляде и лучистой улыбкой. Камера запечатлела его в момент смеха  - видимо, склонившийся к его уху Клайв рассказывал парню что-то очень забавное и тот смеялся. Открыто и чисто.
- Что-то ты притих, мил друг, - заметил Клайв, когда Колман, едва не вписавшись в дверной косяк, остановился и протянул ему фото.
Юджин/Уэйд

С закрытыми глазами

Это был просто разговор двух знакомых, друзей. Они друзья. Только и всего. Этим он пытался успокоить себя, хоть и видел, какими глазами смотрел на нее другой. Так не смотрят друзья. Даже близкие друзья. Так смотрит влюбленный в женщину мужчина. Бен тоже смотрел на ее такими глазами, пока Мария не перестала видеть в нем ничего больше, чем монстра. Но он был ее монстром. И думать не мог о других женщинах. Не мог отыскать ей замену. Такой попросту не было. Она слишком сильно въелась в сердце и в почерневшую душу, забралась под кожу, поселилась в голове и мыслях. Какой же он дурак... Смеет грезить о той, которую уже не вернуть назад. Они не были вместе долгие месяцы. Бен сам прогнал девушку. Она могла начать новую жизнь, ведь именно этого он и хотел, когда указывал ей на дверь. Чтобы она жила, не оглядываясь назад. Забыла все дарованные им ужасы и боль. Вновь смогла полюбить, смеяться и жить. Чтобы была счастлива. Сейчас Мария выглядела счастливой в обществе друзей. Если в первые минуту он даже издали чувствовал, как напряжены были ее плечи, то теперь она расслабилась и наслаждалась глотком свободы. Ей не нужно было время, ей нужна была свобода от него.
Смог бы он сейчас развернуться и выйти в ту дверь?
Бенджамин

Прикасаться к ней сейчас не слишком хорошая идея. Пинок локтем всколыхнул таившуюся в груди боль. Мизерный отголосок пережитых ранее стараний с детонировал, посылая по телу волну испепеляющего жара.  За отсутствие приступа спасибо лекарствам. Мария подошла слишком близко к опасному краю за которым обрыв и падение в глубину ненавистного подвала кишащего кровавыми призраками. Вдох-выдох. Поперек горла стал желчный ком. Девушка нащупала резинку под браслетом. Спустила ее ниже по запястью. Несколько раз щелкнула себя по руке. Поморщилась. В голове наступил небольшой просвет. Компания рядом до сих пор бурно обсуждала состояние бывшего коллеги по центру помощи. Сплетничали, что его бросила жена. Забрала детей и переехала в Небраску  к своей интернетовской любви.  Он решил искать спасение на дне бутылки. Старая история. Бетанкур цеплялась за болтовню, используя ее в качестве спасательного круга. Она на благотворительном вечере. Вокруг люди. Опасности никакой нет.  Мраморный пол не разверзнется под ногами. Она не провалится в тартарары.
- На перьях краска распределилась не равномерно, - Род продолжал водить пальцем по шее. В осторожных касаниях Марии мерещился сексуальный подтекст.
Мария

Несносный босс

"Она. Меня. Достала".
С какой силой нужно пытаться влезть человеку в мозг, чтобы он то и дело поминал тебя не самым добрым словом. Рита Мэй Сорель раздражала, действовала на нервы... Да просто БЕСИЛА, в конце концов. Юхан держался, улыбался, сцепляя до скрежета зубы, очень стараясь, чтобы эта улыбка не выходила похожей на оскал, вежливо отвечал и злился, злился, злился...
Рита очень ловко впилась в оболочку его головного мозга буквально с первых дней знакомства. Сначала Юханнес не поверил. Не поверил тому, что у такого серьёзного и респектабельного человека, как уважаемый мсье Сорель может быть такая взбалмошная дочь. Называть бестолковой Лофгрен её бы не стал, но то и дело ему казалось, что скоро он выскажет ей в лицо абсолютно всё, что он думает о взрослых, получивших образование, девушках, ведущих себя, тем не менее, как дети.
"Достала".
В очередной раз с раздражением перелистнув страницу каталога имеющихся в наличии экспонатов его нового "музея" Юхан задержался взглядом на двух совершенно одинаковых греческих амфорах.
Юханнес

«Он. Меня. Достал».
С какой силой нужно было выедать мозг, если Хэл, жизни своей не представляющая без ежедневной работы с антикварными вещицами и предметами, готова была вцепиться клиенту в глотку. Мистер Смит, один из самых верных и обладающих высокой покупательской способностью клиентов, с, безусловно, хорошим вкусом и приличествующей в антикварном деле дотошностью, за последнюю неделю настолько эту самую дотошность проявлял, что даже обладающая практически безграничным терпением Хэлори, начинала подумывать о лежащем под стойкой мачете.
Учитывая передачу лавки новому владельцу, - пересчет и перепись имеющихся в наличие экспонатов, расшифровка записей в торговых книгах, подбитие балансов, сальдо, активов и прочей бумажной лабуды, - мистер Смит имел все шансы остаться без чего-нибудь очень дорого сердцу и кошельку.
«Достал».
Рибаш сияла приклеенной улыбкой, сосредоточенно пересчитывая пуговки-жемчужинки на прекрасной сохранности жилете начала XIX века, на стоявшем прямо за спиной мистера Смита манекене.
Хэлори

Если долго всматриваться в бездну

Уильям, насупившись, угрюмо смотрел на судмедэксперта, пока та изучала фотографию. Если Нина и прониклась, глядя на двух счастливых улыбающихся старшеклассников, то не слишком. Разве что её голос изменился: оставаясь по-прежнему отстраненной, мисс Мур уже не была настроена недоброжелательно. Уилл понимал, что эта женщина наверняка устала после тяжелого дня. У неё «висят» куча дел и трупов; её дергают все, кому не лень, задавая тупые вопросы; вредные детективы подгоняют: «Когда-когда-когда ты отдашь отчет, когда-когда-когда?», а теперь ещё и Эллис докопался, не даёт уехать домой.
Он забрал у Нины фотографию и бережно спрятал обратно в карман. Спасибо, мисс Мур, прямо утешила. Теперь Эллису однозначно светит перспектива весьма плодотворно провести ночь в компании с бутылкой и собственным воображением. Врагу не пожелала бы такой смерти… Отличный старт для размышлений. Можно представить, что у Анны вытаскивали органы через естественные отверстия тела. Или что её неоднократно насиловали инородными предметами.
Мысли ещё не оформились, а Уильяма уже затошнило. Он терпеть не мог такие туманные формулировки. Не мешало бы уточнить, по какой шкале ведется оценка ужасности данного преступления.
Уильям

Поднявшись с постели, она первым делом направилась к окну и открыла шторы, впуская в комнату сероватый утренний свет. Этим утром ей хотелось жить, улыбаться и радоваться новому дню.
Босыми ногами женщина прошла до небольшой кухни и запустила кофемашину. Пока она варила вкуснейший капучино, Мур успела принять душ и одеться в темно-бордовый брючный костюм и кремовую блузку с кокетливым кружевным воротничком. В спешке не было нужды, так что Нина, не торопясь, выпила кофе с круассаном, наложила макияж и убрала темные волосы в тугой пучок на затылке. В последний момент сунув ноги в темно-коричневые замшевые туфли и подхватив с банкетки у входа сумку, женщина выскользнула в подъезд.
Закрыв за собой дверь и повернув ключ в замке, Мур застучала каблучками по лестнице. Почти повернувшись к лестнице, она заметила, что ради разнообразия её почтовый ящик сегодня не пуст. Пришлось вернуться в квартиру и нетерпеливо перебрать ключи, ища нужный. Вскрыв почтовый ящик, Нина достала оттуда обычный бумажный конверт.
Сев в машину, доктор первым делом достала из сумки письмо. На конверте неожиданно не оказалось почтовых марок и штампа принявшего его отделения. Нахмурившись, Нина тут же вскрыла его.
Нина

