Медведь хмыкнул, разведя лапами. Летает где-то, мол. Ну, птица же.
- То-то и оно, что тебе не знать. Откуда же. Калахира сама усмотрит за Краем, я спрашиваю про древнее костлявое чудо и мир…Но… Ну… - тут он замешкался. Если есть проблема, если есть последствия, то какую роль сыграла в катастрофе волчица? Да самую посредственную, даже не подозревает, где, что и как случилось. Поэтому лучше оставить в истории такой себе безликий след, вести себя по-прежнему. Другие слова медведю в горло не лезли, так что:
- Ну а теперь зачем ты здесь?
Вспыхнувшие огоньки на лапах потускнели и исчезли. Это был мир, который мог бы стать самым настоящим и живым, теперь вы этого не увидите, вы этого не заметите. Его обломки, брошенные божественными силами, клейменные «предательской землей» только из-за кучки отступников, теперь стали пустыней металлической стружки и праха, куда его занесут серые воды теперь?
- Что ж ты, расскажи о себе что-нибудь, гость.

Волчица не заметила, что следом за ней довольно давно плетется исхудавший и потрепанный лисенок. Существо выглядело обычно и так вписывалось в местность, что, упади где-нибудь бездыханным, никто бы того и не приметил. От него не было запаха крови и вообще запаха живого существа, но сие зверьку ничуть не мешало бродить по лесу. Иногда он что-то бурчал себе под нос, но этот единственный уловимый звук постоянно маскировался то под стук дятла где-то далеко в лесу, то под шелест и скрип древних деревьев.
- Учиться быть живым. Ты ждал и верил, - вдруг как-то неосторожно буркнул лисенок и оторопело замер, поняв, что произнес слова в абсолютной тишине. Он тут же зажмурился, представляя, как клыки хищника впиваются в шею и проламывают позвонки, а пока жмурился, дрожал всем телом.   

Птичка зачирикала, и так всю дорогу к медведю веселилась, не переставая. Косолапый тоже давненько ухмылялся чему-то своему. Воробей подчинился выраженной в стихотворной форме просьбе, взлетел и с размаху врезался в бурого зверя, ничем другим не имея возможности его растолкать. Богатырски зевнув, старый зверь потер пострадавший бок и медленно огляделся. Вид волчицы его сразу заинтересовал.
- Ты принесла мне то, за чем я тебя посылал, хорошо весьма. – проговорил зверь и стал рыскать в припрятанных от любопытных глаз ямках, скидывая с них кипы листьев.
- Так что задумала моя гостья, принеся свое беспокойство в наш лес? Это трогательная и трагичная история? Любопытство? Расскажи, что ты делаешь и зачем – бубнил медведь, изредка поворачиваясь к гостье. Птичка, почувствовав, что просьбу исполнила на «ура», поспешила ретироваться. 

Ты…
Шепет сорвался. Деревья, по обыкновению разодетые в яркий изумруд, покачнулись. Где-то отчетливо и громко заскрипела ветвь. Через пару секунд скрип повторился опять. Ветер колыхал тихую чащу, редкий шелест крыльев нарушал тишину.
Ты.
Кто-то сказал. Ветвь заскрипела.
Ты меня помнишь?
Ветвь заскрипела потрясающе громко, раздался треск и что-то с громким хрустом упало на землю.
Помнишь. Или нет. Я зато помню.
Слова, произнесенные шепотом, звучали поразительно громко, особенно после недавнего хруста. Тень мелькнула в такой, казалось бы, безмятежной чаще. Взгляд горящих плавленым золотом глаз появлялся то в одних зарослях, то в других, но вместо шелеста и хруста веток от перемещения тяжелого тела слышался только шепот. Очень четкий и разборчивый, звучал будто над самым ухом.
Ты оставила там меня. Не ты? Ты. Это поле и тучи. Грозы. Тишина. Знаешь что с моей матерью?
Забеспокоились притихшие белки в дупле – они выскочили на ветку и с громким стрекотом унеслись прочь.
Но нет-нет, не помнишь. Тогда я расскажу. Мне хочется говорить. Я расскажу одну историю. И ты уйдешь.
Тень выдвинулась из зарослей, но не приобрела форму. Это бесформенное существо стало частью леса, сохранив от прошлой жизни только ярко блестящие золотистые глаза. Они смотрели по-разному, один – поверх гостьи, с грустью и тупой отрешенностью, обреченностью рассматривал тропинку, ведущую… отсюда прочь, а второй буравил волчицу со такой ненавистью, которую только возможно передать и выразить взглядом. Если хорошо присмотреться, то «злой» глаз имел замысловатый, тонкий узор.

