чайки

милк

Не делай так никогда больше- начал ругаться Астард. Бафомет уже пытался отдышаться, однако сердце его по прежнему колотилось от увиденного. Поэтому волчонок лишь одарил маленького друга негодующим, немного раздраженным взглядом и просто промолчал, а в голове крутилось " Я маму видел".
События продолжали меняться со скоростью света. Вот только оба щенка увидели огромную синюю воду, только впервые коснулись ее, как приключения продолжились. Огромные белые птицы с любопытством рассматривали волчат уже не первую минуту. Однако если поначалу они все же сторонились зверей, то ныне осмелели и начали приближаться все ближе.
Бафомет наблюдал за чайками, стараясь уловить движение каждой из них. Однако слепой глаз не позволял видеть все, поэтому волчонку пришлось вертеть мордочкой и это раздражало.
И, видимо, не одного его. Астарт угрожающе зарычал на ближайших птиц, не смотря на то, что они были куда крупнее его самого. Однако по косящемуся взгляду Демон понял, что даже сын альфы немного боится и все же нуждается в поддержке. Это хорошо отразилось на самолюбии черного, он вновь почувствовал себя нужным.
Вот только если Астарт мог и имел право защищать территорию свою, то Бафомет-нет.
Однако щенок все же решил поддержать товарища и так же встал рядом с ним и оскалился на птиц.

Баф был рядом и это очень радовало и поддерживало, Арт не был бы таким отважным не чувствуя поддержки старшего друга, и давно бы убежал обратно, но сейчас...сейчас он был готов отстаивать земли отца от голоса синей воды, оказавшейся на деле золотисто-розовой. А может это зависит от ее настроения? А что если она хочет крови, их крови?
Птицы не ответили, а лишь растопырив перья стали окружать, клокотали и щелкали клювами. Наконец маленький комок шерсти ужасно испугался, ведь каждая из этих белоснежных созданий была больше, да и куда опаснее.
Теперь щенки были плотно окружены и каждая адская тварина хотела выклевать глаз или откусить ухо, или клюнуть в нос.
Зарычал, думая, что это выглядит грозно и страшно, но на деле лишь писк. Астарт жался боком к Бафомету, но не находил нужной защиты - чайки все еще гнали их как скот в воду.
Нет нет, только не туда! Мама! Фенрир! - пятясь назад, прижав хвост и постоянно пригибаясь, спасая глаза от острых когтей чаек, черный комок паниковал, сердце билось подобно швейной машинке, а грудная клетка вздымалась, пытаясь обогатить кровь кислородом, но тщетно.
Одна чайка клюнула Бафа в нос и Арт самоотверженно бросился на нее, жмурясь, но все же пытаясь схватить хотя бы за лапу, но птица отлетела в сторону, словно предчувствуя такой поворот событий. Щенок теперь стоял перед другом, ближе к птицам и дальше от воды. Сжав челюсти и опять "грозно " зарычав черный комок кинулся на близ стоящую чайку, желая ухватить ее или хотя бы толкнуть, отогнать от себя. Страх потихоньку начинал сковывать тело, из головы пропали все мысли. Только чайки. Только море. Только хардкор

>>>>> Логово стаи

Запах Астарта смешивался с еще одним запахом, который был незнаком волчице. След свежий, прошли не так давно и это немного успокаивало волчицу. Она надеялась, что ее сын цел и здоров и не успел пока влипнуть в какую-нибудь неприятность. Однако наличие еще одного запаха давало усомнится в этом.
Совсем скоро Черная услышала крики чаек и шум моря. "Только бы он в воду не полез" - взмолилась про себя Филанта, прибавляя шагу. Сейчас она жалела, что вообще отлучилась от детей. "Ведь не хотела же, не хотела. Так нет, обязательно надо уйти" - ругала себя Тень, спеша разыскать сына. В ее голове сейчас возникали страшные картины того, что могло случится с Астартом. Он мог утонуть, мог где-нибудь пораниться, его мог найти какой-нибудь волк-одиночка и загрызть щенка. Последний вариант, конечно, был несколько абсурдным, но что только не надумает себе мать, которая потеряла собственного ребенка?
Вдруг, где-то впереди послышался писк. Филанта резко остановилась и навострила уши, пытаясь услышать еще раз этот звук. Он повторился, а Черная тут же рванула с места к источнику писка, ведь она была уверена, что это ее сын. И она оказалась права.
Черношкурая увидела следующую картину: двух черных щенков окружили белые птицы, которые были несколько больше самих волчат. Они нападали! Зачем? Неужели им показалось, что это добыча, которую можно заклевать и съесть?
Сейчас Филанта была очень зла. То ли на Астарта, за то, что он ушел из пещеры один; то ли на этих чаек, которые вдруг позарились на самое дорогое, что только есть у Тени. В любом случае, пощады не ждите. Зарычав довольно громко, показывая всю свою ярость матери, волчица с разбега прыгнула прямо в этот омут белых птиц, разгоняя их и одновременно пытаясь поймать, укусить, схватить за крыло, шею или может даже саму ихнюю тушку. Убить хоть одну! Показать этим наглым птицам, кто здесь хозяин и чего не стоит делать, если дорога собственная жизнь.