Курс конфетной терапии

Ненадолго нейтрализовав Ник пирожным, хирург закатил глаза, а протянувший ему руку Митчелл, похоже, его понял – во взгляде читается: а я, мужик, ее уже двадцать пять (или сколько там?) лет терплю, приятно познакомиться, сочувствую. И это все за пару секунд продолжительности рукопожатия. Арчи его тоже хорошо понимает, ведь и у него есть сестра – правда, старшая, и, правда, длани к небесам в их тандеме чаще возводит она, – но это все уже роли не играет.
Вид у Хита сегодня помятый, оно и понятно: домой вчера шел спать, а в итоге полночи пробухал. Сначала в компании Веры, обдолбанной кокаином и вывалившейся из очередного творческого кризиса прямиком на хату к старому другу. Сидела, широко раздвинув ноги на мужской манер, тянула из холодильника банку за банкой, опохмеляясь после абсента, и снимала всякую хуйню, узревши отблески Вселенной в бликах годами побитой пепельницы, пока Арчи, закинув ноги на спинку дивана и принявшись за тот самый абсент, рассуждал (а вернее, ныл) о смысле жизни и своих хронических неудачах с женщинами.
– Так, может, ты педик?
Арчи

Ах ты подлый человечишка! – возмущенно думает таксистка, но вслух выражать мысль не собирается – в ее руках, помимо пироженки, связка брелоков для ключей – и все они в виде персонажей из «Звездных войн». Подарок на Рождество, лучше которого и не сыскать, и одно то, что брат не поленился сообразить радость для своей повернутой на культовой саге сестры, делает Картер дико счастливой.
Когда Митчелл уходит, Ник предлагает Арчибальду устроиться там, где ему будет удобно, заодно пристально разглядывает его лицо.
- Ты хвастаешься новыми очками или собираешься достать нейтрализатор памяти из «Людей в черном» и заставить меня забыть о том, где находится детское отделение и что там можно раздобыть? – чуть хмуря брови, она готова в один момент выбить из рук хирурга всё, что вызовет у нее подозрение.
Упоминание об индейке и наличие хорошего воображения проворачивают в голове Картер приличную картину, и теперь женщина почти чувствует этот вкусный, пьянящий аромат, отчего рот наполняется слюной, а желудок бы и рад заурчать, да только пирожное в состоянии поглощения – принимает весь удар на себя.
Ник

Дамиан
посмотреть

Рипли
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Дианна
посмотреть

Уильям
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Раскат грома летит над крышами, тешится, глумится. Хохочет в голос над её маленькой жизнью. Её вечные спутники скулят и расползаются по углам. Они чувствуют силу, ощущают мощь, против которой им не выстоять никогда. Они перебирают напоследок все ниточки, все маленькие струны, за которые так уверенно дергали все эти годы. Но ничего не работало. Ни одно воспоминание, ни один тычок под ребра, туда, где всегда болят старые переломы, не давал результата. Решение принято. Джэйн уверена. Джэйн почти свободна.
Она больна, давно, беспросветно и беспробудно. Неизлечимой порчей, неоперабельной опухолью. Ей нет спасения, сколько бы раз ни притаскивали к себе несостоявшиеся клиницисты ее полудохлых демонов. Возможно когда-то в детстве, если бы свернула она на ту тропинку, все было бы иначе. Если бы прислушалась к более высокоразвитым насекомым. Ступала бы по следу призраков рода. ДА и всего города в целом. Только сейчас это совсем уже не важно. Легкое прикосновение несостоявшегося настоящего. Поцелуй в щеку. Последнее прощай.
Она раскидывает руки крестом, который никогда не будет стоять над её могилой. Подается вперед. Ветер подхватывает послушное тело, обнимает по-отечески. Ласково, как никто и никогда. В голубых глазах, непростительно ясных и чистых собираются слезы.
читать продолжение: «tranquilize»

Дорогая моя, Дженни, я что тебе говорил неделю назад? (или две?)
Короче, ты мне должна денег! Ой, блин, нет, мы же на деньги не спорили. Какая досада.
Так вот, об чем бишь я.
Я тебя поздравляю с лучшим постом недели! Я знал, что так будет (и распирает от того, что именно пост для меня стал лучшим, хаха!)
Ты шикарный, талантливый писатель писатель и выдумщик. Дженни-персонаж для меня - нечто новое и оригинальное. Я люблю немного тронутых персонажей, с ними весело. Но ТВОИ тронутые персонажи - просто вишенка на тортике. Любое написанное твое слово имеет форму, цвет и даже вкус. Любые посты можно живо представить на уровне воображение, они одаривают вдохновением с полоборота, обливают холодной водой из ведра и заставляют идти писать тебе ответы. Я получаю из раза в раз огромное удовольствие играть с тобой в любом твоем воплощении. Надеюсь, что наше огнище с кошмарами и водоворотами будет и дальше таким же огнищем, и я крайне рад, что мы смогли состыковать персонажей в непростых условиях, а также надеюсь, что история будет длинной, заковыристой, чудовищно странной и страшной, и ты будешь так же горазда и хитра на выдумки, как и сейчас.
Длиннее я не напишу дифирамбов, но ты-то знаешь как я рад!
Еще раз поздравляю, дорогая!   
(с) Джастин
И снова здравствуй, родная!
Как циклична наша судьба, не правда ли? Кажется, совсем недавно ты вернулась сюда, где мы прожили столько жизней, поставив в некоторых уверенный кровавый росчерк финала, а другие так и оставив с открытым финалом, и вот снова я пишу речь твоему посту. И как мне хочется надеяться, что этот раз не станет последним, хотя как он может стать им, если каждый твой пост вызывает неподдельные эмоции, колет острыми гранями, бьет эмоциями, забивается испуганным зверем в угол, расправляет крылья и взмывает в небо вслед за бесконечным полетом фантазии?
Мне так хочется верить, что я хоть немного провидец, ведь с того раза уже столько воды утекло, но сбылись как будто самые заветные желания, что загадываешь над каждым лучшим постом словно задувая свечи на торте в честь дня рождения. Ведь случилось и небольшое безумство, сохранившееся фотографиями и весенним теплом солнечного Петербурга в нашем неожиданном и безумном, а оттого особенно-прекрасном путешествии, и ты снова пишешь эту игру, которая берет за живое своей честностью и болью, что невозможно остаться равнодушным. Как видишь, не только мне. Да и могу ли я быть равнодушен к тебе? Что к человеку за кадром, с которым связывают годы общения, миллионы окурков, литры кофе, чая или алкоголя, часы разговоров ни о чем или обо всем на свете, что к персонажу, который всегда будет самой страшной ошибкой и самой сильной привязанностью, граничащей с помешательством.
Я могу бесконечно повторять, что люблю твои эпитеты, которые дарят воздух и заставляют захлебываться и с радостью буду делать это снова и снова. Ты — невероятная моя, талантливая девочка, продолжай творить, продолжай создавать великолепные миры, в которых хочется остаться.
И помни, я люблю тебя, сколько бы времени не проходило между нашими сейчас такими редкими встречами, и верю, что мы сохраним это волшебство от ветра перемен.
Давай кормить наших демонов с рук?
Всегда твой, любящий брат.   
(с) Мэттью

