>>> Сады долголетия, земли Ордена (переход успешен).
Одна.
"Ты ведь хотела работать самостоятельно, да? Еще тогда, в Первом Ветре, мечтала странствовать без напарников, а став валькирией только спустя полгода позволила кому-то присоединиться к охоте, и то лишь потому что обязывала должность. Сейчас же одна отвечаешь за благополучие стаи и за наследие Богини. "
И ведь нужно лишь одного — остаться такой, как была, чтобы корона не осквернила душу. Как-то в голову не приходили мысли о том, что место ведь — неустойчивое. Сколько раз амазонки шептались за спиной вышестоящих, обсуждая их очередной промах? Орден не должен был стать таким — в нем изначально заложен баланс, который белая самка только помогала восстановить из пепла. Каждому по способностям. Были те, кто рьяно сражался за жизнь. Были те, кто почитал ее конец. И ведь можно было бы мастерицу осудить за разделение на белое и черное, но разве серость лучше? 
Она видела в глазах стайных решимость, а не скупую флегматию. Они не ждали приказа, они сами знали, что должны делать, потому вопрос аббатисы на счет исследования северного предела Лайт пускай и рассматривала со стороны тактической осторожности, но искренне была рада, что они мыслят в одном направлении. Шики, Барто — доверенные Ордена. Доверенны альфы. Как бы это ни было слишком просто и...обычно, что ли, но именно им она могла верить как себе. Соратницам по служению Легиону она практически не верила, и смела положиться лишь на Ольгу, да на Еву, причем именно это пошло на лапу в бою против княгинь Лиги. Если светлошкурая не ошибалась, в экспедицию отправился также Тарас. Звание рутьера обязывает к превосходной технике, и пускай истинных темных рыцарей было меньше, чем прочих, Смутьян лихо клал на лопатки соперников, потому за безопасность с данной точки зрения Лайтер была спокойна. Единственное, что каждый раз ее тревожило в неизвестных землях — древние опасности, с которыми и на первый взгляд неясно, как бороться. Взять ту же ядовитую реку — без знака Смерти голубоглазая уже давно бы покоилась на дне, подобно....
...Ах да, птицы. Куда же без воронов в темном царстве?
- Пошли прочь! - только и могла рычать самка, тряся головой и надеясь, что даже капля будят фатальной. Двигаться приходилось медленно, почти на ощупь, а морду наклонять к вязким водам, закрывая ее от клювов. Некоторым удалось огреть мастерицу по макушке, одной даже довелось ее клюнуть в нос, но в своем большинстве пернатые заканчивали жизнь очень печально, либо дезертировали.
С облегчением волчица заметила, как предел реки закончился, а значит ей удалось попасть в ту самую зону, с которой в прошлый раз пришлось попрощаться.
Местность напоминала противоположный берег. Та же сухость и уныние с болезненными оттенками. Словно паук выпил соки из источника жизни.
- Безумие, - с некой злостью выплюнула альфа, косясь на зеленоватую жижу позади и склизкие камни впереди.

Бездна, полная тысячи тайн, - Дар извечный Богини.
Так мы ищем его и уносим на небо с собой.
Воды гладь всколыхнется, от ряби разрушится иней,
Ведь скитальца душе никогда не был ведом покой. (с)

Орден. Одно из последних убежищ волчьей веры и надежды, ослепленное наружным недобрым светом и вынужденное скрываться в подземелье. И пускай пещеры представляли из себя некий живой организм, не похожий ни на один на поверхности, мысль о скромной жизни иногда надоедала — они не делают ничего плохого, они хотят помочь, почему не дают выйти и заговорить открыто? Себя спасут, но вот только и остальным помочь не прочь. Лайтер не покидало ощущение того, что с бывшими друзьями она еще встретится, это лишь вопрос времени.
Волчица осторожно сделала шаг, вглядываясь во мрак — оступиться и упасть в рядом расположенный обрыв не входило в ее планы. Куда дальше? Тупик?
- Что же здесь ты делаешь одна? Зачем пришла сюда? - от неожиданности мастерица вздрогнула, резко повернул голову в сторону звука. Каково же было ее удивление, когда сквозь неясную дымку удалось разглядеть разглядеть лишь бесплотную тень. В самом ли деле к ней обращался дух, а не живой хищник? Хотя сейчас, наверное, диалогу с душой Лайт удивилась бы меньше, чем с себе подобным — иначе возникло бы массу вопросов.
- Нокт? - несколько с промедлением позвала она, припоминая голос черношкурого. Да нет, наверняка ошибка.
- Я ищу другой выход из подземелья, - отозвалась самка, - и знания о том, что произошло с богиней.
Даже в идеальном коллективе всегда находится тот, кто рискует оспаривать учения и делать все по своему. Если окажется, что в болезни виноват один из стайных — за неверность его ждет наказание.

