Цокот копыт стал явственнее, теперь видно было тень некой лошади, что неимоверно была широка в том месте, где должна была быть голова. Торс то был человеческий, и на плече у него красовалось копье, острием повернутое назад. Лица не было видно, но кое-где видно стало металлические пластины, назначения которых волк понять не мог.
Ворон кивнул.
- Ключ нашла, ключ нашла. Хорошо! Хека тебя проведет, - каркнул, будто прощаясь, старый пернатый падальщик и улетел.
Когда подошел получеловек-полуконь, различимы были и тени, что увивались вокруг. Он шел как бы с целой призрачной свитой.
Грубый голос заставил все прочие звуки надолго затихнуть, этот голос тут имел особую власть, но слова не понятны для волчьего слуха. Тени потрудились перевести:
- Ты говоришь о печали – хорошо говоришь. Но еще - об убийствах? Варги удел есть в убийстве. Смерть не нужно нести, время поднесет костлявую лапу рока даже без помощи. Живущим должно скорбеть о мертвых, потому что сами умрут и будут судимы, – робко лепетали спутники странного существа.
Копье взвилось в воздухе, очерчивая дугу, и плашмя опустилось на нос гостьи, легко его коснувшись. На Рейган появилась маска, скрывающая большую часть морды.
- Так должно ходить в гости к Богине, - почтенно шепнула одна из теней. Потом копье Хека воткнулось в землю, и все вокруг исчезло, местность окутала тьма.
Во тьме было пусто, и шаги было некуда направлять – можно идти бесконечно. В этой темноте кто-то спросил:
- О чем интересно спросить любого живого для богини смерти, ответь, дорогой гость. Не нужно думать много и искать правильные ответы, как ты понимаешь уже, важно дать просто личный, свой ответ.   

Добежав до неприметного строения, Брут мог увидеть, в чем его особенность. Тропинка к входной двери, давно уже, между прочим, перекосившейся и висящей на одной петле, вытоптана зверьми. Волками.
Из густой чащи вдруг вышел на «сцену» олень. Неприметный, обычный, даже вкус его мяса, такого привычного для хищника Земель, возник на языке. И желудок не прочь бы подкрепиться, урчанием сопровождая позывы голодающего тела. Но на оленя в одиночку вроде и не совсем разумно нападать. Особенно если олень, заметив волка, вдруг оживился. И – оскалился. Ряд клыков выдал то едва уловимое различие, которое резало глаза и отличало от привычного оленя здешнего мутанта. Челюсть рогатого чудовища претерпела много изменений, став более подвижной и усеянной острыми зубчиками – видок еще тот. Издав воинственный клич, олень-мутант бросился на Брута, и тут же стало заметно, что рога – они тоже ненормальны. Слишком остры, каждое ответвление заканчивается направленным и будто бы отточенным, отшлифованным наконечником.
Из избушки, – хорошо, что хоть она тут не на курьих ножках, - выглянул крепкий матерый волк серого окраса, морда сразу приняла напряженно-задумчивое выражение. Если он бросится к незнакомцу, то может получить отпор, рисковать собой не охота. Так что ж, смотреть на смельчака? 
Раскусив на две половинки какую-то трубочку, висевшую на шее, волк поменялся с Брутом местами, так что волк, опешивший от таких травоядных, мог еще раз удивиться, если еще был способен удивляться чему-либо, что очутился в домике и смотрел на происходящее из щели перекошенной двери. «Спаситель» не терял времени даром, рванулся к дому и кубарем влетел в полутемное помещение. Олень с опаской остановился у входа и зычно рыкнул.