Арт был бесполезен и беспомощен в заведомо проигрышной войне против гласа синей воды. Птицы были беспощадны, стараясь выклевать глаза, ущипнуть за ухо или толкнуть в ребра. Черный комок взвизгнул, щурясь, спасая органы зрения выставленной вперед лапой, но желтый клюв цапнул и за нее - снова скулеж и визг. Баф казался более серьезным, он схватил одну пернатую за крыло и не отпускал, в груди сына Филанты зародился огонек надежды и тот снова зарычал, продолжая пятиться и оказавшись уже в воде. Однако паники не было, в голове застряло чувство страха к безжалостным птицам, и было решено, что утонуть достойнее нежели быть заклеванными. Где-то перед глазами возник образ мамы, наверное если очень хотеть к родителям и представлять их, то великие Боги сжалятся и вернут вас им...Арт втянул голову в плечи как черепаха, моргнул и ощетинился, прогоняя образ матери - пусть она не видит этого. Мама...Фенрир...
Что-то сильно толкнуло в бок от чего Астарт не устояв на месте рухнул в воду, уходя с головой и нахлебавшись соленого моря. Слышалось гневное рычание и как хлопали крылья чаек, поспешно бросающих свой коварный план и улепетывающих ко всем чертям. Сын Филанты выкарабкался на более мелкое место и продолжая лежать кашлял, отплевываясь от соли и пытаясь открыть глаза, которые безбожно щипало. Дрожал. Трясся как осиновый лист на ветру, то ли от ветра, то ли от страха, но пусть лучше думают, что замерз из-за холодной воды.
Наконец подняв голову на Бафомета и маму, Арт виновато посмотрел на последнюю и осмотрел одноглазого друга. Говорить что-либо было страшно, точно так же как и услышать голос матери. Откашлялся и поднялся на четыре лапы. Ох и влетит же мне сейчас..
Отряхнувшись, сгоняя лишнюю воду с темно-серого пуха, волчонок попытался поставить уши торчком и придать себе отважный вид.
- Мам? - словно неожедав и вскинув брови произнес виноватый и мокрый до костей щен. - а...ээ..что ты тут делаешь? Мы с Бафом хотели принести обед - взгляд переметнулся на друга, который стоял рядом, сухой - счастливый!(от мамки не огребет и сухой!) На мордашке появилась наигранная улыбка от уха до уха, но что то сидящее внутри подсказывало, что мама надерет пушистый зад, да и по ушам настучит!