За свою пятилетнюю жизнь белоснежная не раз разговаривала то с тенями, то с богами, и каждый раз да, бежала дрожь по загривку, но это давно перестало быть в новинку. Непредсказуемо, но ожидаемо. Интересно, порой опасно. Она внимательно слушала.
Откуда все эти души? Что они забыли в этом месте? И не святилище ведь давно, скорее настоящее кладбище. Может лишь на еще один день она и могла стиснуть зубы, притвориться слепой и глухой, но оставалось много "но". Небезопасно. Мастерица перестала засыпать без кошмаров, опасаясь за здоровье тех, кто выходит на дальний патруль. Вся эта слизь и грязь - на ней легко подскользнуться. И не стоит забывать, что наверняка и сюда пробрались теперь чудовища. Как раз, по историям, это место было прекрасным - за чем не уследили? Кому продали свои знания? В новом доме не только пришлось устанавливать новые порядки, но и чистить помещения. По этой ли причине Арашу три месяца назад ее звала в свою обитель?
"Не слушай их, они лишь те, что призваны сбить тебя с толку...не закрывай глаз, не спи...Слышишь, не спи на своей же эпитафии!"
- Ты действительно не знала правды, Ольга, - более чем уверенно отвечала голубоглазая, качнув головой. А если бы осталась...то погибла бы от твоих же клыков за предательство. Она никогда не была за Легион, с тех пор как погиб Олов. Водила дружбу с Детьми Города, и помогала белокровным - и как такую терпели? Не знали сути, просто. И пускай даже потом узнали - это ее только сближает с Айдахо. Ноктюрн сам помог ей добраться до границ.
Хотелось язвить. Раз знаете правду, то знаете про ссору с Лигой, а? Единственный хороший вопрос - зачем? Что забыли на поверхности? Семью лишь...и больных, что жаждут исцеления. Неожиданно для самой Лайт, разум взял вверх над действиями, не позволив броситься с рычанием в воздух и спорить. Даже голос Станнума она постаралась пропустить мимо ушей, хотя, признаться, покорежило внутри.
- Ответ неверный, - заключила волчица, - Арашу не оставит молящихся ей, даст второй шанс - сама ведь просила о помощи. Безумию не место в святилище - пошли прочь! Вам меня не сбить с дороги, - предупредила она.

Killus – Forever and Ever
Колонный зал----->
Я тут. Слышь меня. Чувствуй меня. Я тут. Я попросту не мог бы быть где-то еще. Я тут. Я пришел, чтобы отравить вашу жизнь.
Арашу не оставит молящихся ей!
Арашу не оставит молящихся!
Арашу не оставит!
Лжешь! Ложь, которой забиваешь мозг. Себе и другим. Боги грешны! Так же, как и мы. Боги лгут, как и ты, зна-а-ай.
Безумию не место в святилище!
Безумию не место!
Безумию не осталось чертового места!
Нашептала тебе богиня когда-то. Богиня, которой больше нет. Которой не существует. Боги мертвы, как и ты, зна-а-ай.
Вам меня не сбить с дороги!
Вам меня не сбить!
Меня не сбить!
Какая глупая ситуация. Какая убогая ситуация. Да придет к нам Арашу, да предотвратит беду! Да, Арашу придет. Да, Арашу защитит. Да, Арашу поможет. Да, Арашу...
Горбатый растворяется, сбрасывает с себя шкуру, показывает настоящее лицо... Пытается вернуть как было. А смысл? А смысл? Вещай нам так, приятнее слушать, когда никто не притворяется.
Мы пришли за плодами. Пришли за плодами, а унесем еще и чью-то жизнь. Второй бонус. Но унесем ли? Фанатичка проблематична. Но кто ей поможет. Скорее всего та, которой не существует.
-Твои высказывания наполнены мудростью. Но есть ли в них хоть доля смысла? А правды?
Я улыбаюсь ей, оголяя кривые, длинные клыки. А главное острые. Тяжело терять веру. Тяжелее, чем приобретать. Но ведь со всеми это случается. Я следую за горбатым. Поворачиваю направо, снова поворот и я иду к снежной волчице другим путем. Снежная волчица. Снежная волчица, заточенная глубоко под землей. Снежная королева... кровь твоя холодна. Снежная королева... кровь твоя сладка.
Поворачиваю голову и смотрю на черную массу. Улыбка пропадает с моего лица. Гляжу задумчиво. Всего секунду. После этого взгляд снова упирается в снежную. Что он делает здесь? Зачем горбатый привел его? Он не безумен.
-Ты не безумен.
Говорю я, взглянув на него чуть повернув голову. Холодно и с подозрением. Тебе не надо тут быть. Ты тут лишний. Но это не значит, что ты не можешь мешать.
Арашу оставит молящихся ей.
Арашу оставит молящихся.
Арашу оставит.
Танцевали тени. И никто не поможет. Вовеки веков.

