Волк вцепился в него крепко. Подобно безжалостной акуле он висел на плече Велеса, и в звериных глазах не блестело ни единой частицы разума, лишь первобытная жестокость. Помешательство. Отпускать он не собирался, впившись намертво, как бойцовая собака. Но безумец начал таять, сквозь него просвечивал туман и плечо Велеса. Стряхнуть его все еще не представлялось возможным - тяжесть ощущалась, как будто дух все еще был реален.
- Болезнь берсерка... - донеслось из мглы.
От рычащего и ерзающего клыками волка не осталось ничего. А Елс с удивлением обнаружил, что плечо его цело, пусть шерсть и окроплена кровью. Боль затихала.
- Скольких наших она уже унесла? Поражало одного. Опасности подвергались все.
Больше из тумана ничего не было слышно. Продолжив путь, Велес больше не встречал миражи, затем туман стал истончаться, и вскоре он обнаружил, что находится не в лесу. Вокруг была кровавая пустыня, кровавые скалы и кровавое небо. Сверху нависли оранжевые облака. Для северянина с Острова здесь было непривычно душно, но вдалеке Велес мог разглядеть широкую серебряную полосу. Вода? Здесь?
Странная река извивалась, уводя вперед.

Чем ближе Велес был к реке, тем удивительнее она казалась. Ветер то и дело вздымал дюны песчаными облаками, волку приходилось щуриться, чтобы пыль не колола глаза, но вода все так же была тиха, ровна и безмятежна, разливаясь стеклянной лентой. Издалека она вообще не казалась водой - не слышно было ни журчания, ни плеска. И все же с сокращением расстояния Велес стал подмечать силуэты на некогда пустой реке. Он думал, что ему мерещится. Все это пыль и солнце, и... хрупкие очертания фигур то всплывали, то растворялись, вновь бросая реку пустой.
Затем они сделались устойчивее.
Кажется, по реке шли какие-то звери, но они были слишком блеклыми, чтобы их можно было разглядеть. Затем сомнений не осталось - это волки. Чем ближе был Велес, тем плотнее становились силуэты, из прозрачных, полупрозрачных, наливаясь серебром. Все пространство реки было заполнено бесцветными духами, призрачные тела которых слегка просвечивали. Их было много. Гигантская процессия, очередь, толпа, послушно замершая на реке в своем мучительно долгом продвижении. Умерших много. Судья один.
Завидев Велеса, многие повернули головы.
- Живой, живой... - донесся с реки шелест, голоса завистливые и удивленные одновременно.
Они будут толпиться здесь еще долго, прежде чем ступят в Зал суда, приняв материальную форму. Не сойти призраку с Серых вод, а Велесу они и не требовались.
Среди, казалось бы, однообразных физиономией, Елс заметил одну. Очень светлая тень со стальными глазами недоуменно за ним наблюдала, пока удивление не сменилось презрением. Хэйтем, ничего не сказав, поспешил затеряться в толпе.
Вода в реке была не такой прозрачной, как Велесу поначалу казалось. Скорее серебристой.
Если волк решит зайти в Серые воды, души от него отпрянут, он не сможет их коснуться. Его лапы податливо окунуться в воду, но почувствует он не влагу - ледяной холод. Ощущение не из приятных, да и в глубину он зайти не сможет - в отличие от призраков, шагающих по самой глади, смертный в нее проваливался.
Путь вдоль реки был утомителен и долог. Жара, песок, духота и пылевой ветер, жара... хотелось пить. Но пить мистическую воду Велес не решался.
Сначала на горизонте появилось несколько горбов, позже стало ясно, что это обелиски. Вблизи они были такими огромными, что захватывало дух, красными от песка, забившегося в трещины. Камни давали тень, такую мимолетную, но приятную в зное, и стояли на внушительном расстоянии друг от друга. Обелиски образовывали Круг. А что находилось внутри?
Дворец Калахиры являл собой один из лучших снов профессора по анатомии:
Это была передняя часть гигантского волчьего скелета. Грудная клетка немыслимой ширины и размеров соединялась с черепом изогнувшейся лестницей позвонков. Великанская голова уныло покоилась на песке, смотря вперед пустыми глазницами. Скелет был вытесан из кости, сплавленной с железом. Лап не наблюдалось - возможно, их утащили гигантские стервятники?