Дитрих

Рэйчел

Мэд

Джэйд

Александр

Виктория

Лицо Джастина - воплощенная ярость. Раулю хочется отшатнуться, как только он это видит, и лишь какой-то магической силой воли он остается на месте, хотя остановить мысли о том, что пришел сюда абсолютно зря, как и зря вообще пытался что-то исправить, уже не может. Конечно, благодаря переписке и с Джастином, и с некоторыми другими участниками его группы Рауль догадывался, что радостной встречи не будет, и мог даже ожидать драки - но считал, что в аэропорту, в присутствии большого количества других людей и охраны, Джастин сумеет себя сдержать. Ему этого и надо, затем он и приехал именно сюда. Первая реакция схлынет, и когда они снова встретятся, ирландец не будет уже реагировать на Рауля так остро и эмоционально. Хотя, когда Рауль смотрел в его глаза, ему больше так не казалось.
Подумать только - прошло полтора года, а этот человек каким был, таким и остался. Ранье-то думал, что серьезные потрясения в жизни меняют людей, но, видимо, он был далеко не таким опытным психологом, чтобы что-либо констатировать, да еще и в случае человека, которому он сам…
...Джастин шагает навстречу, и Рауль на удивление ясно вспоминает, каким тот был на крыше в тот вечер. Они с Азазелло - как лед и пламя, но тогда у Рауля не хватало времени провести такую ассоциацию, а сейчас…
«Вы так не любите меня, вы не устали?» Рауль

Вокруг меня  - вода, бескрайнее бушующее море, выходящее из берегов, изобретающее новые границы, обтачивающее новые скалы. Я оказалась слишком наивной, идя на поводу у этого сумасшествия, позволив себе выдумать большее, чем просто неукротимое желание первозданных  инстинктов. Зачем-то открывалась в каждом движении, разговоре, поцелуе. Почему-то сейчас провожу тыльной стороной ладони по губам, словно пытаясь избавиться от его послевкусия, смешавшегося с соленой водой. Сердце никак не успокоиться, а сознание подбрасывает воспоминания: они мнимые или настоящие?
С каждой новой мыслью и обещанием, что сегодня в паре метров от берегов в этой связи поставлена точка, я прочнее затягиваю узлы, нарочно привязывая себя к точке невозврата в ту пучину, которая манила меня, пленила тем спектром, не испытываемых прежде чувств.
Это  - алкоголь и атмосфера дней, проведенных в Лас-Вегасе, навеяли мне ощущение, что я никогда и никого не хотела так сильно, как Карреру.
Это - остатки пелены дурмана от времени головокружительного слияния тел: она не выветрилась окончательно, поэтому достаточно едва ощутимого прикосновения Дамиана, чтобы мне хотелось крепче сжать ладонь.
«refill my heart with your pure emotions» Маргарет

Впрочем, все это напоминало ему не только о малышке, но и о собственном детстве, когда приходилось днями и ночами околачиваться на сумрачных улицах Виенны, дабы только не возвращаться в отчий дом, где либо оба предка безбожно бухают с закономерным битьем мебели и всех тех, кто неудачно попадется под горячую руку, либо батя опять припер в их тесную коморку очередную шлюху с трассы и ебет ее хорошо если не на матрасе самого Мэдока, который предпочитал все же спать где-нибудь на свалке, или свернуться с одеялом в углу на полу, нежели хоть взглядом касаться той мерзости, которую привносили в его жизнь любящие родители, в последний раз вспоминавшие, что у них есть ребенок, вероятно, только на заре своего нескончаемого запоя, и то, наверняка, были своим мыслям крайне удивлены. С тех пор утекло много воды, и самих предков давно не стало, хотя бы матери - исключительно в глазах Берка, да и сам он теперь ощущал себя куда свободнее и спокойнее, не считая того, что так и не смог избавиться и вытравить из себя решительную неприспособленность к адекватно-социальной жизни, а бардак в своем трейлере предпочитал не замечать от слова совсем. Как и то, что точно также беспробудно бухал, лупил своих зарвавшихся баб, а то и таскал под крышу всякую шушеру, но при этом - у него хотя бы не было детей, а с некоторого времени, появилось и нечто большее, нежели просто своя девчонка.
«Увы, не все Псы попадают в Рай.» Мэд

Стало быть, все мертвы.
Все, кроме Сид, что делает ее почти что ценным уловом и какое-то время гарантирует что-то вроде безопасности – той, где легкие всё еще работают самостоятельно, тело не завернуто в замасленную холщовую ткань, а в голове нет лишнего отверстия, поспособствовавшего скорейшему упокоению. И да, она действительно знает не понаслышке, где обитает Тедди МакКаллистер.
К счастью для Джонатана, единственный вред, причиненный ирландке – лишь его собственный удар прикладом, дабы оглушить женщину и переместить ее в это место с более подходящей атмосферой.
К его же несчастью, Джонатан знает, что взывать к ее страху – бесполезно; о мазохистских же наклонностях можно и не заговаривать – патолог, возможно, именно к этому и питает слабость. Но теперь это касается не только их двоих. Это же очевидно: наличие свидетеля (а в данном случае – соучастника) ценно как раз тем, что он, вероятно, располагает необходимыми сведеньями.
Возможно, длись эта связь гораздо дольше, возможно, будь патолог привязан к любовнице настолько, чтобы хоть немного приблизить ее к началу в списке своих приоритетов.
«Beat me» Самин

Он моет руки с мылом, тщательно, одиннадцать раз споласкивая их, пока кожа не начнёт неприятно ощущаться от влаги. Во-первых, с пациентами нужно быть осторожным, потому что они истощены, они измучены, внутри них – пропасть, залитая тьмой, ни капли света. Разрушающая мгла, из которой не выбраться. Все они были заложниками собственного сознания, жуткого безумия… наблюдая за ними, Мемо ощущал, как боль скручивается внутри в тугой клубок.
Сначала он не замечал, как смотрит на него Пенни, как нервически дёргаются её тонкие красивые пальцы. У неё на коже – следы, пусть и выцветшие, почти исчезнувшие. Он бы забил их цветами, чтобы спрятать, но Пенни, конечно, не до этого. Ей вообще не до чего, потому что она погружена в свой мир, и там нет места обычным вещам, и Мемо не уверен, что ему претит подобная версия существования.
Может, именно поэтому он не сразу замечает, как она говорит «таким, как мы с тобой». Или не привязывает к этой фразе ничего личного, потому что не может даже вообразить, что подобное возможно, что девочка сможет полюбить мальчика, видя только его внешнюю оболочку. Впрочем, это глупость, только так и может полюбить больная девочка, потому что она слишком погружена в себя, чтобы изучать кого-то ещё.
«Погружение в синдром Адели» Гильермо

Проводив настороженным взглядом взрослую женщину, от ладоней которой пахло опасной смесью железа и дерева, Лианна приблизилась, было, к Мари и почти высунулась в окно вместе с ней. Странные мысли бродили в ее голове. Очень странные, облекаясь в грустную ложь разноцветных далеких картинок, как если б где-то и когда-то она точно так же стояла у окна и смотрела в небо с кем-то другим. И был вечер. И было утро. И чей-то приятный для слуха и ласковый голос рассказывал ей, что такое семья, и как будет здорово, когда вернется отец, и будет снова заботиться о них, а они - о нем, и семья снова станет целой.
"Заботиться..." знать бы еще, что означает это слово в полной мере. Взгляд Лианны зацепился за заплетенные в косы волосы Мари, и она "поняла". Почти поняла. Даже зверям свойственна забота о своем потомстве: вычесывание шерсти, еда, теплый бок, когда холодно. Что там она говорила? Дрова?.. Она найдет. В смысле, постарается найти. Интуитивно и при помощи "сестры". В любом случае, что бы это ни было, оно находилось снаружи.
Поднатужившись, Лианна чуть оттолкнула плечом сородича, вылезая обратно, на крышу, и расправила крылья, оглядывая окрестности. План был предельно простым. Собирать все, что можно, в округе, показывая это Мари.
«Самый страшный монстр - это человек...» Лианна