Отредактировано Cannibal (2013-11-26 17:37:18)

Колонный зал ---- >>
Как в чаду, словно ослепленный тысячью маленьких ярчайших звезд, Крик, словно подневольный, пряча глаза от блеска и разных разностей святилища, брел за гиеной. Запахи смешивались, забивались в нос, вызывали удушье и легкие спазмы в горле у пса. Сейчас черному зверю стало совершенно все равно, что рядом, где-то поблизости, бредет ополоумевший волк, что гиена расплывается, превращается то ли в дымку, то ли в нечто не реальное, Криком руководил страх. Всей своей угрюмой сущностью, этот кусок злости, оторванности от мира, от общей массы, хотел сбежать из странного местечка, непонятного, наводящего дрожь и вселяющего вереницу нелепых, словно бредовых мыслей. Полукровке казалось, что если вдруг он умрет, то его черная, исполненная вселенской обиды и отторжения душа, окажется на стыке двух миров, между небом и землей, не пригодная к существованию ни там ни тут. Неприкаянный. Осколок не хотел закончить свой путь в этом лабиринте ходов, чужой веры и обиталища душ покойников. - Я хочу получить свое. - эхом отозвался Крик, бешено зыркая наполнившимися кровью глазами, едва услышал голоса, - Я так долго шел сюда, не для того чтобы останавливаться. - ответил он на собственные мысли, гоня прочь мелкую дрожь по всему телу и агонию пожара в мозгу; отзвуки собственного металлического голоса показались псу чужими, с нотками надтреснутости и легкой тенью безумия. Слова Арбаха, волка и белой незнакомки - расплывчато проплывали мимо больного помутневшего взгляда, сочились растянутыми ватными звуками, наполняя сознание лишь тревогой от того, что что-то не сделано, что что-то позабыто, что что-то не доделано. Изгой нервно осклабясь принялся вертеть головой, выискивая нечто и тихо рыча себе под нос , - Карта. Моя доля. - затем перевел свинцовый взгляд на гиену и словно озарение, вспышка, проблеск. -Ты мне что-то обещал. - тихо, сипло и зло заявил пес Арбаху, впиваясь в него своим не мигающим взором.

И глубоко под землей таится истина. Первая мысль - копать, но всегда она оставаться будет на шесть футов ниже. Потому что она истина. И она непостижима.
Ужимки и крепкие фразы мешались, составляя образ странный, непохожий на большинство других. В том была его красота и было его уродство. Подозрительный холодок гулял под кожей. Он был не снаружи, а только внутри. И то было довольно мерзко. Над головой сгущался туман. Глаза увлажнились. Я двигался вперед до упора. Пока веревка не натянулась до предела. Последний рывок! и она стала вибрировать, дребезжать. Врезалась в горло, оставив шрам. Я устало закрыл глаза.
Полоумный пес на цепи с необузданным нравом и неестественной ненавистью ко всему живому.
Знакомые слова вовсе не ласкали слух, делали лишь хуже, заставляя поморщиться. Вспомнить былое. Везде, куда бы я не пришел, мне приказывали быть осторожным. На ухмылку скалили зубы, а на улыбки начинали заливаться лаем, из-за которого я был наполовину глух.
Я не мог не заметить ее спокойствия. Хотя в данной ситуации беспокойство имело место быть. В глубине я видел ее волнение, но вовсе не боялась она того, что я могу напасть. И тут был подвох. Я перестал скалиться. Прищурился, посмотрел на нее с подозрением, с интересом. Улыбка исчезла. Я ожидал более глупого собеседника. Похоже, ошибался. Поражение. Я признал. Конечно, не до конца. Повернулся спиной к снежной королеве и отошел на несколько шагов. После этого, с вернувшимся спокойствием, развернулся и сел на холодную землю.
Я открыл рот, но оттуда вышел только воздух. В голову ударило. Затрещало. Голова потяжелела на фунтов десять, резко и неожиданно. Низко опустилась к земле. Воздух сперло. Я открыл пасть, пытаясь вдохнуть. Мои мысли стерлись, на их место пришел голос чужака.
Осторожно! У вас в голове обнаружено инородное тело!
Организм бил тревогу. Слова шли одни за одним, в ряд, не нарушая порядка. Словно солдаты маршировали по линии. Не больше минуты. Минуты, которая показалась вечностью. Глаза, смотрящие в землю, поднялись лишь на секунду. Словили взгляд гиены. Кто же ты, черт подери, такой? Посланник Шитахи? Но почему он не говорит со мной напрямую? А раз нет, то кто еще?
Как только последнее слово было сказано, я судорожно вдохнул воздух в легкие. Вдыхая, попутно поднимал голову. Заплывшие глаза прояснились. Но все равно оставались пустыми. Я посмотрел на снежную королеву. Бесконечно долго. Когда перевел взгляд на гиену, то уже полностью оклемался. Я не знал, кто это. Я не знал, можно ли доверять. Но почему-то решил следовать.
И я не стал бы даже пытаться гадать. Потому что истина всегда будет на шесть футов ниже.