Судя по всему, путь Велеса лежал в головной отдел - да-да, именно туда, меж резцов, моляров и премоляров, каждый из которых был по размеру с одного-двух легионеров. Там же Серые воды обрывались, ровно, как ножом отрезанные, заставляя души толпиться у нижней челюсти.

Кость была холодна на ощупь, резко контрастируя с раскаленным песком. Железо, что сплеталось с ее волокнами, отдавало могильной трупной мерзлотой, и, чем дальше уходил Велес, тем более промозгло ему становилось. Будто на пустыню снизошла ночь – сейчас он брел в темноте, один, мороз впрыскивал мурашки под кожу. Или это здешняя энергия заставляла его трепетать.
Души, выстроившиеся у волчьей пасти, будто овцы на убой, провожали Велеса взглядами, смотрели, как он исчезает в кровожадном туннеле. Пасть Калахиры проглотила еще одного грешника.
- Очередной тиран, деспот и убийца… Варга меня задери, сколько вас там? Ладно. Как зовут? Хотя и так знаю.
Голос, который Велес никогда не слышал, отчетливо звучал в темноте. Это не был голос смертного – он отдавался эхом не от стенок гигантской головы, а от черепной коробки лично Змея, увязал где-то в мозгу. Звучал прямо там. В глубине.
- Для начала ты должен узнать, что я – справедливость Острова. Так как я сижу здесь, нетрудно догадаться, что справедливости на Острове нет. Но мне как бы наплевать. Калахира не позволит мне уйти и, честно говоря, здесь уже немного скучно, потому что я видел столько избранных, психов, маньяков, подлецов и избранных психов-маньяков-подлецов, что даже не представляю, что меня может удивить. Тем не менее, смотреть ваши хронологии бывает интересно.
Велес слышал воду. Он приближался к огромному круглому залу, кажется, где-то там был ручей или водопад, но единственным источником освещения в нем являлся огромный волк с яркими зелеными глазами – больше Херша, как мог отметить Велес. Его белоснежная шкура, словно фосфорная, излучала мягкое сияние, от шерсти исходил дымок. Лишь передние лапы были черны по локоть – будто облепленные грязью, которую судье ежедневно приходилось разгребать.
- Меня зовут Фарталах. Добро пожаловать на Суд.
Божество поднялось со своего пьедестала и неторопливо направилось к волку. Силуэт, стоящий перед ним, казался более материальным, чем остальные – ступив в Зал суда, он обрел не плоть, но цвет.  Сияние справедливости осветило снежную шкуру призрака, темные узоры на морде, изумрудными бликами мелькнуло в глазах.
- Демагогия кончилась, волшебник?
Этот голос был знаком. Болезненно знаком.
- То, что ты плюешься в морду богу своим ехидством, конечно, достойно уважения, но делать это перед тем, от чьей воли зависит твоя дальнейшая, хы, жизнь – не очень благоразумно.
- То есть, бог справедливости отправит меня на вечные муки за то, что я пнул его самолюбие?
- Я слишком велик, чтобы на тебя злиться.
Серебристые нити потянулись тонкими проводками от шкуры Фарталаха к голове подсудимого. Тот не дрогнул, когда сверкающая паутина слилась с его призрачным телом, со стороны это походило на странный симбиоз двух магических субстанций.
Фарталах смотрел в глаза грешника, однако тут не чувствовал его взгляда.
- Что мы имеем. Так, та-ак… веселая жизнь у тебя была. Жаль, у меня такой нет. О… Ну надо же. Да вы все трое там поехавшие.
- Кто бы сомневался.
- Ты оставил Легион без генерала… твой брат – без фюрера, и еще без отца двух мальчишек.
- Так сказал Варга.
- Мне тоже голоса в голове много чего говорят. В любом случае, Варга уже тебя оставил в незавидном положении.
Молчание.
- Ты изнасиловал малолетку. Серьезно?
- Вообще-то она меня любила.
- Я приму это, как смягчающее обстоятельство.
Поглощение воспоминаний длилось еще немного, прежде чем магические щупальца покинули голову гиблой души. Фарталах откашлялся, сделал полшага назад.
- У тебя есть сын.