- Лес слышит тебя. Наверное, отец испытает, зверь, твой дух еще не раз, прежде чем он успокоится от добрых новостей или… окаменеет от зла.
Тропинка стелилась извилистая, идти сложно, кое-где из плохо протоптанной земли росли колючки. Кошка, ступая, слушала волчицу. Богам известно, какие мысли вызвали у нее на морде горькую ухмылку. Финал тихого сожаления о чем-то очень далеком, может, напротив, нестерпимо близком, но по другую сторону баррикады. Дитя страха питалось страхом, жевало и переваривало осколки, клочья ночных кошмаров. Это означает удерживать в чреве месиво чужого отчаяния, сожаления, в конце концов, страха. То есть, жить там, в страхе. Жить, да-да, чувствовать. Не один день, и не одну только ночь, а всегда.
В глубине духа злобы, к примеру, таилось добро и искреннее раскаяние. У страха жило то же раскаяние, почти безбрежный, непреодолимый, но хорошо скрытый ужас, омывающий бесформенные обломки души когда-то жившего животного. Просто боги любят сказки. Боги любят игры и иногда любят жестокие истории, обездоленные существа, истощенные морды смотрят снизу вверх. Те, у кого все хорошо, вверх не смотрят. Дите знает, понимает, что боги были смертны, были в шкуре, им простительно…
Огромное хвостище, увенчанное костяным набалдашником, мигом преобразившись из нормального кошачьего хвоста, только что прошло в каких-то пяти сантиметрах от виска волчицы.
Глазища пантеры широко раскрылись, в них зияли два черных громадных зрачка, так что  тускло-зеленой радужки не рассмотреть В отражении вспыхивали оранжевые огоньки и слабо-слабо просматривались раскаленные прутья. 
- Не пускай страх внутрь! Проникает как вор в логово, крадет искру жизни, искусно орудуя чувствами, подкидывая мысли о ложном благоразумии! Виновата кровь не волчья, дает безумию и страху проникать во сны, пусть так и будет, и да будет так, боги немы. 
Наступила пауза, та неловкая пауза и следующая за ней немая сцена, когда раскрывается правда и срываются маски. Пантера, в принципе не очень злобная кошка и по-детски нескладно выговаривающая слова, обречена была показывать себя как лютого врага в глазах тех, с кем хотела бы подружиться. Зато к врагам она ласкалась и пичкала сладкой ложью, потому что страх силен, и он губит неожиданным, нежданным нападением.
Удар безобразного хвоста пришелся по земле. Трещины рассыпались по сырой почве, на озере поднималось волнение. Хвост бил по земле, целые клочья поднимались в воздух, грязь неприятно квакала и ухала от тяжелого костяного наконечника – и когда оно успело стать таким безобразным?
Вдруг вместе с сотней ничем не примечательных комьев в воздух взлетел какой-то камушек, который не упал в воду или в траву неподалеку, а очертил замысловатую траекторию над волчицей и замер над ней. Камушек тихо потрескивал . 
- Зло сердце камнем делает, а страх его делает пылью. – к говорящей пантере примешался другой, знакомый голос, звучание стало эффектнее и внушительнее, - Так что приходи сюда, когда освободишься от беспокойства и разузнаешь все о друге, тогда кошмары растают в ярких солнечных лучах. Ну а пока прими такой вот дар и знай, что из него потом будет создана спираль.
Самые древние жители леса слышали, что один из первых поселенцев получил от Первого Ветра спираль, знак их доверия. Одна из легенд гласит, что только благодаря ему людям сопутствует удача, и их оберегают от множества кошмаров духи Острова, хоть люди были чужаками.
Рой серебристых бабочек, прилетевших со стороны озера, окутал волчицу, она почувствовала удушье и быстро уснула. Постояв над спящим существом, пантера и серебристый волк удалились в Серые воды, оставляя безответными многие вопросы, как у них уже вошло в привычку.
квест завершен
[25/30]
Приобретено:
Волчий глаз, (утрачены кристаллы)
Кварц: потрескивающий белый камень, защищает владельца от некоторых артефактов, воздействующих на разум.