- Атум это, – каркнул ворон, описывая круг над ковыляющим волком. Где-то прозвенели цепи, что-то лопнуло и рассыпалось, долго но мелодично звеня. Пернатый быстро смекнул, в чем проблема, и кинулся на ковыляющего волка, сдирая с шеи его Волчий глаз.
- Спасибо, что встретил нас, вождь. Мира и покоя, - прокаркал после маленького мародерства Лоу, с огромной скоростью устремившись обратно.
- А теперь как можно быстрее отсюда уходим! Нам нельзя ходить путями мертвых, но оно того порой стоит.
Волк, которого назвали Атумом, молча кивнул и повернулся. Ему навстречу, из дали неведомых дорог, куда уводили фонари, уже летела огромная плотная туча воронья. Мертвое существо равнодушно встретило эту тучу и исчезло в плотной живой массе из перьев и сверкающих глаз. Ворон летел, летел так быстро как мог, заставляя и гостью поторапливаться. Такова была Аллея Идущих, и таковы были те, кто ходили нею. Вот, показался тот самый волк, просил назвать три имени. Он медленно шагал, однако слышал приближающуюся процессию, и резко повернулся, набегая на Лаф с целью сбить ее с тропы. Ворон отчаянно каркнул: Задай ему тот же вопрос, который он тебе задавал! 

полная информация об артефакте по окончанию квеста
--
Прежде, чем Милк задала свои вопросы, незнакомка очутилась у обелиска и вдавила один из символов. Когда же затихло эхо от последнего произнесенного слова, местность начала ходить ходуном. Вряд ли есть время кого-то обвинять и чем-то интересоваться, ибо коренья отпустили неизвестного, нацепившего эту чудаковатую маску на морду. Украдкой бросив благодарный взгляд на Милк, существо понеслось к очередному знаку и так же вдавило его. Кто все эти волки и что они тут вытворяют? Кажется, Милк сейчас не сможет ничего узнать, но стоит запастись терпением. И убегать со спокойной душой – землетрясение поднялось нешуточное. Путь они держали в гору, перемещаться было тяжело, но волк в маске выглядел очень уж уверенным. Незнакомой волчице повезло меньше – коренья зацепились за ее лапы и она, кажется, может быть раздавлена одним из валящихся деревьев. 

Лисичка попыталась высказать большую тираду, и вышло у нее весьма недурно и быстро. Тараторя, она выговаривала слова на удивление четко и разборчиво. Смысл сказанного был примерно таков:
Людям сны сейчас пусты. Богиня показывает сны всем волкам, но отчего ж так много распрей среди них, и войны, глупо льется кровь? Как мы людям скажем, в чем их ошибка, пока у нас шрамы от укусов собратьев. У городской стаи есть сторонники среди людей, но они молчат, как молчит мудрый, слушая бессвязные крики толпы. Оттого, что люди, как волки и среди них сильные имеют большую власть. А когда грубая сила стремилась к добру? 
Но если раньше богиня только наблюдала, то кое-что изменилось, раз она приняла груз на себя – дать свое покровительство стае. О, несомненно. Форастеро, божество туманных видений и снов, преследовало очень даже определенную и материальную цель – прекратить распри в землях. И эта цель видна в каждом ее сновидении, во всех знаках, которые она посылает волкам, как крики «пробудитесь», «одумайтесь». Хотя она – как богиня – ничего не теряла. Ее царство снов только пополняется смертью, если она того сама пожелает. Но Кидо не может сказать все в точности так, как считает и планирует сама Богиня, однако хотелось бы услышать от Авали – как она считает, можно ли достичь мира и верит ли в это?
- Однако, пойдем к здешней стае? Увидишь наших далеких братьев, живущих за морями, - отдышавшись, добавила лисичка, - Отдам, если пожелаешь. А домой - это обратно, в свой Город, к знакомым мордам. Расскажешь про все, что видела. 
Задумавшись, лиса еще раз внимательно посмотрела на Авали. Зрительный контакт у Кидо, похоже, был чем-то очень важным.
- Что бы ты хотела людям показать в их снах?

