Тупая сука. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отгрызть голову этой тупой самке. Хотя не знаю, то ли ведьма-Калахира меня за хвост тянет, то ли животный спазм, сводящий от голода желудок и даже горло, мешает думать ясно. Еще эта непроходящая усталость, словно я попал под копыта дикого табуна... Веки зверя слегка дрогнули и жирный язык, на секунду свесившись из мерзкой пасти, скользнул обратно.
- Пока. - неприятная, въедливая улыбочка застыла на морде Видящего. Такая, словно сложившаяся ситуация, взбесившийся огонь, чужие смерти - дело его лап. - Вы и собственного хвоста поймать не успеете, как жуткий голод возьмет вверх, и злобная Калахира ему не ровня, - Я наклонил голову набок, заглядывая в морду суке. - Ктоо... Знает, к чему эти может привести. - змеиная ухмылка спала с морды, и черная, вытянутая и некрасивая морда уставилась на волчицу. Два белых стеклянных зрачка, казалось, выражали одновременно все и ничего.
Чужой шелест лап раздался откуда-то позади, задом чувствуя неладное, я попятился, пока не уперся в куст. Удушающий запах гари до сих пор лез в нос и даже в уши, так что разобрать что-то было невозможно. Антей его знает, может это кто-то из патрульных... Хотя все-таки что-то не дает мне покоя, словно кто-то незнакомый решил забраться на территорию темных, пока творится такая суматоха. Умно!Но этим уже собирался воспользоваться я. Сожрать сукиных щенков, чтобы не давить их потом как мух на склоне лет, разобраться со всем алчущими...
Чужая морда высунулась из кустов, обдав неприятным запахом города и страха. Страх всегда воняет сильнее всего: скользкий, липкий...
- Да уж вижу, что вы без помощи никуда. - тонкая насмешка ударила в грудь незнакомца.
Не могу разобрать кто это, но чувствую в нем что-то родственное. Вот дали бы мне как следует рассмотреть его!.. Может быть, тогда я бы припомнил и вон тот шрам на левой лапе и надорванное ухо. Без особого участия слушая все несомненно правильные манипуляции суки, я продолжал с интересом разглядывать зверя. Большой, уставший, испуганный, запутанный... Как маленький щенок. Интересно, получается, слухи не врали, что пришел день новой облавы? Оно и понятно, потому что животное и человек вместе существовать не могут! Я мысленно сплюнул, прогоняя старую горечь сердца.
- Страш-шно было? - гигант неожиданно подался вперед, неприятно обдав Солнечного смрадом из пасти. Он улыбался, словно был рад тому, что город в очередной раз сожрал шкуры, выплюнув только жалкие остатки.
- Княгиня, - Дурной навис над ухом суки, - Лишние шкуры, конечно, хорошо, но мы даже себе не можем и полевки найти, - что прикажете делать, если эти городские щенки потом по доброте душевной решат встать на сторону альф? На этом острове слухи разносятся еще быстрее, чем дурной запах.
Но зверь так же быстро отстранился, снова все свое внимание направив на незнакомого:
- Послушаем, послушаем, - здоровенная башка, соглашаясь, закивала, как раскачиваемая на ветру береза.

Отредактировано Дурман (2014-05-25 12:00:05)