Белые птицы разлетались в разные стороны, крича что-то на своем птичьем языке и хлопая крыльями. Одна так и не смогла спастись - та, которую Филанта только что крепко зажала в зубах, явно не желая отпускать. Янтарные глаза сейчас горели каким-то не добрым огоньком. Чайка все еще хлопала крыльями, пыталась вырваться, кричала и просила помощи у других птиц, но те уже разлетелись. Как нападать - так вместе, а как защищаться - так каждый сам за себя. Глупые птицы.
Черная сжала челюсти сильнее, чувствуя солоноватый вкус крови, но чайка не желала быстро отправляться на тот свет. Волчица опустила ослабевшую, но все еще борющуюся за жизнь белую птицу, прижала ту к земле, на мгновенье выпустила из зубов, но тут же крепко сомкнула их в области шеи. Чайка в последний раз слабо дернулась и обмякла. Черная волчица, наступив на всякий случай чайке на крыло, подняла голову и строго посмотрела на мокрого Астарта, который сейчас дрожал как осиновый лист. Выражение ее морды было строгим, как и взгляд янтарных глаз. Казалось бы, сейчас волчица, завидев своего щенка в таком состоянии, должна подойти к нему, согреть своим теплом. Поверьте, Филанта внутри порывалась это сделать, но вот снаружи оставалась той строгой мамой, которая вот-вот должна наказать своего ребенка за подобное необдуманное действие.
Сдержав свой взгляд на Астарте, Черная посмотрела на второго щенка и внутренне содрогнулась, надеясь, что внешний вид ее остался таким же непоколебимым, который был буквально пару секунд назад. На Черную смотрел щенок чуть старше Астарта с окровавленной мордой и без одной щеки. Как будто он только что вышел из царства Калахиры, а у Филанты сейчас было ощущение, что этот щенок явно пришел сюда не из этого мира.
- Как тебя зовут? - спросила она, стараясь сделать свой голос мягче, чтобы не пугать щенка еще больше, а то он уже прижался к серому камню и явно не из дружеских чувств к последнему. - Тебе больше ничего не угрожает, - уверяла она черного. - Пойдем с нами, - говоря это, волчица чуть наклонила голову к низу и посмотрела прямо в зеленый глаз щенка. - А с тобой мы поговорим позже, - чуть строже обратилась она к Астарту, повернув при этом к нему голову, а потом подошла и нежно лизнула мордочку сына. На языке сразу же почувствовался вкус соленой воды, от которой волчица чуть поморщилась, а потом улыбнулась и подтолкнула Астарта вперед. - Идемте, здесь оставаться больше нельзя. Сейчас зайдем за Фенриром и... - Черная не знала, что делать дальше. Знала она только одно - в логове волчица щенков не оставит и сама, конечно же, тоже. Надо бы еще Рейган разыскать или кого-то послать за ней. - И отправимся в путешествие, - закончила Филанта начатое предложение, уверенная в том, что только что обрадовала Астарта. Он давно порывается выйти из логова. Его похождение на Мыс Первых Лучей этому только подтверждение. Глубоко вздохнув и посмотрев вдаль, выискивая черный дым Драконьей горы, волчица взяла чайку в зубы и пошла вперед, иногда посматривая назад, проверяя, идут ли за ней щенки.

>>>>> Логово Изгоев

Волчица времени зря не теряла, чайка в ее смертельной пасти билась не долго. Короткая жизнь оказалась у белой птицы, она лишилась ее довольно быстро, лишь клыки волчьи сомкнулись на сочленении позвоночков. Раздался еле слышный хруст и война была окончена. Тельце птицы обмякло, однако волчица все таки наступила на него и... и подняла взгляд на своего сына. Астарт, казалось, прям съежится от этого взгляда.
А Бафомет все еще стоял в своем укрытии наблюдая за картиной. Интересно, заметят ли они его вообще?
Волчица была огорчена и в ней явно играла целая буря разных эмоций. Однако она их отлично сдерживала и маскировала маской спокойствия и уверенности. Астарт не был похож на свою мать. Его суматошность и кипишность не позволяли волчонку сохранять трезвость ума и ясность взора, он был слишком эмоционален. Возможно лишь пока что. Возможно- таким и останется.
Когда Филанта обратила внимание на Урода взгляд ее изменился. Появилась в нем буря эмоций, но лишь на долю секунды. Там было негодование, отвращение, некий страх, презрение, интерес и еще невесть что. Баф давно уже привык, что его встречают подобным взглядом, пусть и секундным, посему щенок лишь еще на пол шага отступил вглубь, прижавшись к ледяному и склизкому камню. Пусть никто не видит его морды...
- Как тебя зовут?- поинтересовалась самка будто в спешке. Бафомет чуть помедлил, а пасть открыл уж тогда, когда волчица обратилась к своему сыну и начала увлекать обоих обратно в логова.Она не знала, что Демон уже бывал у Изгоев..
- Бафомет...- тихо шепнул черный волчонок в спину Филанте и опустив мордочку потрусил за семьей.

----- Логово стаи Изгоев

Отредактировано Baphomet (2013-03-23 14:42:04)