Волчица, пытавшаяся помочь товарищу по несчастью Баст, перестала впустую тратить время и подошла к ней, опуская голову, и тихо спросила:
- Как ему помочь? Что с ним? Как это остановить? – а, высказав эту фразу, вдруг рявкнула: Скажи!
Но вряд ли удастся как-то отреагировать, потому что в тот самый момент, когда прозвучало требование, земля стала трястись. И не на шутку так, спустя каких-то десять секунд нужно было прикладывать много усилий, чтобы хотя бы устоять. Коренья ослабили хватку, волк в маске вырвался из своей ловушки, быстренько подбежал к последнему символу, вдавил со всех сил в отпечаток волчьей лапы и бросился бежать. «На гору, -кричал он, - за мной все!». Возможно, он спятил, ведь во время землетрясений залазить на гору наверняка не самый лучший выход. Зато, очевидно, помогать энергичному, амбициозному зверю с кореньями не требуется, что очень неплохо: на прежнем месте, где лежал «товарищ», стали появляться расколы и трещины, и в недра земли летели ветви, целые деревья, валуны. Поднялся страшный грохот. Кроме того, Баст за лапу ухватила лоза – не с прежней силой, но весьма ощутимо. Будет ли она просить о помощи своих спутников?  Было бы неплохо, чтобы они догадались сами о необходимости помочь.

Вопрос застал врасплох изгоя, и он, наконец, вдумался в смысл сказанных слов. «Как это почему? Ну как это почему?» - лихорадочно повторял он одну и ту же фразу, сомнения закрадывались в его душу сильнее и сильнее. Бег еще более кипятил кровь.
Если его назвать изгоем прямо в морду, то увидеть можно неслыханное удивление.
- Изгои? - спросил бы переярок, - Кто это такие?
Сомнения одолевали, сомнения были страшны и губительны. Что он о себе знал? Очнулся в этом лесу и слонялся здесь, рассматривая, изучая, спрашивая самого себя, как то или иное устроено. А волчица, вокруг которой расходились клубы синего дыма, и чей голос звучал отголоском лесного эха, без сомнения, казалась духом здешнего леса, но зачем ей было бы это отрицать?
- Но… - вымолвил волк, жалобно глянув на гостью, зная, что она не увидит этот взгляд. В глазах его читалась бездонная грусть и тоска, испуг хотя, скорее, обреченность, а это позор для времени, в котором он жил! Волку вспомнилось все.
Раздался выстрел. Пуля прошила грудь черному зверю. Короткий вой, тяжелый вздох, падение. 
- Выходит, это я, - прошептал зверь, бездумно пытаясь увидеть свою рану и кровь. Рана была действительно, но вместо крови оттуда сочилась черная жидкость. Чем больше проходило времени, тем большая рана открывалась в месте попадания пули. А потом хищник посмотрел на свою спутницу, шепча, даже не зная, услышат ли его, да и особо не видя, остановилась ли она:
- Значит, я вижу свой посмертный сон. Липкая теплая кровь, это моя липкая и теплая кровь, это была реальная жизнь, и я от нее проснулся теперь. Не зная, зачем жил, не зная, зачем умер, – голос к концу выговариваемой фразы возвысился в истеричный вой, но быстро прервался.
- Ахах, глупо! – рассмеялся, наконец, зверь и выкрикнул гордо, разворачиваясь к охотнику, целящемуся вот уж третий раз, -  Во славу предков и именем Ирхисса, отца моего, сделаю что-то полезное хоть теперь! – хищник поднялся, гордо выпрямившись.
«Пусть это будет крошечный вклад в дело живых, но он будет, богами клянусь» - пронеслась последняя мысль. Охотник, целившийся уже в волчицу, удивленно хмыкнул. Подстреленное животное поднялось и с воем бросилось на врага. Только вот ему еще делать много прыжков, а жалящей пуле стоит только выпорхнуть. Со следующим выстрелом воинственный клич черного волка оборвался, и осколки настоящего черепа вместе с черной жидкостью укрыли траву, тело безвольно рухнуло неподалеку. А дух – продолжал бег. Его воинственный клич не сотрясал уже, конечно, воздух, но он ощущался жутким оцепенением, стынущей кровью в жилах. Силою одного духа волк после смерти устремился к врагу и поверг его, исчезая из книги живущих. Все-таки и во снах умирают порою.
- Неплохо, неплохо, - задумчиво произнес медведь, выползая, пошатываясь, из кустов, - Зачем ты, к слову, пришла? За какой вещью? А то у меня, кажется, есть еще кое-что для тебя.