Начало сезона
25 октября
186 год

Будь это сном, Опаленный пожелал бы проснуться. Мрак, казалось, опустился на землю: тучи окутали небо в плотные мягкие цепи так, что даже узкий луч света не находил себе лазейку. Иногда сверху падал одинокими хлопьями серый пепел - бездарная пародия на снег. И вокруг жуткий желтоватый туман, раздражающий волка своей низкой видимостью. Да и запах гари, приносимый ветром с юга, не радовал Дориана. Оставалось обратиться только к слуху, все еще острому, как прежде.
Тихие шаги, голоса - на них шел Опаленный, желая догнать своего альфу. Глупо было с самого начала отпускать его одного, да еще и раненого. Кто знает, как примут его темнолунцы. С незапамятных времен Темная Луна презирает Городских волков. А что сейчас могло измениться? Разве только альфы. Хотя, от них как раз все и зависело. Сменились вожаки - сменился устав. Не всегда, конечно, так происходит, но бывают моменты. И даже если Солнечный доверяет им, Дориан все равно не мог отпустить вожака одного. Только интересно, как сам Эмир воспримет неожиданное появление своего Клира?..
Дориан перешел на легкий бег, как только голоса стали громче. Все ближе и ближе. В голову лезли ненужные воспоминания. Странно. Может этот туман ядовит? Заставляет вспоминать то, что хочется спрятать в глубины своей памяти. А может это нагнетающая обстановка? Пару дней назад казалось, что мир рухнул. Для Городских особенно. Интересно, испытали они вкус предательства? Скорее всего. Они ведь старались наладить контакт с людьми, хотели дружбы, сотрудничества. А их жестко оттолкнули. Можно сказать, выгнали под дождь, как ненужную дворняжку. Под дождь из пепла. Дориан не делился своими мыслями с состайниками и не говорил, что идти к Темной Луне опасно. Он понимал: оставаться сейчас одним не менее глупо и безответственно. Поэтому Опаленный, как и прочие, зализывал свежие раны, шел за Солнечным и держался рядом. Стоило ему держаться рядом с Эмиром и в этот раз.
- Мы скитались почти два дня. И вот, теперь мы здесь, - разобрал волк слова своего альфы.
"И вот мы здесь," - повторил про себя Опаленный, разглядев впереди три фигуры. Среди них сразу виделся Солнечный: яркая шкура выделялась среди двух темных.
Дориан ускорился и скоро оказался в нескольких метрах позади. Перешел с легкого бега на размеренный шаг и приблизился к Эмиру сзади. Все выглядело так, будто Опаленный все это время шел незаметной тенью рядом со своим альфой.

Мои плечи затряслись и нарочитый сдавленный смешок вырвался из пасти. Смешной этот «Солнечный». Чувствуется в нем эта геройская спесь, при взгляде на которую тут же хочется ее стряхнуть. Неловко переступив с лапы на лапу, я плавно обогнул гиганта, не повременив пихнуть его в последний момент костлявым задом.
- Смерть может быть... красивой, - я обернул свою морду к зверю, демонстрируя кривую улыбку, преисполненную довольства и желчи, - Да к тому же и у хвостов есть клыки, - злое замечание, однако, так и осталось висеть в воздухе: Дурной уже поспешил занять свое законное место рядом с альфой, устало поводя плечами.
Слова суки не могли меня не рассмешить. В яму меня скорее столкнут, тогда какие могут быть разговоры о помощи? Если существуешь один, то и помирать тебе одному. Широкая улыбка обратилась к зверю, как будто пытаясь выразить извинения по поводу сказанного. «О, простите, как можно было не подумать о таком!» - как будто говорила она, но бесстыжие голубые глаза непременно выдали бы хозяина, если бы он только не был слеп. Поэтому я только улыбнулся и прижал к затылку единственное ухо, смочив это коротким комментарием:
- Может это будет последний заяц на острове, тогда все будут только рады тому, что я «там» и не в силах им помешать.

Рассказ городского не оставил меня впечатленным. Лично я ожидал большего: действия, красок, переживаний. Но в морду мне бросили только безжизненную констатацию фактов. Может быть морда этого волка и была вселенской горечи, но я слеп, Калахира всех дери! Мысленно я оскалился, чувствуя, как сердце болезненно сжимается  из-за давнишней досады и горечи.
- А о пропаже Авали не печалься. - «нечаянный» смешок слетел у меня с клыков, оставив неприятный осадок на всей сложившейся ситуации. Вернется? Боги проводят ее? Не смешите, эта толпа мертвецов только способна все рушить.   
Раздавшийся позади чужой шорох, заставил меня в очередной раз улыбнуться, но только самому себе. Значит, ослушались. Остается надеяться, что бывшие городские устроят небольшой переполох, в котором я...
- А вот и чужой хвост подоспел. - нечаянно обронил, наставив два матовых зрачка на Солнечного. Впрочем, «хвост» проявил высшую степень вежливости, оставив свое мнение и имя при себе. Вот об этом шла речь? Быть тихим и незаметным, чтобы нечаянно не помешать споткнуться в словах дорогой альфе? Смешно, потому что понятие уважения давно утратило себя там, где мы живем.
- Вер-рно, - я прочистил глотку, делая вид, что готовлюсь сказать, что-то важное, - Дражайшая альфа права, ведь я тоже имел наглость не представиться. - волк кивнул, как будто соглашаясь со своими словами, - Дурман, но за острый язык меня принято величать Дурным тоже.