Поморщившись от странного словосочетания «мой мир», волк молча направился к двухэтажному зданию, отличавшимся необычной архитектурой. Ряд колонн в классическом стиле – о, вряд ли волки способны оценить эту полную и строгую симметрию, простоту отделки. Когда-то тут висел плакат «библиотека».
- Тут была беда. Поначалу разразилась эпидемия, странным образом перессорившая двуногих, затем всякие олени, привлеченные дракой, вытеснили людей из города. Удивительно? Мне тоже. Но в библиотеке это есть, – уверенно сказал волк, очнувшись от раздумий. Зверь аккуратно ступал по разбитым плитам, брезгливо щурясь на странные узоры и битое стекло.
- Я читать умею! – гордо заявил хищник, опять чуток потормозив, - Идем в дом!
В помещении сухо и пахнет типографской краской. Пыльные стеллажи с рваными книгами, множество желтеющей бумаги. Спутник Брута аккуратно перемещался в здешнем хаосе и беспорядке, считая, что тот идет следом, но, усомнившись, обернулся. Щелчок предохранителя, резкий поворот головы, взгляд уперся в дуло охотничьего ружья. Ствол ходил ходуном, будто стрелок очень пьян. Но даже если так, опасность серьезна (и волк не был в курсе про состояние пьяных, их отличие от трезвых).
- Так-так, не спеши тут проблемка, – тихонько буркнул пойманный на мушку зверь.   

(открыт побочный эффект) в священных местах появляется Хранитель в виде волчьей тени, следующей за хозяином.
Тень скользила за хозяйкой, заботливо оберегая ее от возможных опасностей. Если проследить за странным существом, вся физическая форма которого выражалась в плоской странной картинке на земле, повторяющей контуры владельца артефакта, то можно было только догадываться, что оно испытывает. Если нигде его никто не видит и не замечает, только в редких случаях и по воле богов, если все его могущество заключается в бездумном преследовании черношерстой. Но оно точно было одушевленным! Ворон, наблюдавший за гостьей, расплылся бы в улыбке, если бы мог улыбаться, когда увидел причудливую тень. Она изгибалась как могла, с любопытством обшаривая соседние кусты и траву, слушая изредка перекликающихся птиц.
Ба, какие знакомые личности.
Птица взлетела и взмыла ввысь, удаляясь мощными рывками. Тень и это не упустила, проводив «взглядом» улетающую птицу.
И тут на маленькой сцене появился немаленький зверек. Ну не очень-то и бурый, скорее какой-то черный, здоровенный мишка. Он не начал утомленно-добреньким дедушкиным голосом расспрашивать путника. И здороваться не стал. Короткий, грозный недовольный рык завершился переменой позиции. Грозного хищника застали за поеданием малины, он был чертовски взбешен и тут же стал на четыре лапы, нависнув громадной тушей над волком, до которого… впрочем, было далековато, около десяти волчьих прыжков. И он начал уверенно наступать. Либо надеялся добраться до хищницы прежде, чем та отойдет от оцепенения, либо – ну кто его знает?

Лисенок энергично закивал головой. Его передергивало от одной мысли, чтобы великая богиня – и шла с кем-то на сделку, как базарная торговка на городской площади.
- С-смерть с-следует рядом. Когда-то она могла появляться среди живущих, помогать преданным детям, помнящим про свою неизбежность, но это называлось клятвой! – говорил зверек, всматриваясь в волчицу. С радостью он подметил, что хищница попалась в сети древнего леса, значит, таинство вступит в свои права. Потом происходило следующее: лис наступил на перо слабенькой лапой, начал что-то шептать. Медленно, неуверенно слышались обрывки фраз, пока не раздался громкий шелест, хлопанье крыльев. Издали Призрачный лес стал пропадать, поглощаемый надвигающимся светом, со всех сторон. Белое марево уносило с глаз далеко стоящие деревья, вековые дубы, поляны, а между стволами не разглядеть ничего, кроме мягкого белого света.
Шепот прервался. Лисенок схватил перо, подбежал к хищнице и коснулся всех кристаллов разом. Определенное количество исчезло, окрашивая перо в разные цвета – где-то в кроваво-красный, где-то в цвет оранжевого рассвета. Потом его подбросили в воздух, и оно, светясь и искрясь, застыло над головами зверей. 
- Сейчас или никогда. Ты знаешь, что желание исполняется только на возжелавшим, если не искажает власть божеств. Поэтому, веря Калахире и зная, что волей ее решаются твои проблемы и исполнится желаемое, ступай в Земли, я научу как попасть туда наяву и вернуться обратно! Но, первое помни: не факт, что тебя благосклонно встретят, а второе: никогда не снимай маски. Готова?