Вода, которую он пил, была ядом. Он молил всех богов, чтобы его избавили от жизни в изгнании, от существования, не желая знать, что его кто-то ждет, а он никогда не вернется. Яд был сладок, а смерть наступила во сне, воды окрасились в цвет шерсти умершего зверя. Калахира долго смотрела на душу первого серого волка, а потом удалилась в свои покои, ничего не сказав. Так этот дух здесь и живет.
- Почти, – перебил мягкий голос, раздавшись совсем рядом от беседующих животных.
- Они спят здесь. Изгнанные, уставшие бороться. Получают силу отрешенные. Если видят смысл в борьбе. Если идут на свет путеводной звезды. Желающим покоя – покой, борьбы желающим – сила.
Манера изложения может даже раздражать своей характерной отрывистостью, но важен был смысл сказанного – серебряный волк говорил долго. Вот примерное содержание:
Серое озеро чувствует нас и наше настроение, по-своему обращает его в образы, которые можно толковать как угодно, а потом воплощает образы в жизнь. Именно тут появился первый кристалл, как часть образа, часть борьбы одного из изгнанных, пришедших сюда. «А точнее, как часть моей борьбы с собой. Когда решался оставить всех», - заявил он. Потом сказал, что первый камень, по его словам, и до сих пор лежит тут, но следует найти, где именно природой был захоронен изгнанный. Говорил, что есть три дороги, и из них, конечно же, одна ведет к находке. А в заключении спросил:
А как сама. Считаешь ты, о чем был сон? И почему особый гость?
Медведь, утомленный путешествием и рассказом, уже мирно посапывал в теньке, между прочим.

Отдышавшись от недавнего мини-боевика, незнакомец с удовольствием поглядел на злобного оленя, пытающегося проникнуть внутрь. Ему мешали не только рога, а и нечто еще и отталкивало от порога. Поняв тщетность приложенных усилий, олень зарычал грубейшим гортанным голосом бессвязные слова, склоняя голову то влево, то вправо и глазея на свою законную добычу.
- Каким тебя сюда занесло ветром и что ж ты за смельчак, в одиночку по лесам ходить? С тех пор, как люди сотворили то, что сотворили, неслыханно было, чтобы в одиночку выживали, – перешел зверь сразу к вопросом, с довольной усмешкой косясь на расстроенного плотоядного оленя, уткнувшегося рогами в стену и монотонно гудевшего, изредка заглядывая в дверной проем.
Особое внимание волка привлекли веревочки, крепленые к камням, торчащие из пасти Брута. Он стал к ним все ближе наклоняться, пока не ухватился и не потянул легонько на себя, с любопытством наблюдая, как на это отреагируют.

