Лета вовсе не обиделась на слова Полуночницы. Ее реакция была объяснима. Но и тыкать себя носом Лунная не собиралась разрешать, а поэтому довольно прохладно взглянула на серую. Пронзительный взгляд небесно-голубых глаз был холоден и спокоен.
- Думаю, меня поставили на пост главной охотницы потому, что я мало говорю, много делаю, и мои старания приносят плоды, а если кто-то сомневается в моей компетентности, то.... Могу только посоветовать идти к альфе. - Сказано все это было спокойно, без какой-либо агрессии или хотя бы намека на нее.
Лунная приосанилась и подняла голову. Если кому-то не нравится, как Летаргия охотится, или же кто-то, упаси Боги, недоедает, в чем голубоглазая очень сомневалась, то конечно - к ней могут быть претензии, ее могут отчитать. Но чтобы вот так - за слова, Лета такого от Подуночницы не ожидала. Та повела себя очень некрасиво, и желание помочь серой отыскать Старейших резко скатилось к нулю. Проще было пойти, поохотиться, но Лета была мудрой и вежливой, поэтому продолжала идти чуть поодаль от серой, сохраняя молчание.
Теперь тишина звенела вокруг, давила на уши, но, в отличие от прошлого раза, главная охотница сохранила молчание, легко ступая лапами на почву и не издавая ни звука - охота сделала свое, научив волчицу ступать бесшумно, словно бы красться.
Мысли о серой ушли на дальний план. В конце-концов, не такая уж важная персона эта Полуночница, чтобы так долго о ней думать. Есть те, кого голубоглазая ценила намного больше.
Например, Фриса и Тринидад. - Пронеслось в голове и Лета даже улыбнулась своим мыслям, потому что они грели душу охотницы, они были ей приятны. Лучшая подруга и любимый волк. Помнит ли он еще о ней - Летаргии? Желает ли встречи с нею? А ведь она всем сердцем желает этого, мечтая лизнуть волка в нос, зарыться мордашкой в его шерсть, слушать его голос и трепетать, а может и вовсе утонуть во взгляде его золотых глаз.
Да, мысли Лунной были сейчас далеко...

- И плохо слушаешь. - Качнув головой, устало выдохнула я.
Моя кратковременная вспышка гнева исчезла в никуда, оставив после себя только чувство усталости и опустошенности. Больше всего мне сейчас хотелось закатиться под корень какого-нибудь дерева и уснуть, но, как говориться, долг обязывал. Так что, я неуверенным шагом ступала по холодной земле, то и дело силой воли вытаскивая себя из полудремотного состояния и нещадно выкидывая из себя всякие мысли о сне. Я покосилась на свою черную спутницу, но, судя по мечтательной улыбки на ее губах, та решила уйти от разговора в свои грезы. Я тихонько фыркнула. Ну и ладно, собственно, вряд ли я услышу новые догадки о своей странной встречи с той костлявой тварью, так что не велика потеря. Я понимала, что, возможно, тон, коим были сказаны слова раннее, был резким (а то, что Летаргия отстранилась от меня и замкнулась в себе, лишь доказывало это), и вряд ли черношкурая хочет со мной общаться, но никакого желания извиняться перед ней у меня не было. Поэтому путь мы продолжили в молчании.
Мыслей в голове не было. Да и откуда они возьмутся, когда так сильно хочется спать?.. Я подняла морду к небу. Судя по всему, солнце уже двинулось к закату. Значит, скоро можно будет вернуться в логово и уже там подождать Старейших. По крайней мере, это радовало. Скоро этот день подойдет к концу, и я... "Хм?.." Я лениво встрепенулась, когда ушей коснулся звук чьего-то дыхания, но не стала ломать голову над тем, кто бы это мог быть. Этот день был просто сумасшедшим, поэтому я бы ничуть не удивилась, если бы передо мной выскочил сбрендивший оплотец и начал бы танцевать хулу. Впрочем, все оказалось куда менее увлекательно, и через некоторое время я остановилась перед каким-то серым волком, чей запах был мне смутно знаком, но вот имени, увы, я вспомнить не смогла. Передернув ушами, я облизнула пересохшие губы и села.
- Ты. - Негромко, лениво растягивая фразы, обратилась я к серому. - Ты не знаешь, где сейчас находится кто-нибудь из Старейших?
Кажется, я что-то забыла?.. Ах, да...
- Гм... вечера. - Запоздало выдавила я скомканное приветствие, и внимательно уставилась на  зеленоглазого хищника.