Волк прикрыл правый глаз, как будто его что-то кольнуло в бок. 
- Здрасьте. Северные воды там, - говорящий кивнул на выход, где носился рой снежных комьев, - И как мне можно помешать, если я ничем не занят? Сципио, иди уже к огоньку, большой брат.
Белый медвежонок, наверное, еще молодой, едва ли больше самого волка, ворча, выполз из темного угла.
- Здесь все – северные серые воды, скованные морозом. Вот так и живем, - бурчал он, - Туда пойдешь, сюда пойдешь, везде они, и изредка только удается рыбу какую поймать, так то надо у проруби с огоньком караулить, и в…
- Ладно, полноте ворчать, мешок шерсти, - в миг раздражившийся волк рявкнул в ответ, сопровождая громкий голос уничтожающим взглядом.
- А что, тебе нужны эти воды по определенной причине? Как ты вообще оказалась посреди снежной пустыни? Если бы мы не проходили мимо, там бы и осталась – резко сменил тему (но не интонацию) медведь, усаживаясь поудобнее.
Вьюга разбушевалась вовсю. Иногда ветер завывал так, что дрожь брала. Холод тоже колючими пластами обдавал то бока, то грудь, то спину, пытаясь проникнуть сквозь теплую волчью шерсть в самое сердце, но огонек быстро согревал воздух, мешая бездушной стихии унести с собой на волю и простор звериные жизни.

Волчонок кивнул, заулыбавшись.
- Я тебе потом скажу! Голоса за спиной были голосами моих родных. Стая. Мой голос тоже там есть! – переменившись от каких-то соображений, волчонок говорил совсем как волчонок, сам себе на уме держа «ээ, да ей и вправду выбили все из головы».
- А теперь пойдем! Я тебе кое-что покажу. И расскажу. Про всех, и про голоса тоже.  Только не убегай, - тявкал зверек, особенно весело произнося последнее предложение. И он зашагал смело вперед, по равнине. Высокая трава почти скрывала мелкое животное, только колыхающиеся, мнущиеся стебли указывали, где находится сейчас волчонок. Впереди край небес немного посерел. И выглядел он на фоне чистых небес не иначе как «заболевший», такой разительный контраст составлял своей болезненной серостью. В сознание закрадывались необычные звуки. Будто ветер где-то напевает мелодию, но стройно и ладно, как под чьим-то незримым управлением. Кто-то играл на дудочке. Потом послышался чей-то разговор.
« - Понимаешь, что значит путешествие?»
« - Да. »
« - Осознаешь, что тебя ждет? Ты уверен, что именно такой способ получения частицы хорош? Он опасен.»
« - Угу. Мало времени для других.»
« - Ты просто не видишь других решений?»
« - Так и есть. Из соломинок для спасения не выбирают.»
« - Почему выбрали тебя? Остальные боялись?»
« - Остальные не верили.»
« - А ты веришь?»
« -  Иначе бы тут не стоял.»
« - Но ведь из соломок не выбирают. Стоял бы даже не веря.»
« - Мы точно говорим о нужном?»
« - Интересно просто. Ну ладно. Итак, ты помнишь: память будет возвращаться постепенно. Если все пройдет успешно, ты получишь частичку, но если нет…»
« - Па-а-п, мне кажется или мы теряем время?» 
  Волчонок застыл в траве, прислушиваясь.
- Идешь? – раздался звонкий голос. 