.когда вместо нас останется тьма

Лучшая игра недели

- Посмотри на меня, ЖИВО!
Я чуть вздрогнул в плечах, когда он повысил голос и медлил всего пару лишних секунд до того, как поднял голову и заставил себя встретиться с его взглядом. Нет, я не боялся смотреть в его глаза. Не так как раньше. Теперь я лишь знал, что в моем взгляде не одна покорность этому человеку, но есть и вызов. Ты зародил его во мне. И первый раз, когда я решился пойти против него, и был тот вечер, а после и наша совместная ночь, когда я оставил свой телефон. Я ведь знал, что будет дальше. За все приходится платить. Разве нет? И если это плата за то, что я чувствовал с тобой, то это не такая уж и высокая цена. По комнате разносится его смех, а я чувствую, как с ним у меня все внутри холодеет. Он понимает. Отлично понимаем, то появился кто-то, кто толкает меня на нарушения правил, которые он строго прописал в наших с ним отношениях.
- И как же его зовут, а, Клемент?
Он подошел ближе, положив пальцы на мой подбородок и дернув голову выше, не позволяя отводить от него взгляда. Секунда. Две. Три. Я ведь не осмелюсь произнести твоего имени. Не для него.
Клемент

Перемены, пожалуй, зачастую происходят к лучшему. Жизнь не монотонна и тиха, как штиль, поэтому если в ней ничего не происходит, то это первый звоночек к тому, чтобы насторожиться: а точно ли я на своем месте? Испытывая пустоту внутри и пребывая на одном месте в полной уверенности того, что пусть лучше так, чем оказаться в нестандартной ситуации в не комфортных условиях, можно всю жизнь прожить, не зная самой жизни. Оно разве того стоит? Жизнь требует риска. Требует отчаянных мер. Требует, чтобы против нее шли и доказывали, что мы ее достойны. Другое дело, когда у человека нет никаких мотивов менять свою жизнь. Примерно последние два года я стал чувствовать, что мне ничего в этой жизни и не надо. Со мной ничего особенного не происходило и я думал, что мне просто комфортно плыть по течению. Не это ли самое простое, что только может быть? Не утруждая себя ни в чем, можно вечно винить обстоятельства в своих несчастьях, вместо того, чтобы их исправить. Я же был счастливым, как мне казалось, человеком, по меркам общества, но не по своим собственным меркам.
Стефан

Did You Search For Me?

Ярмарочная площадь сегодня, впрочем, как и всегда, утопает в детском смехе, перезвоне рождественских колокольчиков и веселой музыке. Продавцы зазывают посетить их палатки, где втюхивают наивным детям и их сердобольным родителям очередную китайскую рождественскую дребедень. В этом году организаторы ярмарки решили оправдать сие действо благотворительностью, и вот ты уже не просто идиот, истративший все наличные на безделушки, которые сломаются, не успеет ребенок освободить их от картонной упаковки, а настоящий филантроп, спасающий жизни бедных сироток. Интересно, хоть малая часть вырученных средств отправится в детские дома, или это очередная попытка толстосумов набить свои собственные карманы, якобы с благой целью? Можете называть меня циником, но не верю я в подобные мероприятия. Когда человек действительно хочет помочь, он перечисляет деньги в фонды помощи, или отвозит вещи и игрушки в приюты, но не развлекается на ярмарках в поддержку нуждающимся! И я бы ни за что не оставил работу в будний день ради экскурса на эту «ярмарку тщеславия», но когда ты – отец 5-летней девочки, приходится поступаться некоторыми своими принципами.
Александр

В эти дни, кажется, возможным все, и ощущение, что сказка находится где-то рядом, остается с тобой вплоть до первых дней января. Вот и сейчас, за неделю до праздника, Виктория поддалась витавшему в воздухе настроению.  Впервые за многие годы у нее было непреодолимое желание радоваться мелочам и радовать других. Украшенный город, яркие гирлянды, мерцающие в каждом окне, на каждом здании и деревьях, детский хор из частной школы, поющий рождественские гимны своими чистыми голосами, словно ангелы, - все это внезапно навеяло на Викторию чувства, которые она испытывала, наверное, только в детве. Чувства, что чудеса существуют, даже в этом ужасном взрослом мире. И Санта со своими эльфами и оленем Рудольфом, кажется не таким уж и не существующим.
Виктория пробивалась сквозь толпу, стараясь не потерять из вида удаляющуюся фигуру женщины в пуховой куртке. В руках у нее был зажат помпон розовой шапки, которою она увидела в снегу, после того, как распрощалась с группой шумных детишек и их воспитательницей. Она знает, кому принадлежит находка. Она помнит, как торчали рыжие косички из-под вязаной шапочки с рисунком пони.
Виктория

Feuer Frei!

Сама Элизабет, закончившая отчет, вносила последние штрихи, чтобы все смотрелось красивенько (что взять с этих перфекционистов!), то и дело отвлекаясь на экран айфона и улыбаясь эсэмэскам Грэма. Тот писал что-то о своем дурацком классе, вспоминал поездку в горы, с которых, собственно, началась эта романтичная, пусть и дурацкая, история, интересовался здоровьем енотика. Енотик, которого Лиз назвала Астаротом с легкой подачи Сид, был подарком дорогого-любимого и имечко такое имел неспроста: всю стильную и красивую квартиру Элизабет он разнес, аки демон из Ада.В общем, конечно, что мог Грэм еще подарить своей блондинке? Этим вопросом Элизабет и задавалась, а также задавала этот вопрос Грэму, на что тот парировал: «Ну так отдай назад!». Такое предложение, само собой, оскорбляло тонкую душу Лиз, которая успела привязаться к Астароту как мать к выношенному дитяти, поэтому все предложения были отвергнуты, и только Элизабет собралась задать вопрос – сегодня пицца в баре, или возьмем пива и останемся дома? – когда на пороге вырос начальник отдела.
Элизабет

Самое сложное – быть центром всеобщего внимания, особенно когда сам ты от этого не получаешь никаких приятных бонусов. Дорога заняла совсем немного времени, они мчались на машине с такой скоростью словно впереди их ждало лучшее свидание в их жизни. Свидание действительно должно было состояться, правда, когда и с кем Вероника понятия не имела, она с подачи Винчестер могла только предполагать, что за ней уже ведется тщательное наблюдение и хорошо если ищейки ограничатся только им, ведь они в любой момент могли пожаловать с визитом в дом, где необходимо было сохранить совершенно другую атмосферу от той, что гарантировали дурные вести. Именно от этих вестей фон Хорст хотела оградить свое тихое семейное счастье, считай жертвовала собой ради всего оставленного там, за городом в их новой жизни, начатой с чистого листа. О, как она хотела бы, чтобы все написанное, сделанное и сказанное год назад попросту было стерто, чтобы ее жизнь действительно писалась с чистого листа, но кажется одного желания было недостаточно, необходимо было сделать что-то более значительное и стоящее, но что именно Вероника никак не могла понять. 
Вероника