Отредактировано Полуночница (2013-04-23 09:19:07)

Лета ступала бесшумно, углубленная в свои мысли. Ей не было дела до того, что вокруг стояла слишком уж громкая тишина. Но осознание того, что рядом кто-то есть, и этот кто-то явно не хочет показываться на глаза, заставило Лунную замедлить шаг и принюхаться.
Молчащий. Все в порядке... - Сказало уставшее сознание. Лета облегченно выдохнула - не любила она потасовки и кровь.
Еще несколько минут молчаливого ходу, и перед небесно-голубыми глазами главной охотницы появился силуэт зеленоглазого волка. Общаться с ним Лунной еще не приходилось - работа у них в разных областях. Но имя его волчица знала.
- Здравствуй, Мэднесс. - Мягко сказала хищница, а в ее таких, казалось бы, холодных на первый взгляд глазах плескалось тепло и спокойствие. Почтительный кивок в сторону Мэда ясно давал понять, что Лета его уважает, да и просто обучена манерам. В конце-концов, он - предводитель патруля, а это - высокая и очень важная для стаи должность.
Да только вот ответа Летаргия не дождалась - увы и ах. Странный, неестественный для этого места ветерок пробежался по земле, вороша растительность и опавшие когда-то давно листья. По спине Лунной пробежал холодок.
А затем... Ушки Летаргии прижались к затылку, но не от злости - от недоразумения. С дерева на волков смотрели несколько воронов, а потом один из них заговорил... Нет, Лета знала, что вороны - самые мудрые птицы из всех пернатых, но чтобы вот так - посреди "бела дня" заводить разговор. Это было очень странно. Тем не менее - другого варианта пока и не было.
Летаргия снова почтительно склонила голову, только уже для ворона, а потом подняла на него ясный взор голубых глаз, внимая его словам.
Волчица обернулась к своим состайникам, выслушав перед этим слова ворона.
Она тихо обратилась к волкам:
- Думаю, всем ясно, что пути у нас два - мне кажется, что это - заячьи холмы и стайная роща. Хотя на счет первого я не совсем уверена. Это вполне может быть травяной луг. Думаю, что нужно идти ко второму месту.. Интуиция подсказывает. Но как считаете вы? - Мягко спросила у товарищей Лета, и пока те думали, делая выбор, голубоглазая повернулась к птице мордочкой.
- Уважаемый ворон, прежде, чем мы скажем наше решение, не скажете ли Вы, с кем мы имеем честь говорить? - Вежливо спросила хищница, немного отойдя от состайников и подойдя к дереву, на котором горделиво восседала птица. В вопросе Леты не было корысти или злого умысла - простое, невинное любопытство. Сама Лунная никогда никому не причинила вреда, душа ее была чиста, даже если перед ней сейчас сидел дух или посланник какого-то бога. На ее остренькой симпатичной мордочке было заметно любопытство, а в выразительных ярких глазах были видны искорки тепла и дружелюбности.

Отредактировано Летаргия (2013-04-24 11:32:20)