Он смотрел куда-то в сторону, говорил приглушенно. Трудно было понять, о чем он думает и что испытывает. Смертному вообще тяжело понять божество.
- Не знаю, хорошим бы ты был отцом, и не знаю, насколько хорошая у него мать. Пожалуй, я выясню это только, когда на твоем месте стоять будет Рикард.
Он вновь взглянул на Херша.
Холодно и беспристрастно, с выражением аналитика, для которого Херш был не душой, а цифрой.
- Я думаю, ты уже знаешь исход. Я мог бы сделать скидку на то, что твое предназначение было определено Варгой, но это не отменяет всей боли, которую ты причинил. Грех отпечатался на твоем лике.
Он хотел сказать что-то еще, но резко метнулся в сторону, подобно языку пламени, тронутому ветром.
- Подожди. Живой? Здесь?
Фарталах выглядел обеспокоенным. Он направился в сторону Велеса быстрыми шагами, что было не похоже на его прежние размеренные движения. Видимо, концентрация на деле Херша, не позволила ему заметить вовремя его брата.
- А вот и свидетель. Велес, да? Что ты тут делаешь?! Тебе нельзя здесь находиться. Как ты... как ты сюда... ничего не понимаю.
Херш смотрел на него, грустно усмехаясь.
«Я же говорил, что мы еще увидимся».

Фарталах застыл, пристально смотря в глаза Велеса. В очах бога сверкали яркие искры, взгляд был пронзительным и проникал куда-то вглубь, словно щупая Змея изнутри. Но выражение было совершенно земным. Обеспокоенным, напряженным. Будто сам Фарталах становился в какой-то мере смертным, изучая жизни земных волков век за веком.
- Уходи, ради твоего же блага.
Внутренний тремор чувствовался в его голосе.
- Не уходи, Велес! Он понимает больше, чем говорит, даже я по…
Серебристые нити, выросшие из пола, скрутили лапы Херша. На этот раз он его прошила боль, дух упал, зарычав, но Велес не услышал удара. Зато почувствовал, как что-то взорвалось у него в сознании, он буквально ощущал смятение Фарталаха.
- Уходи. Чем дольше ты будешь здесь оставаться, тем скорее нагрянут они.
Они молчали, Херш тяжело дышал и морщился, но смотрел на Фарталаха. Что-то происходило в его голове, и, стоило нитям ослабить хватку, Херш выдохнул:
- И куда… он пойдет?
- Мне наплевать.
- Да тебе на все наплевать.
- Я спасаю твоего брата.
Мистические щупальца вдруг затрещали искрами. Но, вместо того, чтобы прижечь Херша, они лениво утащились обратно. Призрак перевернулся на живот, кряхтя и тяжело вставая.
- Он может помочь и тебе, и мне. Мир спасти не хочешь? Ты же знаешь, что там справедливости нет. Есть только смерть.
- Смерть будет здесь, если он не уйдет! – прорычал Фарталах. Его голос гремел в голове легионера. Он поочередно смотрел на Херша и Велеса, и каждый из них понимал, что еще не видел напуганного бога. - Вы не знаете, кому перешли дорогу, если бы я мог что-то сделать, я бы сделал, но вся, вся моя сила у нее. Уходи, пока не стало…
Они услышали плеск тела, выходящего из воды.
- Поздно.
Каждый в Зале суда явственно ощутил присутствие. Фарталах изобразил ощущение безысходности, поджав губы, но тут же постарался выглядеть непоколебимо. Видимо, вспомнил, что он бог.
- Если ты всегда мечтал увидеть коренных ифритов, то пожалуйста, они давно мечтают увидеть живого волка. Их Калахира не убила. Лишь поцеловала.
Фарталах говорил в полголоса, пока остальные слышали, как во тьме шевелится нечто страшное. Оно делало тяжелые шаги, пыхтело, усталые голоса вещали в унисон, разбивая слова грубыми слогами:
«Ду-ши от-де-лим от пле-вел,
Вол-ки все как му-хи мрут.
Об-ра-ти-лись ко-сти в пе-пел,
По-жа-лел, что во-шел в Круг!».
Пахло гнилью, тиной и водой. Пахло смертью.

Темнота была живой. Она двигалась и дышала, наполненная ужасом, тяжелым смрадом, стылостью воды и мертвых тел. Грузное дыхание становилось все ближе, оно обдавало холодом, напряжение, скопившееся в воздухе, давило со всех сторон.