Зверек вдруг оживился. Даже такая активная и подвижная лисичка, которой оживляться, казалось бы, некуда сильнее, вдруг принялась принюхиваться, суетиться и вскоре побежала по длинным серым улицам. Шум толпы утихал, потом стал эхом, и скоро совсем смолк. Окраины города были непригляднее центра – сплошные руины, выбоины и горы пыли. Тут давно никто не жил.
Сон II: Рознь.
Местность разительно поменялась и освежающе действовала на разум. После пыльных кварталов веселые зеленые листочки, величественные столетние дубы давали ощущение дома, чего-то родного. Во всяком случае, для Кидо, которая шла, непрерывно вертя головой. Хотя вряд ли Авали утратила естественную тоску по лесам и полям, просторам залитым солнцем или рощам, колыхаемым ветром. 
- Ты произнесла нечто интересное. Люди не смогут увидеть волков в своих снах, разве что только в кошмарах! Оттого пока мало у вас друзей, что Форастеро не имеет власти изменять их сны в полной мере. В сознании людей сны играют большую роль, одна ночь насыщенного сновидения может поменять человека. Вашей стае, коль скоро наши цели совпали, предстоит найти святилище Форастеро. А ты даже знаешь, как оно выглядит! Найти и зажечь остальные огни. Тогда три другие стены тоже смогут покрываться узорами, значит, и люди, и прочие звери тоже смогут попасть в залы Спящих. Так… – лисицу прервал грубый голос волка, выскочившего из ближайших зарослей. Это было такое грустное зрелище – чуть выше самой Авали, исхудавший, израненный. Тень былого волчьего величия.
- Что за чужаки без ведома старших снуют в лесах белых цветков?
Кидолем заулыбалась, но удержалась от своей реплики, предназначавшейся незнакомцу.
- Проси его провести к старшим. Мм, только про богов тсс, они ни в кого не верят. Тотемизм, - прошептала лисичка. 

Мих потянулся рукой к шкатулке, чтобы постучать по боковой ее стенке, указывая, в чем смысл вопроса, и уже почти произнес свою реплику, но незнакомец неприязненно глянул на мужичка, да так, что тот опешил, медленно потянулся к малине и начал ее поглощать по обыкновению, только насупившись.
Но нет, не мог же этот человек взять просто так и проломиться под чьей-то суровостью, поэтому, хоть и немного по-детски обиженным тоном, задал следующий вопрос, поглядывая на незнакомца:
- Так что в шкатулочке?
Незнакомец пожал плечами.
Хозяин удивленно переспросил:
- Ты не заглядывал? Просто принес с родника?
Вместо ответа следовал кивок.
Мих обратился к девушке:
- Ну, загадывай желание, мы откроем.
При этом незнакомец убрал указательный палец со шкатулки, подвинул ее к хозяину.
Показалось, или узоры на ней действительно шевельнулись?

Волк застыл с открытой пастью, не то желая схватить Лаф, не то ответить ей. Но каменные фрагменты внезапно покрыли его тело, и оно стало как чешуя, обращая в камень и песчаник каждую шерстинку животного.
Стало холодно. Мышление замерло на какой-то незначительной мысли, память ничего не могла удержать, глаза смотрели, но ничего не видели. Оцепенение и шаги вперед, шаг, шаг, все дальше от забытых богами троп. Волчица не приметила, как идет мимо сотен безликих, против движения толпы, не заметила, что преследователи обращали в камень всех, кто шел той дорогой, но так и не смогли добраться до беглянки.
Бездумное шествие продолжалось до тех пор, пока веселые лучики клонящегося к закату солнца не полоснули по белой шерсти, согревая своим теплом.
Рядом летел ворон в таком же оцепенении, понемногу оживляясь.
- Так и происходит: Кто пытается попасть к вратам без маски, одолеваем выжженной землей и обращается в камень, ну или его дух исчезает в пустыне. Не пытайтесь попасть в дремучую чащу Долины теней, чтобы нечаянно не угодить на эту тропу. Теперь ступай, награда твоя при тебе.
Волчий глаз – к выдаче
[горсть выжженной земли – к выдаче]
Состав: 1 земля, 1 тьма
Незначительно замедляет врага.
-
[камень выжженной земли – рецепт
3 земли, 2 тьмы.
Активация – дотронуться кристалликом тьмы(должен быть в наличии, не исчезает)
Действие – местность вокруг владельца артефакта вымирает, вода высыхает, стены крошатся. После окончания действия все возвращается к обычному состоянию. Не действует на разумных существ, но замедляет их. Артефакт многоразовый, перезаряжается 2 кристаллами тьмы, повторное использование через 5 постов. ]
Квест завершен, для выдачи артефактов писать в лс ответственному за артефакты.
[11/15]