Пограничное состояние

День начался в принципе неплохо, за одним исключением: его старая подруга - почти что сестра - решила вдруг навестить его,  поболтать о том, о сем. С одной стороны Кэри совсем был не против, ибо им есть о чем поговорить, а с другой стороны она хотела увидеться именно сегодня, а мужчина не очень-то любит, когда его планы резко меняются. И вместо того, чтобы, к примеру, заняться работой, которую он (по собственной воле) взял домой, он должен нестись черт знает куда. Так и в этот раз, только за парой исключений: он собрался наконец-то отдохнуть за просмотром чего-нибудь и к счастью, Галлахеру не нужно ехать неизвестно куда. Сэм предложила приехать к нему домой, предварительно уточнив адрес.
Хоть какой-то плюс, помимо очевидного.
Поэтому сейчас они сидели в гостиной, вспоминая прошлое и рассказывая о настоящем, за бутылкой виски. Правда Кэри не собирался сильно напиваться, в виду нежелания идти завтра на работу с дичайшим похмельем и перегаром.
- Не против, если я приму душ? После самолета совершенно не было времени забежать в свой номер отеля, - с притворно-капризным тоном, произнесла девушка, для полноты картины надув свои накрашенные ярким блеском, губы.
Кэри

Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что жизнь без отцовского контроля пошла Хью на пользу. Он научился быть более самостоятельным и решать возникающие проблемы как взрослый, а не прибегать к прежним методам и помощи старших. Конечно, иногда все же приходится просить о чем-то более опытных знакомых, потому что бывают случаи, когда самому не справиться. В остальном же незнакомый человек вряд ли мог бы сказать, что стоящий перед ним парень еще несколько месяцев назад был наследником состояния богатого отца. Хьюберту не известно, является ли он сейчас таковым, потому что с тех пор они практически не общались. Он решил строить собственную жизнь, раз уж глава семейства не желает смириться с выбором младшего сына. Старший близнец все равно уже давно лишился права унаследовать хоть что-то из-за своего не слишком выгодного положения.
После того, как некоторое время назад Рэя забрали обратно в лечебницу, жизнь Хью понемногу начала приходить в норму. Ну, настолько, насколько это возможно. След от глубокого пореза все еще болит, хотя уже не так, как первые дни, да и таблетки помогают заглушить это неприятное ощущение, когда становится совсем плохо.
Хьюберт

С закрытыми глазами

Они застыли во времени и пространстве, как мухи в янтаре. Один день сменялся другим. Бессмысленное существование в каменном склепе, где обитатели давно мертвы душой. Монстр и его излюбленная игрушка – противоестественное явление. Попадая в нормальное людское общество, они выглядят занозой в плоти. Окружают себя гнойными нарывами. Воспаленная ткань, как оборонительные валуны возвышается над головами. Ирландка отталкивала всех на безлопастное расстояние.  Нажала на кнопку таймера обратного отчета. Ждала того дня, когда в двери проклятой тюрьмы перестанут стучаться  друзья и желающие помочь. Так будет правильно. Девушка хотела исчезнуть с лица земли, не оставив о себе воспоминаний. Жаль, не знала в чью руку вложить волшебный ластик, стирающий лишнее и уродливое. Все, включая монстра, зациклились на необходимости сохранить ее никчемную жизнь. Бен приходил трижды на дню. Подталкивал к ногам поднос с едой. Часами ждал реакции. Уговаривал поесть. Злился на отсутствие какой-либо реакции со стороны пленницы. Едва сдерживал рычание. Уходил. Хлопал дверью или наоборот закрывал ее нарочито осторожно, словно опасался истерики.  Возвращался. Хватал девушку за плечи.
Мария

Существуя в заточении, Бен давно уже забыл, что значит говорить и общаться. Изредка вел односторонний диалог с Марией. Ему никто не звонил, а если и звонили, те разговоры заканчивались парой его вымученных фраз и короткими гудками в трубке. Он попросил доктора перестать копаться в его мозгах. От него Бен взял визитку его знакомой, обещая позвонить и записаться на консультацию. Нужно было как-то сдвинуться с этой мертвой точки. Избавиться от зверя - гнетущей болезни внутри него. Все чаще он общался с тишиной и тьмой. Пытался собрать свои мысли опять воедино. Но каждое утро они рассыпались, покуда Бен преступал порог комнаты девушки. Ее стены скопили в себе слишком много боли и грусти. Оказываясь около нее, невольно опускались руки. Хватало заглянуть в чернеющие глаза и ему силой требовалось толкать себя, чтобы двигаться дальше, опять возвращаться к ней, молить о невозможном. Молить о том, о чем она уже не услышит, ведь сочтет все его слова враньем.
Бен сам подтолкнул их к этому, где они находятся сейчас. Вроде бы и рядом. Вроде бы он стоит всего в паре метрах от Марии. Только дотянуться до нее так сложно. Это расстояние не преодолеет его сердце. Не прикоснется к ее сердцу.
Бенджамин

Элизабет
посмотреть

Уильям
посмотреть

Джиневра
посмотреть

Адам
посмотреть

Амелия
посмотреть

Рипли
посмотреть

Как же он сейчас проклинал все на свете, как же ненавидел себя за то, что вообще решил прилететь сюда, какого гребаного Хрена Петровича он решил, что именно сюда нужно лететь на залечивание старых ран. Ох, Донован, вероятно был чересчур прав, предположив, что кэп с глузду съедет при новом визите на остров. Точно съедет, ты чертовски прав, засранец. Холодное стекло чуть-чуть остужало бушующее под тонкой кожей пламя, но не сказать, что сильно это помогало и хоть как-то спасало хрупкое душевное равновесие Джастина. Внутри него снова зашевелились и расправили кольца страшные голодные твари, разрывая когтями внутренности и мышцы, наполняя тело болью и яростью, вселяя в голову только одну навязчивую идею... Сорваться на ком-нибудь. Съездить от души по черепной коробке, выпустить нафиг кишки (хотя Джастин не настолько кровожадный товарищ). Это чувство невероятно жгло, сводило с ума, вынуждало сканировать взглядом местность в поисках жертвы. Но Джастин был сильнее.
Удар.
На этот раз точно по металлической раме.
Больно.
Скрежетнули зубы.
Ничего, он еще поговорит с Уиллом, когда будет, черт возьми, не так больно. Но вместе с ударом, причинившим секундную агонию костяшкам, злость куда-то растворилась, преобразуясь в сосущую душу печаль. Сердце потихоньку замедлило свой бег, теперь спокойно тикая бомбой замедленного действия где-то в висках. Вдох. Выдох. Может быть все было бы иначе, если бы не сложившиеся обстоятельства. В его лицо снова пахнуло теплым воздухом сентября, бросило в глаза пыль и листья, а тело обняли порывы ветра, мешавшего тогда петь. В ушах снова зазвенело властное:
- Ты можешь! Пой громче! Я тебя не слышу!
читать продолжение: «Вы так не любите меня, вы не устали?»