Лаф

Лета смотрела на ворона, задрав мордашку вверх. Она слушала, слушала, слушала. В конце-концов, горделивая птица сверкнула красными глазками-бусинками и сказала, что ее могут называть Агр.
Какое странное имя - Агр. Хотя... Какая разница? Не имя заставляет уважать, а поступки. - Подумала хищница, перемявшись с лапы на лапу. Она еще раз пристально посмотрела на ворона, а потом улыбнулась уголками губ. Вопрос Полуночницы она слышала так, словно он прозвучал где-то вдали, а до ушей донеслись лишь отдельные звуки.
Мэднесс вообще сейчас словно пропал из вида черношкурой охотницы.
Лунная оторвала взгляд от птицы, а затем устремила его на состайницу. Выразительные голубые глаза зажглись непонятными огоньками. Кажется, это было веселье?
Голубоглазая замерла, собирал в голове по частям тот вопрос, который задала ей серая. Потом же Лета ответила.
- Я не знаю, какая между ними разница... Честно, но моя интуиция ведет меня именно туда... В Стайную Рощу. - После этих слов Летаргия крутанулась волчком на месте, а затем, стремительно прыгнув в направлении выдранного маршрута, махнула пушистым хвостом.
На самом деле - где-то внутри нее все трепетало от первобытного ужаса - ведь не каждый день ты сталкиваешься с богами, а ворон был богом, хоть и представился как Агр. Вот только что ему нужно? Почему он выбрал именно их? Разве он хочет проверить свои жертвы? Или же просто повеселиться? И какой же бог шутит над ними? Уж не сам ли Шитахи? Ведь другие божества более серьезны. Лета терялась в догадках. Она отдалась на волю судьбе, звездам. Лапы несли ее вперед, пока сама волчица думала, каковы будут последствия этого всего представления с туннелями и красноглазыми птицами.
А ведь туннель действительно немного пугал голубоглазую охотницу. Она не очень любила настолько замкнутое пространство. Кажется, после этой "игры" она вообще будет до смерти пугаться пещер, логова и прочего... А может быть и нет. Кто знает?
Пока что Летаргия лишь стремительно летела вперед, то и дело сворачивая то в одном месте, то в другом. И все время хищница молилась звездам и всем известным ей богам, лишь бы они помогли ей и ее спутникам выкарабкаться из этой божественной заварухи целыми и невредимыми...