Медведь не обернулся. Ну конечно, вот еще, не пристало на такие детские уловки попадаться, мишка был не так глуп, уже свое время пожил, много узнал. И вправду, свое время пожил – достаточно… Комья черной пыли коснулись его морды. Как лепестки истлевших роз, они неслись, гонимые ветром, и иссушали живую ткань, обращая в пепел сначала шерсть, потом и шкуру. Медведь отчаянно рыкнул, оглушающий и сотрясающий звук промчался по лесному пространству. И затих. Жизнь вышла из огромной туши, и та съеживалась на глазах , зависая в воздухе, безвольные лапы иногда передергивались. А потом стих даже ветер. Уцелевшие деревья были словно кем-то надгрызены, в стволах то тут, то там зияли неуместные сквозные дыры, кора укрылась черными пятнами, источая такую же черную, густую, но уже безвредную пыль.
А потом медведь открыл глаза. Ну, как, медведь. Вот та большая черная масса, висевшая в воздухе. Оно открыло глаза и любопытно осмотрелось. Потом уставилось на волчице и хищно ухмыльнулось.
- Ахха! Аххха! Гости же! Чудесные прелестные замечательные гости, как я рад, как счастлив, о, нет границ моему восторгу! – булькало оно, одновременно с речью обретая признаки волчьего тела.
- Ахха, восхитительно! Ухх! Не увидевший тления, это ты тут значит в хранителей записался? Умница! А это кто? «Несущая весть Варги» собственной персоной! Ахха!   - восклицало оно уже вполне волчьей пастью, навострив вполне волчьи уши и совсем по-волчьи отряхиваясь от сажи, копоти и пыли, тучей поднявшейся с его шерсти.
- Добро пожаловать! Я почти Калахира во плоти и почти божество войны, но ни то не другое, а? Куча громких титулов и ни одного осмысленного, а? грустное бессмертие и извечные обязанности. Я не знаю как бы жил, если б это не любил! Но пока что коротко. – воодушевленно говорил волк, говорил-говорил без умолку, как трещетка, - Пес Варги. Ну один из, и с одним из имен, и так далее, какой вздор, какой вздор, кто-то меня называет самым страшным из всех, но это не таки, ради Варги, не слушай глупые сплетни.
Волк ступил на землю и позволил себе немного пройтись, разминая лапы. Под ним гибла земля и все живое на ней обращалось в смолянистую кашицу.
- Ах так что это я разорался. Как тебя зовут, м? Где взяла эти безделушки, особенно в виде серпа месяца? Поговори со мной, ну же, и я еще подумаю, забирать ли тебя, когда увижу в следующий рррраз! Эхехех!

Косолапый расположился поудобнее на земле, сложил лапы на груди и сказал, уставившись в небо:
- Давай про дар твоей смертницы или что там звучало. Что ж это? Откуда взялось? А когда ты расскажешь все, что хотела, ответишь на вопрос, какая все-таки изначальная цель визита? Может, мы друг друга не поняли, - медведь так ворочал языком, словно готовился позевать и уснуть во время рассказа. Хотя его глаза были преисполнены внимания, если можно себе представить такие глаза.
- Итак, приступай.

Шум хлопающих крыльев заполнил пещеру, и был довольно продолжительным и оглушающим.
У входа находилась большая белая хищная птица.
- Вести! В наши края отправилась искать правды, так сказать, одна из смертных! – пронзительно прокричала она, притихнув, замечая незнакомую морду.
Сципио уткнулся носом в землю.
- Говорливая трещетка, кто тебе только клюв выменял на огромные лопоухие уши, чтоб тебе сгореть! Это совсем неинтересно. Вот совсем.
Белый волк хмуро кивнул головой. Обладая знаниями про их бессмертие, вряд ли начнешь верить всему подряд и поддашься на жалкие попытки в том разубедить. Заведомо знающий все ходы, игрок становится неинтересным.
- Меня зовут Фа, зарница. Все, кто в этой пещере, духи, обитающие на серых водах. Мы не добрые и не злые – все зависит от тебя. А ты здесь - раз уж знаешь частицу, лучше бы знать все – затем, чтобы найти хранителя и приказать ему растопить лед, сковавший серые воды. В серых водах, очевидно, что-то, очень важное для тебя. Что ж, удача в твоих лапах. – неохотно высказался белый волк.
Но сделано только полдела. Знать истинную картину – одно, а угадывать, в какой вазе из трех спрятан камушек – совершенно другое.
- Птицу зовут Тах. Если ты не угадаешь имя, можешь потерять свой шанс. Но ты можешь придумывать такие вопросы, которые помогут угадать. Например, кто из нас тут дольше всех? Мы будем отвечать правду.