Дорогой Джастин! Обычно ты привык, что я выражаюсь по-другому, но сейчас мне хочется высказываться именно так. Прежде всего, прими мои поздравления насчет лучшего поста - ты действительно заслуживаешь быть лучшим, и это даже не неожиданно, хотя от этого не менее приятно. Играть с тобой, как ты знаешь, мне всегда нравилось, эмоции твоего персонажа просто бесценны - такие откровенные, такие чистые и живые, что всякий раз я восхищаюсь твоему таланту передавать их. И задумки, возникающие у тебя, достойны отдельной строки: они все интересные и нетривиальные, и из всего этого вытекает плавно следующее. Джастин! Я так рад, что ты вернулся, что ты снова здесь; и полностью уверен, что в этой радости я не одинок! Ты принял правильное решение, уверен также, что тебе не придется жалеть о нем, и что дела твои пойдут в гору, ты будешь полон вдохновения и окружен самыми лучшими людьми. Могу только надеяться, что среди этих людей смогу быть и я) Ещё раз поздравляю, мой дорогой лютобешеный Джа)    
(с) Рауль
Кто там говорил про споры на деньги? А про то, что не доволен своими постами?
И пусть этот пост, признанный лучшим, написан не мне. Но я то знаю, что выбирали из двух. Поэтому пишу без оглядки.
Я тут села посчитать сколько лет мы играем как будто бы вместе, но вечно где-то в стороне. В любой компании, в любой истории выуживаем самое душевное, и пока в параллельных реальностях повороты и перекрестки сменяют друг друга со скоростью, неизвестной ни одному спидометру, мы мирно и трогательно пишем о главном. Щемящее в сердце, родное.
Помню, как сообщили мне о твоем возвращении, на кухне за стаканчиком вина. Обида на то, что о таких вещах узнаю из третьих рук - ерунда. Важнее предвкушение невероятных игр, новых историй, впутанных в тайны чужой души, плеска волн, ирландского фольклора и виски. Можно сказать, я знала заранее, что так будет.
За все эти годы, которые прошли мы бок о бок, хоть и не всегда друг с другом, ты шагнул далеко вперед. Ты научился простым словом, незамысловатым слогом, создавать бурю эмоций, сбивающую с ног. Меняя ритмику и нюансы стиля, ты вживаешься в характер каждым словом. Как будто читаешь дневник персонажа. И это - самое дорогое. Я помню, как бегут мурашки от твоих Ледяных Королей. Помню, как заставляют улыбаться наивные и светлые Духи Леса. Но взбалмошный, непосредственный и болтливый Джастин, выросший на моих глазах, особая квинтэссенция горя и безответсвенности. Живой, развивающийся, растущий. Особенно дорогой.
Спасибо тебе за то, что всегда подхватываешь мои идеи, тонешь в безумии, которое все сильнее с каждым нашим новым игровым витком. Что как в омут бросаешься в эту мою вечную драму. (я ведь даже в Индии сумела драматизировать всё) Что не боишься неоконченности, каждый раз вновь и вновь. Спасибо за эмоции, за это попадание, всегда в самое сердце и душу. За то, что зудит в пальцах желанием настрочить ответ. Отпустить все те образы, что роятся в голове и не отпускают, не уходят.
Я рада, что ты вернулся. Правда. Расти еще. Твори еще ~
С самой заслуженной наградой тебя
поздравляю!
   
(с) Джэнни

Лианна

Рокки

Уильям

Эмили

Бенджамин

Мария

– Ну, смотри – кухню еще несколько часов не закроют, – освободив руки, Дуглас уселся в кресло и впился тонкими губами в край бокала, постанывая от наслаждения, слизывая красный след со щетины.
Обоняние сразу рассекретило аромат оливкового масла, им сбрызнуты аппетитные пухлые яйца-пашот, что красиво устроились в рваном салате корн и бархатно-горьких листьях одуванчика. При мыслях о том, как собирают белым сухарем остатки соуса и дожевывают ломтики бекона, рты их наполнялись слюной. Они стали еще роднее, ближе, воровали друг у друга еду и наперебой говорили о добрых и хороших людях вокруг, о теплоте и чистоте чувств, обо всем том, что их объединяло. Хьюстон рассказывал о своем брате, о том, как сильно любит его, жаловался на понимающую бедность своей семьи, на то, как глубоко переживает расставание с ними, как бесцельно тратил жизнь на пустые споры; после второй бутылки ликера признался, что когда-то собирался посвятить себя детям, да-да, хотел жениться. Болтали по привычки негромко, но весьма ясно и пусть за ближними столами вокруг них разношерстные гости были заняты своими ужинами, между тем по возникающему молчанию, по удивленным взглядам соседей, по навостренным фигурам отмечали, что к их переговорам прислушивались, взглядывая время от времени с заискивающей опаской да слетаясь подобно рою мух.
«Houston, we have a problem» Дуглас

Ее слегка распухшее запястье хранило тепло поцелуя мужчины и все так же бережно покоилось в его руках. В мгновение повисшей тишины она смотрела прямо в глаза человеку, который только что сознался в той же самой отчужденности, что по пятам преследовала ее саму. Сердце пропустило два удара прежде чем забиться с новой силой, возвращая нездоровой бледности лица легкий румянец.
- Дэвид, - она пыталась подобрать слова, но не могла сделать ни этого, ни разобраться в собственных эмоциях. Заставляющий задыхаться страх перед одиночеством отступал от одной мысли о том, что сейчас с ней есть кто-то, кто понимает без слов, кто испытывает то же самое. С другой стороны она боялась его. Открывшись однажды, незаметно для себя пропустив Стэнли через все перепоны спрятанной за множеством замков души, она обожглась слишком сильно. Опаленные нервы приносили боль каждым прикосновением к коже, словно ее и не было вовсе.
- Я... - вместо продолжения в голове метались обрывки фраз, каждая из которых подходила как нельзя кстати, и каждая из которых была сейчас отвтатительно-лишней. 
«see I wanna move, but can't escape from you» Каролина

Вниз спускается не лифт. А я.
Все ниже и ниже. В ту пропасть, где и есть мой дом. Я ведь даже привык к тому, что моя жизнь никогда не окрашивается в яркие оттенки, которые я разглядел на твоих картинах и пожелал к ним прикоснуться, а ты мне позволил. Но лишь играя со мной. Давая мне увидеть цвета, а после опрокинул банку с черной краской, которая вновь окрасила все вокруг меня в один лишь мрак. Непроходимый. Он настолько плотный, что окутывая мои легкие, он не позволяет чувствовать того, как кислород проникает в легкие. И вокруг меня запах серы, что пропитывает воздух. Это сгорает моя жизнь. Это сгорают остатки веры в чувства, в которые я вдруг поверил. Наивно. Ты наигрался. А я ничего не могу с этим поделать.  Но ведь хочу. Хочу вернуться. Подняться. И проорать тебе во все горло, что не сдвинусь с места, пока ты мне не расскажешь того, за что именно ты так со мной поступаешь. Подняться и проорать во все горло, срывая голос, что сдохну лучше у твоих ног, но не сдвинусь с места. Сказать, что вот так просто, у тебя не выйдет от меня избавиться. Ты дал себя полюбить, и я ведь вдруг поверил, что и в тебе увидел ответные чувства, о которых мы с тобой всего лишь не успели поговорить. Мало времени. 
«.быть живым без тебя» Клемент

Сегодня Джордан поняла, что вечеринки здорово отличаются от тех, что случались в её воображении. Там, в самом сердце фантазии, весело было всем, каждый чувствовал себя уверенно и расслабленно. А здесь… девушка обвела присутствующих взглядом, задержалась на их улыбках, горящих глазах, тайком ищущих объективы камер, и готовых подать нужный сигнал мозгу, чтобы тело приняло выгодную позу. Сама же она тщательно пряталась за стаканом с водой, время от времени делая небольшие глотки, убивая сим действием сразу двух зайцев: развлекая себя и придавая занятой вид, когда вдруг приходилось пересекаться с кем-то из приглашённых гостей взглядами. В такие моменты Джордан казалось, она может читать их мысли. Нетрудно было догадаться, что означало недоумение, написанное на их лицах. Она была здесь явно лишней, не вписываясь в окружающую действительность. На модель она не тянула при всём желании, так как не вышла ни ростом, ни плотным телосложением. Честно говоря, такие вечеринки настоящий рай для тех, кто любит упиваться жалостью к себе и выискивать у себя недостатки, потому на что последние на фоне всех этих шикарных гостей в дорогих и брендовых одеждах вылезали как грибы после дождя.
«Отель Mandarin Oriental» Джордан