Незнакомую волчицу, которая успешно выбралась из зоны уж очень активных землетрясений, внезапно схватили лозы и увлекли за собой в огромную расщелину, с каждой секундой разверзающей свою ненасытную пасть. Волк в маске обернулся с беспокойством и рявкнул странное, незвучное словосочетание. Один глаз волчицы продолжал видеть какую-то сплошную несуразицу с крушащимся миром, лесами и пропастями, убегающим волком в маске и тому подобное, но подаренный глаз, что был бестактно назван «осколком» артефакта, увидел совсем другую картину. Первое и главное – тут было спокойно на первый взгляд. Не тихо, ибо звуки внешнего мира продолжали звучать в ушах – но спокойно. Ничего лишнего, только четыре уже знакомых символа, сотканные из фиолетовых полос во тьме кромешной. Голос говорящего, не удивительно, напоминал голос волка в маске
Чем ближе я к горе, тем крепче. Все, что тебе нужно – верить, что все закончится прежде, чем тебя размажет о скалы. Активируй свой глаз на мне и повелевай, чтобы я разрушил мир. Ну и не забудь добавить, какой артефакт тебе нужен.
Вдалеке, на возвышенности, куда стремился волк, начали происходить яркие синие вспышки ну и все в духе традиционного светового шоу, только сию же секунду Баст вместе с огромным пластом земли, отколовшимся от прочей массы, летела в бездну.
- Быстрее!

Волк промолчал и взглянул вверх. В небесах, подобно очень близким звездам, даже в свете дня блистали серебристые точки, мигая, вспыхивая и расчерчивая небо на полоски синего пространства в серую каемку. И когда последняя серебристая звездочка стухла, послышалась речь.
- Отчасти да. Как для взлетевших ввысь. Так и для вод у самого дна. Борьба уже завершена, – констатировало существо, повернувшись к водам мордой. Озеро заволновалось и его поверхность покрылась рябью.
- Здесь суд бессилен, - подал голос медведь, - Вот, к примеру: существо всю жизнь творило зло, но вдруг пожертвовало собой, чтобы спасти других. Какие весы измерят? Или - жил волк, ничего плохого не делал, а потом предал стаю, перегрызши молодняк. Только время может отделить в конце концов добро ото зла, и вот потом одних ждет награда, а других наказание – но большего никто не знает.
Серебряный волк наклонил голову набок.
- Почти так, - и посмотрел на Химеру, оторвавшись от созерцания своей обители, - А путь, путь укажет вода. Говори с водой. Ты сможешь, если веришь. Что это не просто вода, – от прежнего образа волка буквально за мгновенье не осталось ничего, кроме сотен серебристых прутиков, исчезающих на солнце, только что выглянувшего из-за небольшого облачка.
Начало последней фразы, звучавшей от Химеры, медведь встретил утвердительным кивком, но вторую ее часть воспринял категорично:
- Почем мне, старому медведю, ведать, к какому краю тебе охота пристать и у какого края ты сейчас. Лес показал, что хотел, ты сделаешь выводы, какие пожелаешь. А особенность в крови, в крови. Хе-хе, расскажут еще. Выбери – пойдешь к правому, левому или дальнему источнику? А я пойду поем.   