Лисенок зашептал:тогда повторяй, осознавая, что это единственное желание в жизни, которое может исполниться по велению богов:  желаю я вернуться тем путем, которым и уйду, так, что б, уходя, на мне была такая маска, которая не прогневит творца; пусть даже испытаю боль и смерть, но мудрость пусть останется со мной, и те слова, что я скажу, позволят мне награду унести с собой.
И после этого отпрянул в сторону. Сейчас случится необыкновенное: если все будет сказано верно, зверек увидит самого Хека, а большего ему не нужно. И заодно приятно, подсобил кому-то на пути к Калахире, может, там хранится счастье волчицы.
А неподалеку уже находился ворон, пристально следя за происходящим и крепко сжимая что-то в клюве.

Нескрываемое удовольствие получало существо, слушая эти ответы. Особенно по нраву пришлись рассказы про человека в этих лесах.
- Ах, погиб. Какая жалость. Какая досада! Явись! – крикнул «пес», дрожа от восторга, когда перед ним возникла тень волка, - Вот он, целехонек. Говорить, правда, не может, но не в этом суть! – слуга Варги прищурился, тень исказилась, став как мозаика, укрытым множеством трещин, из которых лился белый свет.
- Помучься авансом, щен!, - и теперь – волчице: Не к чему тебе тут спутник. Как вернешься отсюда, получишь свой амулетик опять.
После этих слов амулет хранителя почернел и растворился в воздухе.
- Теперь у нас нет лишних зрителей да слушателей. Так что запомни – если забираю я, то никто не возвращается, не побывав у Калахиры. И вас тоже не я забрал.
У Тления крутилось множество остроумных идей, что можно легко прочесть по излучающей радость и восторг морде. Одна коварнее другой, и все такие, как на подбор, великолепные.
- Пока тебя не слышит хранитель, давай поговорим о нем. Он не будет знать что ты его предала, просто я его заберу себе, больно приглянулась такая душа. А тебе в обмен я дам вещичку получше чем та, что есть, а? и заодно дам ту, ради которой ты пришла? Гарантирую благосклонность Варги и мою лично. 
Отвечай, подумав хорошенько, смертный – добавило существо мысленно и усмехнулось. Чем больше гнили, тем больше и полей для урожая Варге во славу. Присыпь душистым ароматом соблазна перед большей силой, возможностью повелевать, и смертные потянутся за тобой, побегут, не щадя лапы, даже по адскому огню.
Но Варга будет рад столь редкостной добыче. Таких нынче не сыщешь, отпрысков легендарных вожаков, их души на весах в десятки тысяч раз ценнее прочих, гиблого и гнилого семени первого ветра и иных живущих. Пока завет Хранителя в силе, забрать не так-то просто душу.

Волчонок бежал-бежал в траве, пока не вывел свою спутницу к большому оврагу, преграждавшему путь. Его края по уровню возвышения ровно совпадали по обе стороны, и издали заметить овраг было невозможно.
Затаившись на краю обрыва, составляющего контраст с зелеными коврами своим бежевым песчаным цветом, волчонок указал на шагавшего внизу черного волка.
- Давай будем следить? - шепнул зверек, указав на путника, - Я его знаю. Когда-то жила стая здесь, в земле большого вулкана. Тут не было бед и страданий, не было недостатка и дух злобы не носился среди одной большой семьи. Когда вулкан стал засыпать, а звездные столбы уже не могли удерживать тепло, стая решила узнать, как вулкан пробудить опять, – с горем пополам договорив, существо пыталось отдышаться. Его захлестывало волнение и дыхание слышалось часто-часто
- Его отправили в путь. Пойдем, узнаем, куда!
Незнакомый волк шел по дну оврага, не оглядываясь. Он оставил далеко позади незамеченных наблюдателей.
Из оврага не было видно края неба. А теперь серое нечто затмило край небес со всех сторон, окружив равнину как будто ореолом надвигающейся беды.
- Его не видели после того, как он покинул свой дом. Узнаем, что случилось, я давно хотел узнать, ты поможешь мне? Я не догоню…