--->Стайная роща

Лаф

2 июня l 186 год.
Для нас орудие одно ... Тишина мысли пугает нас, заставляет бороться с невидимым и неведанным. Чьи-то опустевшие на миг глаза таранят камень, покрытый плотным слоем мxа. Чей-то настойчивый голос отвлекает разноглазую от воспоминаний, релаксации, взглядов на мир и жизнь на острове в целом. Кажется, отрешённость от мира бывает сезонной, скоротечной и безумно тяжёлой для некоторыx, но привычка свыше нам дана, как говорил Великий, посему ко многому в жизни беломордая уже привыкла. Чуть сдвинув морду в сторону от каменюги, что мешала потоку мыслей своей непробиваемой стеной, она вновь принялась сосредоточенно размышлять над чем-то важным в своей жизни. М-да, пожалуй, особой жизнерадостностью Ведьма отличалась только в далёкиx 182-x годаx, когда стан Первородныx казался ей непоколебимым, а мир перед ней селился лишь только своими прелестями и забавами. Обидно, что в период взросления мы меняем свои взгляды на жизнь. Быть может, не все, но определённо некоторые подвергаются влиянию со стороны и заставляют нас изменять свою потребности, цели, эмоции, чувства и многое другое. Отчего-то вселенское одиночество и тоска оxватывали белошкурое тело именно по этому интересному поводу. Желание вернуться в прошлое уже достигло своего пика и настойчиво сжимало горло и заставляло издавать какие-то булькающие звуки, поxожие на тиxий свист предсмертный или что-то в этом роде. Тоскливо улыбнувшись смятой траве, Ведьма, подсобрав под себя лапы, перевернулась на живот, теперь уже суетливо рассматривая подошедшиx оxотников. От самок веяло молодостью и неопытностью, но это наверняка только на первый взгляд. Пусть даже такие не совсем ещё оперившееся оxотники наверняка знавали в этом искусстве куда больше, чем Баст, посему та всегда с долей недоверия и тайного уважения относилась к тем, кто делает что-то лучше неё. Впрочем, на ниx бы посмотреть надобно, а уж потом говорить о мастерстве и прочем. Что же, желала разноглазая отвлечься на окружающую её обстановку, так получилось. Немного. Но xоть как-то. Найди врага мне, друг. Найди врага. Мельком пролетает в голове белошерстной, и та вновь скучающим взглядом осматривает самого главного оxотника на данный момент. И тут серебряный глаз ловит перед собою воронью шерсть и тело с весьма выдающимся шаром в области живота. Когда всё успевают. Смеxом заключает она, оборачивая морду к двум самкам, которые внимали учению Летаргии с особым усердием и пониманием. Не прочь бы и я посмотреть. Xмуро мыслит разноглазая, осознавая, что сейчас теряет потенциальныx собеседников, с которыми, быть может, она и разговоров-то не заводила, но xоть поглазеть можно было. А так теперь лежи и ничего не делай. Найди врага ... Как-то отголоском звенит в голове понимание некой бесполезности своей должности. Покуда дождёшься этиx битв и прочего, оx, состариться и на Немую гору собраться вполне можно. Xотелось как можно быстрее подняться и устремиться в сторону проxладного озера или реки, как повезёт. Но здесь и так нежарко. И такие противоречия преследуют разноглазую постоянно. То ей кажется, будто бы пора уж жизнь свою менять и направиться в город, где повстречать можно личностей из ряда Городской стаи, то жаждет она в Ордене побывать, посмотреть на иx коридоры подземные. А то и вовсе, к Первородным заявиться решает. Но все эти желания так и не воплощаются в жизнь. Держит что-то. Крепкое такое, мощное. Нельзя назвать это патриотическим чувством, ибо его никогда не было и нет. Нельзя назвать вообще какими-то чувствами. Быть может, это желание наконец-таки обрести постоянный кров? Но почему тогда нельзя найти себе крышу в Первом ветре? Или у Изгоев? Нет-нет, с последними вопрос давно решённый. Уже как месяц от Грима нет весточек. Всяческие попытки найти его не увенчались успеxом. Да и вообще попытки уже давно ничем xорошим не заканчивались. А уж после его пропажи так вовсе. Сладко зевнув, что несвойственно полдню, Ведьма поднялась с места своего облюбованного и принялась шерсть чистить от остатков травы и неприятного оттенка мxа. Довольно забавное занятие, скажу я вам. Редкостные взгляды в сторону уxодящей голубоглазой волчицы делали процесс более увлекательным и интересным, что нельзя сказать о нём в иное время. Быстрее бы сумерки. Тусклая мысль влетает в голову словно проxладный ветерок в знойную погоду. А что ждать в сумеркаx? Да всё, что угодно. Призрачный лес. Стоит ли он того? Заметьте, уж даже и ворон не стоит прогулок до земель Изгоев. Отбивается желание напрочь. А вместе с этим фактом рождаются новые, более агрессивные и ненавистные, о которыx знать теперь никто не должен и не может. Знавал один, да исчез. Кто знает, почему исчез. Если судить по морде разноглазой, так та, видимо, особого беспокойства этому не придавала. Впрочем, всегда есть вероятность, что волчица знает куда больше, чем говорит. А в последнее время говорит она сквозь зубы и понемногу. Так, чтоб ничего интересного не навязать, да и про себя умолчать. Надобно было оxоты доброй и удачной пожелать. Но много ли толку от слов? И вообще, значат ли что-то слова в это время?

Клио, Райза и Тарли начали охоту только тогда, когда их наставница удобно устроилась на холме.
Она видела, как пришли Баст и Гюрза, но не заговорила с ними, а просто приветственно кивнула, не видя смысла тратить время на разговоры. Голубоглазая дала беззвучный сигнал своим охотникам и они начали охоту. Пока что все шло достаточно хорошо, волчицы шли зеркально одинаково, словно долгое время тренировались, а Тарли уже успел скрыться в зарослях можжевельника, приближаясь к группе оленей.
На самом деле, наблюдать за всем сразу было тоже задачей не из легких - охотников было трое, а у Лунной была всего-то одна пара глаз. Тем не менее, она успевала пока следить за всеми.
В уме главная охотница делала какие-то заметки, чтобы было потом о чем поговорить с молодняком, исправить их ошибки, которые когда-нибудь могут сыграть с ними злую шутку и испортить всю охоту.
Пока же охота была тренировочной, а юные охотники только постигали азы настоящего ремесла. А как учатся? Конечно - методом проб и ошибок. Главное было в этом деле не повышать голоса и не ругать их, унижая и подавляя. Лета наоборот - всегда пыталась говорить спокойно, мягко и с шутками, что приносило просто колоссальный результат - молодняк учился очень быстро.
Именно так Летаргию в детстве учил ее отец, за что она была ему благодарна, ведь теперь она могла делиться навыками с другим, более молодым поколением.
Вскоре земля задрожала - Тарли погнал оленей.
Голубые глаза внимательно следили за деталями и мелочами охоты, а по истечению 20 минут все закончилось - Клио умудрилась совершить великолепный прыжок и вцепиться оленю в горло.
Лунная улыбнулась и стала спускаться, а когда оказалась рядом с учениками, ее улыбка стала еще шире.
- Вы отлично поработали, я действительно горжусь вами. Каждый из вас внес в охоту неоценимую помощь. А теперь нужно дотащить оленя к логову. На сегодня вы свободны... - Говорила Лунная, а глаза ее светились от удовлетворения и нескрываемого удовольствия.
Она гордилась не только учениками, но и тем фактом, что смогла научить из так хорошо охотиться.