Можно было сразу догадаться, что присоединение Дориана к тройке волков не останется незамеченным. Но его приход в то же время не был особенно знаменательным событием. Матерого волка это вполне устраивало: Опаленный не хотел, чтобы его действия воспринимали как нечто из ряда вон выходящее. Если даже Дориан не любил Темную Луну, сейчас от них зависела жизнь Городских, которые чудом спаслись от людей и собак. Волк не хотел бы, чтобы из-за него сорвалась договоренность, которая, судя по всему, уже произошла.
Эмир и незнакомка говорили о пропаже Авали. Дориан, шествующий прямо за ними, слышал каждое слово. Его тоже беспокоила судьба альфы и сейчас оставалось только гадать, где она и что с ней стало. Ради благополучия жалких остатков от Детей Города, Опаленный надеялся, что Ласточка скоро даст о себе знать. Ничто не поднимает дух опустошенных волков так, как вера в своих вожаков. Им нужен тот, кто их поведет. Как ни жаль было признавать, Дориан сомневался, что Солнечный будет долго справляться с таким тяжким грузом. Особенно сейчас, когда его возлюбленная пропала. Опаленный содрогнулся, вспомнив о свой любви. Тогда он был сломлен. Но Эмир точно не знает, что стало с Авали. Надежда на лучшее заставляет его идти вперед. Так, по крайней мере, считал сам Опаленный.
Из некоторой задумчивости Дориана вывела темношкурая волчица, пожелавшая узнать его имя. Как ни странно, первым отозвался черный незнакомый волк. С самого начала он вызвал у Опаленного не самые приятные чувства, назвав Клира хвостом, а сейчас, когда заговорил, и подавно. Только сейчас матерый волк смог лучше рассмотреть уродливую морду темнолунца и отметить, что тот слеп на оба глаза. «Дурной,» - повторил про себя Дориан, как будто желая выжать из этого прозвища всю правду о незнакомце. Что-то подсказывало Опаленному, что истина этой клички кроется не только в остром языке своего обладателя.
- Дориан, - сразу после Дурмана представился волк. - Или Опаленный, - в стае его чаще называли не именем, а прозвищем, поэтому Городской решил озвучить обе клички. И только. В присутствии незнакомых волков Опаленный предпочитал больше молчать и слушать, чем говорить. Так можно больше узнать о тех, кто тебя окружает. А сейчас знать особенно нужно, чтобы потом не было неприятных сюрпризов. Впрочем, Дориан был уверен, что без сюрпризов в чужой стае не обойдется. Надо только позаботиться о том, чтобы их стало как можно меньше.

В последний месяц жизнь Креста была крайне насыщена. После объединения с Вираго, он наконец-то обрел абсолютную свободу от стайных предрассудков и всякой божественной чуши, которая окружала его во времена Заблудших Душ. Он был абсолютно предоставлен сам себе, несмотря на то, что медленно, но верно вокруг него самого собиралась стая. Отношения с новыми знакомыми складывались вполне себе сносно. Во время проведя черту потенциального лидера, черношкурый красноречиво дал понять свою позицию, позволяя себе вступать в обсуждения лишь с бывшей княгиней, что грезила о воскрешении Темной Луны и днем и ночью. Ничего против Крестоносец не имел, их цели и планы были более чем схожи, правда, новую стаю он представлял гораздо серьезнее и опаснее. Быть может потому, что руководить ей будет именно он? О да, власть кружила голову, но позволяла сохранять трезвость ума. Впереди предстояло многое, а решительности этой дьявольской паре было не занимать.
Освободив Чешира из плена городских брехливых ублюдков, порубив последних в кровавую капусту, опасная четверка взял курс на восток. Следовало освободить старые земли от остатков собачьей плесени, что местами населяла ее самые укромные уголки. Волки шерстили территории и днем и ночью, периодически сбиваясь для охоты на крупную дичь. Крест впервые принимал полноценное участие в этом действии, причем весьма успешно, демонстрируя яркие качества загонщика, хотя нравилась ему эта роль не особо.
Сейчас голубоглазый палач тяжелой рысцой возвращался после ночного обхода ближайших земель. Солнце давно выкатилось на небосвод, местами украшенный ватными облаками, а значит пора было отправляться на покой. Не утруждая себя возвращением к логову, черношкурый решил устроиться прямо здесь, избрав в качестве "ночлега" глубокую тенистую впадину, очерченную по дуге невысокими, но частыми деревьями. Разметив территорию в округе, а после выбрав наиболее сухое и чистое место, переярок завалился на брюхо и вальяжно растянулся вдоль деревьев, мгновенно погрузившись в глубокий сон.