- Смерть-смерть… смерть-смерть-смерть…
Невнятное бормотание отзывалось в голове толчками, подобно биению артерий. Постепенно оно обретало вполне ясный певучий мотив. Впечатление было, что у говорящего мозги давным-давно пошли опарышами, и живет он теперь единственным инстинктом. Точнее, жаждой. Жаждой крови.
- Смерть-смерть… кто смерть?
- Я смерть!
- И я с-смерть.
Голосов было три. Один, высокий и скрипучий – напевал. Второй шипел и пришептывал томно, словно бы принадлежал любовнице, которая намерена вспороть партнеру брюхо. Третий источал боль. Гласные растягивались, подобно стонам умирающего, надрыв и бессильное уныние чувствовалось в нем.
Велес ощутил за спиной присутствие. Точнее, присутствие чувствовалось везде, но именно позади оно было дружественным.
- Тихо, - проговорил Херш. - Они сторожат Фарталаха. Много веков назад Калахира забрала у него силу, чтобы заточить во дворце и заставить…
- С кем ты разговариваешь, Фарталах-х?
Красноватые огоньки блеснули во мгле.
- Ни с кем, Изида.
- ...судить умерших.
Тени загоготали. Смех бил по ушам, леденил внутренности, но показываться стражи не спешили.
- Как же так, Фарталах-х? Судья мертвых живого с-судит?
- Я не звал его сюда, я не знаю, как он здесь очутился. Я приказал ему уйти, но…
- Он х-хотел увидеть с-смерть?
- Это шатуны. Есть пророчество, что его вызволит живой. Потому шатунам важно чувствовать плоть, но меня они не видят.
Фарталах напрягся. Он старался сохранять трезвость разума, но было видно, что он опасается того, что может произойти. Он не знал, что делать. Бог покорялся тому, кто богом не был, но здесь власть над ним имел. В мире Калахиры Фарталах был подобен акуле, выволоченной на берег, ведь грозный морской хищник на суше мог только бить плавниками.
- Кажется, они хотят сделать тебя не совсем живым, братец.
- Ты не можешь забрать его, пока не пришло время.
- Н-никто не вых-ходил из Круга, Фарталах-х. Ты зна-аешь, что бывает здесь хуже, чем с-смерть.
- И они контролируют ситуацию.
Велеса обуял холод. Не тот холод, что был пару минут назад – сейчас его будто бы обдало стужей, и окатило ледяной водой, запах разложившейся плоти сделался невыносимым.
В его сторону двигалось чудовище из горячечного бреда Форастеро.
Неторопливые шаги, опущенная голова, оно напоминало волка, огромного и тощего. И даже больше, чем волка, напоминало мертвеца-марионетку. Труп словно не знал, куда идти, шатался из стороны в сторону, будто разбуженный медведь, дышал тяжело и хрипло.
- Я чую ток живого сока.
Сияние Фарталаха озарило голову Изиды – не голову, а череп. Длинный волчий череп с пустыми глазницами, в глубине которых мерцали багряные блики. Ее тело разлагалось. Плоть взбухла от воды, выцветшую шкуру облепило тиной и скользкими белыми червяками, через бок, отвалившийся куском гниющих мышц, можно было лицезреть клетку ровных ребер.
- Слы-ышите, как бьется его се-ердце?
- Куда, куда стечет жизнь, если я вспорю ему грудную клетку? Вкусить, вкусить его бессмертный дух…
- Те-епло… ты горяч. Здесь так хо-олодно, подойди-и, Велес, обогрей кости... Обогреешь, м?
- Живая сила... вены... жилы...
Тяжелое сопение донеслось до ушей Велеса, словно там, во тьме, кто-то боролся с желанием впиться в него прямо сейчас.
- С-сдерживай себя, Пигмей.
Изида сделала несколько шагов в сторону Велеса, и остальные стражи мгновенно притихли, словно погрузившись в медитацию.
В голове возобновились толчки.
Велес видел обеспокоенный взгляд Фарталаха, он был бессилен и сам себя ненавидел за это. Молчал и Херш. Он был не только бессилен, но и бесплотен.