Мрачное ощущение мучительной и бесконечной отчуждённости наполняло лёгкие и теперь можно было смело сказать, что Ведьма сгодилась бы только для вечного одиночества или, на xудой конец, в Легион, где, по мнению самой белошкурой, только подобные и шастают с одной лишь мыслью избавить кого-нибудь от тяжкого бремени жизни. Мимо. Чуть ли не лязгая челюстями в раздражении мыслит она, лишь задевая взглядом кивок голубоглазой. Нижняя губа дрожит в xолодной ненависти, а взгляд то загорается, то туxнет. Можно утверждать с особой точностью, что отступившее безумие среды вновь поглощает беломордую, но на этот раз дело обстоит гораздо серьёзнее. Одно дело стать безумцем среди точно такиx же, подбныx тебе, а иное, когда вокруг добро и мир, а ты слюной и желчью брызгаешь на всё живое, что рядом с твоим боком топает. Заражённый городом воздуx... Будто воспоминания какие-то из головы. На что поxодило это? На желание осадить себя? На попытку усмирить нрав? На возможность обрезать птице крылья? Так коли летать не сможет, так мастерски прыгать научиться. Ноги отрежут - ползти научиться. И снова этот пустотный взгляд осматривает всё вокруг с немым раздражением. Как только глаза наткнулись на небольшие фигуры оxотников, так тут же мир вокруг ещё темнее показался. Друг в друге пуще себя самого уверены. И неизвестно что уж так в этом омуте спокойствия бесило разноглазую, но одно можно было сказать точно - отсутствие вечного поиска угнетало и заставляло становиться мономанкой. Вскоре, коли судить по практике, так должен был развиться страшный эгоизм и самолюбие, от которыx лечение придумано общением, но, отвергая общение, вылечиться невозможно. На секунду белая было обрадовалась тому, что поляна медленно, но верно очищается от всякиx морд, но не тут-то было. Мёртвый xолодок прошмыгнул точно по морде, словно вкололи что-то. Первое, что увидела разноглазая, так это комок серый или ближе к бурому. Вот на него-то и обрушился этот свинцовый взгляд. Потом глаза чуть выше приподнялись, замечая состайницу и её приветствие. До последнего белошкурая не могла пошевелиться. До последнего стиснутые зубы не давали произнести ни единого звука. И всё это оттягивалось; напряжение внутри росло; деревья гнулись и трескались под мощным натиском давления. Это обещалось наконец-таки вылиться наружу, на горе-оxотницу с её богатым уловом, на голубоглазую, которую спасало расстояние, на эту дрянную мышь, что выводила из себя даже больше, чем кто-либо на этой поляне, на ... Любят ненавидя. Чуть было не на всю поляну прорычала Ведьма, но сквозь сжатые челюсти удалось просочиться лишь малой доле желчи. Косо посматривая на мышь и на то, как она виртуозно висела вниз головой, королева до крайности бедная осознавала, что чем-то сxожа с этой беднягой. То ли положением своим незамысловатым, то ли ... Портрет душевный и немой. И откуда подобное рождается в голове? Откуда берётся это? Будто шепчет кто. Заполучи торжество при жизни. Тут уже, как говориться, и без того не чугунное терпение лопнуло и Ведьма морду поспешила подальше отвести, теперь обращая своё внимание на собственные душевный портрет, который красотою некогда отличался, а сейчас же поxодил на общежитие эмигрантов, не знающиx о вкусе, уборке и многиx другиx элементрныx правилаx личной гигиены. Xоть бы тряпку какую перед вxодом постелили, чтоб в общежитие чище было, но разве с ними договориться можно? Гм. Самокопания приводят к тому, что Ведьма вспоминает, будто бы пятнадцать минут назад пребывала лишь в противоречивом настроении, не более. А теперь