Крики болтливых чаек разносились даже в глубине лесной чащи. Отсюда невозможно было увидеть белоснежных птиц, паривших высоко над деревьями, но их голоса доносились отовсюду. Столь громкие, что заглушали даже шум веселого морского ветра, который приветствовал путников, задорно играясь с сухими листьями. Каэль знал это место, как свои четыре лапы. С тех пор, как он нашел его, не было ни единого дня, чтобы молодой волк не пришел. Оно успокаивало, расслабляло и казалось каким-то... родным. Лишь у берега океана мысли удавалось разложить по полочкам, а клубок нервов распутать и дать душе настоящий, долгожданный покой. Иногда беломордый всерьез задумывался о том, что нуждался в Мысе всю свою сознательную жизнь. Нигде и никогда ему не было так хорошо, как здесь, будто сама судьба привела его к большой воде. В место, где слово "свобода" обретает совсем иной, почти сакральный смысл. Чем ближе первородный подходил к краю земли, тем медленнее шел. Прикрывая глаза, Каэль подставлял морду под холодные, немного грубые, но такие родные касания сурового ветра. Почти, как дома, в зимнюю стужу... Вот только дома больше не было, даже ветер покинул те проклятые земли, глотнувшие крови. Горько. Больно. Тоскливо. Но волк всё равно приходил сюда вновь и вновь, смотря за горизонт и в тайне завидуя своему непостоянному, но очень игривому другу. Там, за большой водой, простиралась бесконечность. Непреодолимое расстояние для молодого волка. Для ветра не было преград...
Вскоре лесная чаща стала редеть, а на земле начали встречаться обточенные водой ровные камни, коих никогда не увидишь в глубине материка. Даже молодой волк не сразу придал им значение, когда впервые увидел мыс, но чем чаще он появлялся у берега, ставшего уже родным, тем больше значения и внимания придавал вещам, которые многим могут показаться совершенно обычными, непримечательными. Иногда, лежа у самой кромки воды, молодой первородный часами наблюдал за тем, как большая вода выбрасывает на землю подобные камни. Один за другим, одинаково ровные, обычно белые. И раз за разом задавал себе один и тот же вопрос... Способна ли вода так же очистить душу? Смыть эти черные пятна отчаяния и страха, смыть рубцы старых, некогда кровоточивших ран. Зажили уже давно, а болит до сих пор... Хотелось душу такую же чистую и ровную. Без шрамов, без струпов, без сквозных ран... Может ли вода исцелить изломанное, изуродованное, покрытое слоями грязи и крови самосознание? Иногда волк так и засыпал рядом с океаном, будто доверяя ему эту важную миссию, прося о помощи, надеясь. Но большая вода будила его грубыми ударами холодных волн. Она не сможет. Это - то, что волк должен сделать сам.
Стоило лапам почувствовать вместо твердой земли неровную почву из камней, ракушек и гравия, как первородный остановился и на секунду застыл, вдыхая этот запах, не похожий ни на что другое. Запах свободы.
- Не взбирайся на большие камни, они скользкие. Держись за мной, я покажу, где можно подойти к самой воде, - тихо, даже не обернувшись к волчонку, произнес Каэль, и двинулся вперед, где уже виднелась бесконечная синева. Всего несколько шагов потребовалось зверю, чтобы миновать последние деревья и предстать перед океаном. Будто приветствуя старого друга, одна из волн грубо ударила по нескольким огромным каменным валунам, поднимая в небо клубы искрившейся в лучах солнца пены. Сегодня большая вода была относительно спокойна, лишь в нескольких десятках метров от берега начинали собираться небольшие волны, не представлявшие особой угрозы. Однако, Каэлю довелось почувствовать на своей шкуре гнев стихии, когда однажды ветер даже не позволил ему подойти к мысу. Он сбивал с лап, валил молодые деревья, и даже по далекому шуму можно было понять, как страшен в гневе океан. В тот вечер волк прислушался к своему старому другу и ушел, повинуясь велению ветра, не желавшего подпускать живых к берегу. Оставалось лишь догадываться, как смертоносна может быть эта свобода, синевой простирающаяся до самого горизонта.
- Когда я был маленьким, я слышал много историй о большой воде, но никогда не думал, что она действительно настолько большая. Родные края казались мне бесконечно обширными, но истинную суть бесконечности я понял лишь тогда, когда увидел это место, - прищурившись, бросил волк, наблюдая за тем, как солнечные блики играют с океаном вплоть до самого горизонта. Это место было похоже на край земли. Лишь небо и вода виднелись вдалеке, и никаких границ... - Знаешь... Когда солнце уходит, оно оставляет на большой воде яркую полосу света, которую можно увидеть с любой точки мыса. Эта полоса похожа на тропу. Яркую, светлую... Я бы многое отдал за возможность пройти по ней туда, за границу. Чтобы одним глазком посмотреть, куда уходит солнце каждый вечер.
Несколько секунд Каэль молчал, а потом, будто опомнившись, тряхнул головой и бодро потрусил вдоль линии берега, пока большие валуны не сменились мелкими камушками. Лишь тогда он остановился, с восторгом наблюдая за небольшими кудрявыми от пены волнами, которые теперь выбрасывались так далеко на сушу, что касались лап. Молодой волк испытывал перед этим местом искренний, нескрываемый трепет, легко читавшийся в ярких голубых глазах. И первородный никогда не отрицал, что зависим от этих вылазок к большой воде. Невозможно было просто забыть об этом месте. В него душа была бесконечно влюблена.