Это все от поэзии. Это от долгих лет работы за столом, когда в моем вооружении единственно бумага и ручка, когда мой меч - это моя мысль, и я проливаю чернильную кровь своих идей, наклоняясь над поверхностью и щурясь, как подслеповатая крыса. Я люблю прерывать занятия поэзией для чашки кофе с коньяком, для крепкой сигареты, которую докуриваю каждый раз до самого фильтра, обжигая кончики пальцев. Они слегка пожелтели от долгих лет курения, а сердце все чаще пускается в пляс тогда, когда я просто лежу на диване и смотрю телевизор. Кофеин убьет меня при помощи сердечного приступа. Мне нравится осознавать простые истины: что рано или поздно я умру, что летом трава такая же зеленая в Нью-Йорке, как и в Питере, что мой муж больше меня не любит.
Он делает вид. Повинуясь привычке, он все чаще просто играет нужную роль, чинно целуя меня в щеку, чинно ложась со мной в постель спать вечером. Ложась, но не прикасаясь. Он не ложит, и даже не кладет на меня или в меня хер - и во мне растет возмущение. Во мне растет нежелания поддаваться обстоятельствам, но так же - ему. Противоречивый бунт оканчивается новой сигаретой, новой бутылкой вина и прогулкой с новыми и новыми знакомыми, которые лечат мои настроения. 
«Дым по ветру, погас огонь.» Андрей

Интересно, уже можно поднимать панику? Звонить в полицию, в больницы и морги, его родителям? Что я, черт побери, должен со всем этим делать? И советы "сидеть и ждать" тут явно не уместны. Да я первому же такому советчику смажу кулаком по физиономии, было бы кому...
Только вернись. Я тебя собственноручно придушу, пакостник мелкий! Что ты сделал со мной, а? До чего довел?! На кого я стал похож? Будто одержимый мечусь из угла в угол, обшариваю все норы в поисках тебя, потому что без твоей язвительной, склочной, обидчивой персоны, моя жизнь пресна и пуста, а за грудиной так мерзко ноет, что хочется разворотить ребрами достать этот болящий комок, лишь бы только не чувствовать. Это все вина, я знаю, но и от этого не легче.
Сколько я проспал, после того, как вернулся с поисков? Боже, какая же каша в голове. даже цифры на экране мобильника кажутся незнакомым кодом, в который запрятано точное время и чтобы его разгадать, надо подключить извилины. Но как это сделать, если все мысли заняты только тобой? И если я еще не сбрендил окончательно, то очень близок к этому - обратный отсчет запустится сам собой.

«работа не волк, работа - тюлень любви» Юджин

The Phantoms Of Ourselves

Лучшая игра недели

И те сомнения, что были у нее, когда ей предложили присоединиться к ужину, сейчас казались глупыми. И пусть после этого эти ребята ее прибьют в подворотне, зато она будет сытой, и главное сейчас - попытаться съесть как можно больше, а еще можно попробовать стащить один бутерброд в кармане толстовки.
Когда основной голод был утолён, ребята стали переговариваться между собой, говорить, на интересные им темы, не обращая внимания, на Вик. Лишь один из них спросил в какой-то момент: «звать-то тебя как?», а другой постоянно бросал на нее непонятные взгляды. Она представилась  как «Мак», ведь перед ее глазами, как раз проплыл поднос с мороженым МакФлури. И только после того, как она ляпнула, что ее зовут Мак, она поняла, что сделала глупость. Почему она не могла назваться кем-то другим? Ведь это такая очевидная выдумка, навеянная окружающими вещами. Но только Надоедливый сразу провел параллель, и никто больше не заметил, как Вик потупила взгляд, когда он попытался, пусть и в шутливой форме, раскрыть ее. Она не хотела говорить свое имя. С одной стороны она не знала этих парней, с другой ее просто раздражало ее полное имя - Виктория. Викторией может быть королева, а для девчонки детдомовца – это слишком круто.
Виктория

Ксан не прошел и двадцати метров от Макдака, как уже и думать забыл о Виктории, коллегах по группе и прочих мелочах, совсем недавно занимавших его мысли. Еще бы. В такую промозглую погоду сложно представить, что кто-либо из бегущих под дождем думает о чем-то другом, как не о своей горячей постели и кружке согревающего чая. Вот и Ксан не был исключением из общего правила. Несмотря на надвинутый чуть ли не до самых ушей ворот куртки, он чувствовал, как самые пронырливые дождевые капли проникают под плотную ткань одежды и стекают по спине. Парень в нетерпении переминался с ноги на ногу, ожидая зеленого сигнала светофора,  и думал о том, как сильно устал за последние дни, как ждал свой чертов выходной и какой же мудак этот Пит, чью смену Ксану сегодня придется отрабатывать в клубе. Босс обещал не накладывать лапу на его чаевые, если парень выйдет сегодня на работу, но не слишком ли слабое оправдание для человека, что последний раз спал не более 4 часов, даже не помышляя о том, что в следующий раз его голова коснется подушки не раньше, чем через сутки? Конечно, он мог отказать боссу, сослаться на занятость, семейные обстоятельства или даже выдумать какую-нибудь внезапную поездку. Но слишком уж тот был злопамятным.
Александр

gonna hurt like a motherfucker

Джерри винит во всем, естественно, не свой стиль вождения, весьма нервный из-за никак не отпускающих его эмоций, а подзаброшенные лесопосадки, колею вместо трассы, и то и дело грозящие распахать днище коряги. Почему он повез её здесь, через ебеня, Фаррелл не может для себя объяснить иначе, чем «Ну бля, психанул». Сам факт, что парень начал хоть что-то адекватно осознавать из происходящего – уже большой плюс, учитывая, как играючи он чуть не выписал себе очередной приговор на заключение.
Джер старается дышать размеренно, отчаянно вспоминая, что ему советовали всякие психуёлоги для усмирения агрессии. Поначалу у него даже получается, и Лив косвенно помогает своему подопечному успокоиться, открывая окно и впуская в салон свежий воздух. Холод бодрит, отрезвляя сознание. Да ну а хуле, что действительно сейчас на неё кричать, пусть Джерри так и подмывает повысить голос и навыёбываться на Оливию. Она абсолютно пьяная и вряд ли что-то наутро вспомнит. Фаррелл сам-то рад бы себя не сдерживать, но что ей сказать? Злоба на Лив вертится и топчется где-то на уровне солнечного сплетения, неожиданно сильная и какая-то обиженная.
Уильям/Джерри

Крепче сжав плечо мужчины, Лив почувствовала, как напряглись руки Фаррелла, удерживающие руль. Фантазия начала играть с блондинкой в недобрые игры, подбрасывая разные комбинации между телом Маккарти и этими руками, раздувая внутри всепоглощающий огонь. Её не волновало, как она будет выглядеть на утро, что там о ней могут подумать и какие у данных действий будут последствия. Ради справедливости стоит отметить, что подобные мысли посещают светлую голову красавицы не первый раз. Однако, впервые она не отмахивается от них как от назойливых мух, уповая на регламент взаимоотношений между психологом и его подопечным, а ныряет в омут с головой, тяжело дыша и позволяя воображению доводить её до точки. Ясное дело, всему виной алкоголь, подкинувший баллов в характеристику «смелость», заняв их у «сдержанности». Джерри дергается, но Оливия даже и не думает принимать это во внимание, тем более как знак отказа. Его слова она не слушает намеренно, потому что, что бы он там не плел, она твердо уверена, он хочет того же, что и она. Пожалуй, даже если это не так, в алкоголе крови не обнаружено, так что Лив спокойно позволяет своей голове работать за двоих.
Эмили/Лив