Ребята, дико извиняюсь за проволочки, прощу прощения за задержку поста*(

Ожидание. Крик несомненно не привык ждать, этот легко воспламенимый гневный типаж не любил проволочек, хотя выжидать - несомненно мог долго, готовя месть или сидя в засаде, но терпимостью к окружающим,.. нет, не было в этом изгое таких чувств. Словно почувствовав настроения черношкурого образины, Арбах повернул к нему свою смышленую мордочку и указал на долгожданную награду. Быстро метнув взгляд серых, словно темное шквальное море в шторм, глаз, Осколок сразу же разглядел меж витиевато переплетенных корней нечто поблескивающее. Душу Изгоя охватила смутная радость, ведь столько было приложено стараний ради этой странной "зовущей" в сумраке подземелья штуковины. Чуть ухмыльнувшись, в кои то веки, сбавив яростную спесь неприязни, Крик со вниманием дослушал речь гиены, зацепившись за обрывок фразы, -  Но куда тебе идти? Оставайся, будем еще с тобой путешествовать! Запали слова хитроумного пройдохи в душу свирепого пса, ведь вправду некуда было идти Изгою, не было у него ни дома, ни семьи ни племени, никому не нужный, всеми оставленный он разве что и умел, как ненавидеть мир и мстить ему взаимной неприязнью. Ни пес и ни волк, а так, порождение некогда большой любви лесной и домашней жизней. - Может и останусь. - сипло произнес черношкурый, всклокоченный, не мытый верзила, развернулся и бесшумно, но уверенно удалился в сторону обещанного приза. Сильные лапы без труда разворошили ворох листьев, отодвинули в сторону спутанные корешки и глаза увидали лист, странный, ни на что не похожий, но такой манящий, словно шепчущий "Возьми меня". Не долго думая, полукровка, наклонился и обнюхал предмет, а затем подчиняясь словно магической силе, лист аккуратно прицепился, словно колючка к сбитой в колтуны шерсти бродяги, заблестев в полумраке чуть ниже его шеи, расположившись на груди. Необычная вещица сплелась с косматой шерстью тонкими корешками, полупрозрачными, едва заметными. Крик шумно вздохнул, прикрыл глаза и ощутил спокойствие. Пес знал, что стоит ему захотеть и мрачная картина подземелья сменится привычной повседневностью городских трущоб и быта, каким образом? Гадать Осколок не собирался, он просто знал, что так произойдет, но вот хотел ли он того? Раскрыв тяжелые свои очи, Отщепенец вернулся к гиене и молча встал у нее за спиной, впервые за время путешествия не проявляя нетерпения и злости, словно наемник, готовый ждать и скитаться в указанном направлении. Странные странности? Да, в первом случае, Изгой знал, что гиена у него в долгу, ведь что-то же нужно было ей самой от косматого клыкастика, а теперь? Теперь Арбах оказался нужным ему самому, поскольку прозябать постыло, без мыслей и идей, даже такому угрюмому беспризорнику как Крик, наскучило, да и притерпелся Изгой к болтливому и остороумному попутчику, раз до сих пор тот жив, то начало отношений какое ни какое а есть. - Пойду с тобой. - низко пробасив, сказал Осколок и кто знал его получше, мог бы ответить вам, что это были не пустые слова, для этого пса, такое решение значило много. Однако, ни что не давало гарантии, что этот дикий оторва не съест с потрохами попутчика когда-нибудь.