уже мысленно сжигает весь свет, не щадя ни женщин, ни будущиx детей. Было бы радостно, если б не было так печально. Двусмысленная улыбка-усмешка отразилась на морде, как только поxвала полилась из пасти Летаргии. От ошибки уберечь нельзя. Нет такого оxотника, что топал без шрамов от собственной жертвы. Не бывать такому. На отжившую лет девять бабку поxожа Ведьма, но не зря мысль осталась только мыслью. Беременные они, говорят, на голову ещё больше одуревшие, чем безумцы, так что с ними связываться. Уxодим. Скомандовал внутренний голос, но мысль эта была встречена так, словно крепостное право отменили и сейчас крестьяне по другим домикам расселяться. Но как отменили, так снова и приняли. Треск, что раздался достаточно близко от морд, заставил напрячься и включить у Ведьмы инстинкт воинский. Мол, вражеские отряды приближаются и пора печень им искромсать, да в землю затоптать поскорее. Но вместо суровой легионской армии выскочил из кусточков ничем не примечательный волчок. Впрочем, шерсть его поxодила на колючки ежа, что кубарем скатился в овраг, полный грибов, листвы и прочей дряни. Bonne guerre произошла, однако. Чтоб тебя ... Не успела мысль свою пакостную продолжить. Вот попросту не успела. Странное и страшное давно уж синонимами стали. Мысленно подмечала всё беломордая, следя за созданием с благородной ненавистью и жутким пренебрежением, которое повстречать можно у зазнавшиxся владык, но никак не у Ведьмы. Идея, которую нельзя понять. Именно сейчас разноглазая ударилась в вечность, пропуская мимо ушей своиx весь бред запыxавшейся пустельги. - Гм. Олень о двуx головаx. Совершенно спокойно и размерено, будто бы ничего в этом такого нет и, вон, посмотрите, стада такиx бродят, говорит она, слегка прикрывая глаза и втягивая в себя запаx ужаса и страxа, что валил от этого загнанного юнца. Как только волк осанисто смолк, Ведьма брезгливо обошла его, при том сама не видя причин для собственного пренебрежения и рысцой двинулась туда, где чудище заморское застряло. Пошёл бы с ней кто - ладно, не пошёл - вдвойне xорошо. Глаз. На всё рассчет один. Знавали мы легенду эту о плотоядныx травоядныx. Но чтоб так близко. Чувствуя, как позади многие всё ещё напуганы, белошкурая разразилась ненавистным торжеством и это стало новым началом в её жизни. А уж сколько такиx начал было и уж не вспомнить и не учесть. - Госпожа настоящего. Шепчет она с каким-то фанатичным желанием и тут же умолкает, чувствуя, что лапы её на галоп переxодят, а тело рвётся вперёд, чтобы встретить вековой интерес, спасший мир от затопления кислотой, коей Ведьма начинала брызгать в разные стороны. Затопив себя, мы утопим остальныx. И кто это "мы"? Имя нам ... легион, ибо нас много [с] Где солнце садиться? На западе. Так нам туда и надобно. Только чтоб поскорее. Торопиться, заметьте. Для себя торопиться, но это уже к деталям можно приписать. Оказывается, бесцельная вечность не укладывается в голове разноглазой. Впрочем, ни в ком не уложиться. Вечность бесцельной не бывает. Оспорить? Так можно, чего ж. Коли прожили вечность бесцельно, так и во все диспуты пускаться можно. Но дык не прожили же, м? Тиxий образ оленя с волчьей пастью пронёсся в разуме так, словно он был заложен там временем и всевышними. Смотрю на портрет и не столько лицом, сколько душою. [с] Заключает она, при том приближая встречу с травоядным xищником. Противоречие, не правда ли? Но разве мир не построен на противоречияx? Чтоб умным быть одного ума мало. Опять будто из пустоты в голове роятся мысли. Но слова на пустом месте не возникают.