Взгляд распахнутых глазниц устремился в живые глаза Велеса, Изида ухмылялась рядами костяных зубов, потому что череп не умел не ухмыляться.
- Ты готов с-стать шатуном?
Кажется, не столько сейчас зависело от ответа Велеса, сколько от того, что он сделает. Можно было положиться на Фарталаха, но решится ли обессиленный бог перечить своим стражам?
Биение в голове усилилось.
«Ты у Ка-ла-хи-ры в пасти,
Слы-шишь греш-ни-ки во-пят?
По-це-лу-ем выж-гут страсти,
И ос-та-вят труп-ный яд!».

Багряные глазницы полыхнули пламенем.
Череп оставался неподвижен, но Велес чувствовал, как изумлена его обладательница. И знал, что она в гневе.
- Ты-ы…
Костяные челюсти раскрывались медленно, подобно капкану, который забыли смазать. Они таили глотку – смрадную, гниющую, и вполне живой язык. Но не волчий. Змеиный и уродливый.
Длинный темно-розовый лоскуток шевельнулся, смахнув личинку.
- Ты ответиш-шь…
Изиде не требовалось шевелить челюстями, чтобы говорить, полые глазницы раскалялись, гипнотизируя Велеса кровавыми искрами, кончик змеиного языка трепетал, пасть, провонявшая мертвечиной, становилась все ближе, но волк, завороженный сиянием, оставался неподвижен.
Белоснежная вспышка.
- Сердце под ребрами! Принеси… сердц… а… а!
Молния разрушила зрительный контакт и, спустя секунду, Велес обнаружил, что Изида лежит у его лап, совершенно неподвижная и… мертвая? С поджаренной плоти поднимался дымок, на черепе, словно выжженные угольки, безжизненно чернели глазные впадины.
У него было мгновение, чтобы увидеть Фарталаха, который едва держался на лапах, иссыхал телом, мучительно стонал, обретая вид, явный собственному возрасту – молодой волк становился дряхлым стариком. Гримаса боли корчилась на изможденной выседевшей морде, зубы гнили и отваливались сами собой, глаза покрывались пленкой, лишь божественная шерсть продолжала сиять, облепляя тощую фигуру. Кости теряли прочность, сухожилия дрожали, мышцы тлели. Насколько же теперь Фарталаха можно назвать богом?
В загривок ему вцепилось чудовище, подобное Изиде, лишь с зелеными огоньками в глазах. У его черепа не хватало куска височной кости.
Вопли Фарталаха доносились до Велеса, но тот не мог сделать ничего, кроме как броситься бежать.
- Полно ему, Нито, - прозвучал голос третьего мертвеца.
Удар тела. Стоны.
Велес не ушел далеко – он расслышал звук разрываемой плоти и, прежде чем успел что-либо осознать, увидел ощерившийся череп.
Изида двигалась быстрее, чем он, быстрее, чем Фарталах, даже бросив испорченную шкуру, почти интимно обнажив скелет, она оставалась тенью, хищной, стремительной и смертельно опасной.
Велес чувствовал, как все его тело леденеет, стынет. Еще секунду он мог воспринимать конструкцию из гнилых костей перед собой, словно выползшую из музея зоологии, мог чувствовать ужас и дыхание смерти на собственной морде… но потом для него вновь исчезло все, кроме багровых точек разжегшихся глазниц.
Свет пульсировал. Свет заливал разум кровью, что толчками пульсировала в артериях, как боль – там, в черепной коробке. Мысли съеживались, оползали по стенкам свертывающимися сгустками.
«Велес… Велес!».
Голос Херша казался чужим и совершенно не вызывал эмоций. Велес не чувствовал страха, радости, надежды или чего-то еще, он был полым, как выпитое яйцо, и даже боль казалась сама собой разумеющейся.
«Велес…».
Велес позволил Изиде сомкнуть челюсти на собственной глотке. Но не услышал хруста шейных позвонков, передние клыки лишь слегка поддели плоть, и  волк почувствовал, как лед распространяется по его телу, выжигая, словно электрический импульс, сознание мутилось в кровавой вспышке, веки тяжелели.
«ВЕЛЕС!».
Вопль Херша был последним, что услышал его брат, потонувший в пучине собственного разума.
Красивые, все же, у нее были глаза…

Первая часть квеста завершена. Велес теряет сознание.