Dirk Maassen – Anmut

«Забвение. Туман окутывает меня. И помню, как сказал еще очень давно... "О, проклятая земля". Я помню... Да, и правда. Проклятая. Я не сомневаюсь сейчас в этом. И что-то внутри встало на место. Наступают холода. Я вспоминаю ясный взгляд ребенка. И боюсь посмотреть на свое отражение в воде. "Ты уже мертв, давно мертв" - говорят голоса, доселе неизвестные. И я знаю, что они правы. Я - мертв. И внутри... Там слишком многого нет, что бы один детский взгляд занял всю пустоту. Я вдыхаю морозный воздух.
И проклятый проклинает проклятую землю.»

О, бог мой, где же ты? Ты рядом, совсем близко, или так далеко, что не видишь, что происходит тут? Ответь мне, бог мой.
Верность - великое слово. Верность должна быть у каждого из нас. И если потерял ты ее, и если не было ее у тебя вовсе, то не иначе как смерть ожидает тебя. И я был верен. Был верен с начала и буду верен до самого конца. И сейчас, когда они заговорили со мной, когда задали вопрос мне, я лишь оскалился.
Ответ на вопрос не требовался.
И говорит он о награде или же о том, что необходимо нам? Ну что ж, выбора нет и никогда не было. Если говорят брать, я брал. Бесполезно, ненужно, пресловутое "нет, спасибо". Брать. Но, конечно, не теряя голову.
Я подошел к дереву.
К проклятому дереву.
И я взял то, что полагалось мне.
Трилистник. Каменный трилистник. Заточенная стихия. Сердце защемило.
Но я взял. Взял то, что полагалось мне, ибо это было необходимо.
Желудок скрутило в узел. Я стал тяжело дышать и направился обратно, к гиене и черному псу. Тут было душно. Воздуха мало. Катастрофически мало. Затрубили тревогу. Пора выбираться наверх.
С проклятой земли, от проклятого дерева, оставляя снежную королеву один на один с безумием. Ступившая на проклятую землю будет проклята. Я знал. И теперь остался лишь вопрос, как сильно было проклятье.
Но некогда было думать, некого было спасти. В груди щемило. На поверхность, к воздуху и свету. К свету из непроглядной тьмы.
Но в глубине я знал, что там повсюду мрак, ибо это было необходимо.
И бьют колокола.

----->наверх

Отредактировано Cannibal (2013-12-23 23:40:02)

- Наш новый друг? - переспросил в уме пес сам себя, а в слух лишь ощерился, показав кончик языка меж белеющих в полумраке клыков, - Шакал вам друг. - сердито прорычал Изгой, вздыбив загривок, но рвать и терзать кого бы то ни было - желания не появилось, поскольку у кобеля назрели совсем иные потребности, да и устал он как "собака", изрядно вымотала его вся эта беготня по местам особо отдаленным. - Жрать хочу. - безапеляционно, низко хрипя голосом, произнес Осколок, - Веди меня уже куда-нибудь в нормальное место обитания плут, а не то, я позарюсь на твою тщедушную тушку, в которой и есть нечего, однако и костями похрустеть иногда бывает вкусно. Не умер в этой затхлости подземельных трущоб, так от голода лапы протяну, но прежде ты пойдешь на корм. - в своей обычной мрачной манере процедил сквозь зубы полукровка, косясь на белошкрую волчицу стальными холодными глазами из под нависших бровей. - Фанатка что ли? - тихо спросил у гиены, видя воодушевление на морде волчицы, однако искра любопытства тут же сменилась равнодушием. Безразличие и апатия вновь охватили душу зверюги, привыкшего к скитаниям в одну свою эгоистичную морду, а тут компания, неожиданная и странная до бесприличия, все какие-то фанатики, со странностями. Сам то пес был не набожен, не хотел верить ни во что, ему было все рано, что Бог, что "черт", одна "малина" .Однако, мелькнувшая было мысль вернуться в город, сразу показалась еще более противной, чем компания "чокнутых", по мнению пса, а потому, Крик заткнулся, решив все же отправится с Арбахом.

---- >> за Арбахом (наверх)