Косолапый мог только лапами развести. Он не производил впечатления эмоционального или чересчур активного животного, но где-то минуту ничего не говорил, а молча так разводил лапами – в общем, делал что умел. И лишь потом начал небольшой рассказ.
У одного древнего вожака, говорил медведь, было несколько наследников, и одному из них альфа пророчил свое место, как часто случается. Он любил этого сына больше прочих сыновей, и уделял ему большую часть своего времени. Либо боги за то прогневались, либо случай – но этот сын тяжело заболел, и целители не знали, как вылечить беднягу. Вожак проводил долгие недели в уединении, моля богов, чтобы сохранили жизнь наследнику, а боги молчали. Тогда решено было усыпить его, и сон, думали целители, быть может, в силах будет спасти наследника.
Привели волчонка в одну из забытых теперь пещер, далеко в Горах Предков, на священную землю, оставили ему еды и дали снадобье, которое его должно было усыпить. И удалились, ожидая, пока духи укрепят его силы и мышцы.
Сын заснул – шли дни, недели, стая ждала возвращения наследника. Но на четвертый месяц вожак принял потерю и перестал ждать, велев покинуть перевал – в то время из-за бед, случившихся на перевале, он и получил название «Тихих шагов», не только как предостережение для прочих, а как память об отчаянии отца, покидающего последнее пристанище любимого дитя.
Волчонок все еще спал. И даже видел сны. Его тело ослабело, но дух не покидал свое убежище – святая земля не давала сердцу перестать стучать. И жил этот волчонок в призрачных лесах, дышал их снами и рассказами, так и рос. Слушал говорящих, но был обречен забывать большую часть снов, увиденных ранее. Так, не старея телом, дух ходил в лесах, до сего дня. Множество лет спустя блуждание забытого наследника оборвалось вот так, но теперь я вижу, по какой причине. Его шерсть почернела, а сила воли поражала величием – боги могли предусмотреть, что случится, если он станет раскольным вожаком Ветра. Что есть, то есть.
Выдохнув после рассказанной истории, медведь негромко рыкнул. На зов явился ворон, пребывая в абсолютном молчании и дурном настроении. В клюве птицы красовался артефакт.
- Не молчи, птица, не молчи, - злобно засопел медведь, когда увидел, что пернатый вздумал улетать.
«Не сильному дается победа, и не быстрому – бег» - прокаркала птица. Тело волка, безжизненно лежавшее на полянке, затрепетало и вдруг слилось в одно единое, маленькое, но громко звенящее нечто – не обретя никакой формы, оно приблизилось к беседующим и застыло в виде медальончика-клыка, усеянного черными узорами
(«Безликие жертвы», фрагмент 3, к выдаче)
Ворон подхватил клык прежде, чем он упал на землю.
Потом подлетел к волчице, и произнес такие слова:
Никогда и никому не отдавай эту вещь – дух желает оберегать тебя, но не становится твоим личным, а потому и дарить опеку духа не в твоей власти. Вот и Око павлина.
(к выдаче)
- Что ж еще ты хочешь услышать? У тебя ровно один вопрос, – внезапно не своим голосом, затихшим и будто постаревшим, спросил медведь, смотря куда-то вдаль, в глубины лесов.
   

Минута молчания тянулась, и волчица могла бы прислушаться к тому, что ощущала. Да, в тишине и покое открывалось что-то, что скрыто за ширмой потока мыслей, за беспокойством и подсознательным страхом или подозрительностью к окружающим чудесам. На языке сладковатый привкус. Необычно и противно.
Задние лапы замерзают, передние ощущают покалывание, мышцы иногда сводит легкая судорога. Глаза к темноте привыкают, или это силуэты сами по себе приближаются, но ясно вот что – Рейган стоит на перекрестке, на все четыре стороны тянутся темные коридоры. Их потолки, стены, полы украшены одинаковым орнаментом, который потому заметен, что выделяется на фоне более светлых стен. Потом становится понятно, что этот узор – нечто, похожее на сосуды, но их стенки прочны и холодны, а если по ним что-то течет – то оно черного цвета. Из коридора позади послышался цокот, противное дребезжание, скрежет металла, трущегося о камень.
- Я расскажу тебе про них, если ты ответишь на вопрос, - произнес голос, доносившийся из трех других коридоров, а позади же только приближающийся цокот слышался. Это могло бы насторожить.
- Слушай же внимательно! Что мне хотелось бы узнать от тебя? – вопрошал голос с властной интонацией, но не терявший странного подобия радушия.