Life's a journey not a destination

На самом деле, Ник сама просила не спойлерить ей маршрут.
На самом деле, Ник прекрасно смотрится и без купальника.
На самом деле, Арчи не сводил с нее глаз, не без должного удовольствия наблюдая, как вода пропитывала ее белье, смывала жар с ее тела, как липли к шее и плечам ее волосы.
Не то чтобы он ничего подобного раньше не видел, нет, но третий месяц без женщины – тоже срок для человека, всю жизнь пребывавшего в окружении представительниц прекрасного пола. Возвращаясь к теме запретов, тхеравада не запрещает удовольствия, включая плотские, но она запрещает удовольствия ради одной только плоти, запрещает различного рода девиации, насилие и нездоровые мотивы для получения удовлетворения. Тхеравада даже не запрещает полигамию: некоторые учителя, напротив, поддерживают и активно продвигают идеи любви ко всем женщинам, готовым принять подобного полигамного буддиста в своем будуаре и получать от него удовольствие без корыстных целей. Тхеравада гласит, что холостяк не просто может, но должен пользоваться своим свободным положением, потому что строгие запреты и ограничения делают человека рабом своих запретов.
Арчи

- Я понимаю, о чем ты, - доверительно сообщает Ник, намотав на ус еще одно воспоминание, которым с ней поделился полный сюрпризов и пьяных выходок хирург, - в младших классах я наклеила переводную татуировку в честь своего мужа – он был старше и учил нас литературе – две коалы на ветке, кажется, они облизывали огромное сердце. Любовь прошла, - пожимает плечами Картер, - коалы начали смываться и больше походили на серую жижу – и я говорила, что это символ моих мозгов. Выкрутилась, я знаю.
Как бы еще сказать помягче Арчи, что фотографии ей делать сейчас вот вообще не из чего, и что если он надеется, что это путешествие к старому монастырю – первое и последнее, то он заблуждается? Как-нибудь позже, а пока пусть плавает себе, смеется – глядите, и не скажешь, что ему тридцать восемь и скоро радикулит замучит, знай себе, несется в воде, показывает кита, сверкает влажной коже, которая так и блестит в солнечных лучах, кое-где пробивающихся сквозь пышную листву ближайшего дерева. Не то чтобы Ник была фанатом Эдварда Каллена, но ох уж эти флюиды.
- Только не слишком насыщай, ладно? – улыбается в ответ таксистка, - моя адаптация весьма коварна – я могу отключиться в сон в любой момент, и я в принципе не брезглива.
Ник

(не)контролируемое безумие

Это путешествие было целиком идеей Миранды, это ей не сиделось дома и хотелось приключений, а он, Роджерс, вполне счастлив был, коротая дни за книжкой или фильмом. Но сейчас он впервые был рад инициативности своей подруги, иначе бы вряд ли оказался в этом мотеле рядом с этим рыжиком, который так откровенно нравился и которого хотелось узнать получше. А еще этот мотель, в котором ему было спокойно и уютно, хотя Гейл ощущал смутное беспокойство, но какое-то безотносительное, понять, что именно волнует – невозможно. Просто Роджерс впервые за несколько лет чувствовал себя наивный юнцом, который впервые влюбился… Он неуютно вздохнул, спешно следуя за рыжим.
- Его нашла Миранда, в прошлом году они сюда ездили с парнем, когда им захотелось острых впечатлений. Потом привезла и нас сюда, хотя я изначально был против, потому что мне страшновато, честно говоря… А тебе здесь нравится?
На самом деле, экстремалом в их компании был Пит, который вечно попадал в истории, но Миранда не далеко от него ушла со своей страстью ко всем страшному и темному…
Рокки

- Сэр, но ведь никто не узнает, - выступил он вперёд, улыбаясь примирительно. – Пиво мы и с собой могли привезти, а вам выручка не лишняя будет…
Он многозначительно обвёл взглядом убогое помещение с отсыревшими стенами, с которых хлопьями осыпалась столетняя штукатурка, не было похоже, что мотель процветает, да и в такой глуши, какая полиция? Кажется, упирался менеджер только из принципа, да ещё из вредности за то, что ему не дали нормально поспать. Если сам обломался, то нет ничего лучше, как испортить праздник другим.
- Молодой человек, - лоб старичка сложился над тонкими бровями забавной гармошкой, он стянул с себя очки в грубой роговой оправе и принялся протирать их засаленным платком, не то, пытаясь придать себе боле важный вид, не то, заставляя своих собеседников понервничать. – Два года тому назад у меня тут останавливаясь одна компания, такие же, как вы, - мужчина иронично усмехнулся. – Случились неприятности, мне пришлось отвечать. Я не против, если вы купили что-то в другом месте, но меня увольте, сэр. Не хочу никакого отношения к этому иметь.
Энджел

Как нам это понравится?

Дональд мерил шагами свои апартаменты в отеле, в пепельнице дотлевала сигара, лёд невостребованно таял в стакане односолодового виски. А мужчина все никак не мог вычленить ту противную червоточину, что маячила на грани сознания каждый раз, когда он думал о предстоящем бракосочетании. Привычка жить в отеле появилась исподволь, еще когда он состоял в городском совете: политик часто засиживался на работе допоздна, а вставать рано не любил, поэтому тратить бесценное время на стояние в городских пробках или давку в метро не желал. Опять же, это позволило сократить штат обслуживающего персонала в городском доме и незаметно встречаться с теми людьми, знакомства с которыми не афишируют. Живя в пяти минутах от работы, он даже иногда успевал погулять по утрам с собакой, а если нет, то в отеле всегда находилась парочка горничных или коридорных, готовых прогуляться с псом за десятку. Обычная холостяцкая жизнь, с укладом которой он пока не собирался расставаться, даже не верится, что завтра в мэрии...
"Мэрия!.. Вот же оно! Я кретин!!!" Барренс кинулся было к телефонной трубке, но увидел на табло безжалостное полтретьего и отложил аппарат до утра. Нет, жениться в мэрии было решительно невозможно.
Дональд

- Вы полны сюрпризов, мистер Барренс, - иронично отозвалась Рэйчел в трубку своего мобильного, стараясь сдержать зевоту и старательно делая вид, что она встала, давно встала и нет, ее не «только что подняли» с постели, заставляя выбираться из-под уютного одеяла. Время каким-то образом умудрилось «настать» даже раньше, чем она думала, и утро 16-го принесло первый сюрприз. Что-то в глубине души Рэйчел смутно подозревало, что сама церемония произойдет не здесь, не на Манхэттене и даже не в Нью-Йорке, но предупреждение об этом хотелось бы получить хотя бы накануне вечером, а не за полчаса до выхода из дома. Или меньше? – Который час? – уточнила, всё-таки сладко зевнув, и заверила адресата в одном: - Да, хорошо. Буду внизу через 20 минут.
«И Стюарт будет тоже… Опоздаешь – прибью», - ворчливо аукнулось в голове, пока Рэйчел отбросила телефон и, накинув на плечи халат, дошла до одной из своих гостевых комнат. Стук в дверь прозвучал лучше всяких будильников. Все-таки… решение оставить свидетеля ночевать у себя оказалось самым правильным из принятых за последнее время.
- Стю! Просыпайся! На сборы нам 20 минут, - «даже меньше», - ее внутренний таймер уже работал, отсчитывая секунды в обратную сторону. – Стюарт! Ты слышишь?
Рэйчел

Алиссия
посмотреть

Рипли
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Даниэль
посмотреть

Вероника
посмотреть