Крест вскочил на лапы, словно ошпаренный, безумно озираясь по сторонам в поисках врагов, чей приглушенный рык до сих пор отдаленным эхом доносился до ушей. Шерсть на выросшем загривке шевелилась до самого хвоста, застывшего высоко задранным к верху.
- Безумие, - сквозь прочно стиснутые до боли клыки выдавил Крестоносец, убеждаясь, что в округе нет ни единой души, и ни единого намека на случившееся побоище. Иначе это не назовешь. Зверь тряхнул головой, избавляясь от охватившего наваждения, но попытка не увенчалась успехом. Все пережитое было взаправду и он был готов поклясться, что чувствует всем телом ту боль, что довелось пережить и даже задняя лапа неприятно затекла, в напоминание о давешнем переломе. Безумный и нелепый сон будто бы прошел сквозь него, нарочно не давая о себе забыть. - Бред...
Крест прошелся по дуге, разминая мышцы, старательно стряхивая с себя мистически чары коварного божества. Да, он узнал его, и не было никаких сомнений, что перед ним явился сам Варга, собственной персоной, но зачем? Зачем его величеству снисходить до смертных распинаясь в каких-то загадочных речах? Что он там говорил? Война, сила, услуга... Все смешалось во едино, не желая выстраиваться в единую цепочку. Мысли беспорядочно скакали в голове, мешая трезво оценить ситуацию. Крест прекратил бессмысленное наворачивание кругов на месте и всеми легкими втянул в себя воздух, восстанавливая сбившееся, учащенное дыхание. Так то лучше.
Картина постепенно восстанавливалась в голове, вполне яркая и четкая, словно, кто-то нарочно впечатал ее туда, не позволяя забыть. Хитер, паршивец. Переярок злобно зыркнул наверх, а потом под лапы, черт его знает, где хранит свою задницу этот дряной божок, но пару ласковых словечек в его адрес все таки пустил.
- Значит, тебе от меня что-то нужно, - надменно выплюну черный, раздраженно махнув хвостом. Ну не любил он быть игрушкой в чьих-то лапах, дергающих за нитки, словно театральную куклу. Особенно, когда последнее слово оставалось не за ним. А здесь же его сознание вопиющим образом вторглись, нарушая мирно царящую там идиллию. Что за непотребство! - Что ж, разберемся.
Не видя больше смысла торчать в этом месте, переярок ловко крутанулся на месте и углубился в редколесье, которое обещало вывести его прямиком к логову.

Холодные звезды изредка мигали на черном куполе неба. Они лениво наблюдали за теми, кто бродит под ними, рождается и умирает, любит и ненавидит, мечтает о величии, благословении, счастье... И не было звездам никакого до этого дела.
Молодой волк плавно двигался по гребню холмов, связанных цепью низин и лесных порослей. Иногда он останавливался и величественно замирал, гордо поднимая внушительную голову, да осматривая пристальным взглядом близь лежащие окрестности. Но не находя объекта для своего интереса, продолжал неспешное шествие, покачивая длинным пушистым хвостом.
Над черным, как грех, волком кружил молчаливый беркут. Темный крылатый спутник тонул во мраке ночи, ускользая от посторонних взглядов, но голубоглазый зверь стойко ощущал его присутствие затылком. Он всегда чувствовал, когда небесный хищник рядом. Одна душа, разделенная на два тела, крепко связывала их прочнее кровных уз. Один желал править землей, другой - небом, и это стремление было неискоренимо в их сердцах.
Добравшись до самой высокой возвышенности, молодой волк остановился и обвел ледяным взглядом простирающиеся под его лапами угодья. Разгулявшийся по просторам ветер гнул макушки деревьев, словно заставляя их склониться перед своим правителем. Холодные гибкие пальцы коснулись морды, да зацепились за длинную шерсть на шее и груди, развивая ее в такт невидимым порывам. Над ухом раздался шелест крыльев, а широкая спина ощутила привычную тяжесть и острие опасных когтей.
- Не завидую твоим жертвам, - приглушенно промолвил волк, передернув мускулистыми плечами.
- Они редко успевают что-то понять, - отозвался низкий, загробный голос и хищник мысленно согласился. Охота беркута была завораживающей и стремительной, вызывающей зависть и восхищение. - Любуешься?
- Буду любоваться лишь тогда, когда передо мной ляжет весь мир, - ответил волк, не отрывая пронзительного взора от щедро раскинувшихся просторов.
- Я знаю одну историю, про дракона о трех головах... - задумчиво протянул крылатый, щелкнув крепким клювом.
- Поведай, - попросил его волк.
- Головы эти - хитрость, жадность и гордыня. Если одна из них надкусит жаждущего, то две другие доедят его дотла. Не боишься?
- Боюсь, - не лукавя согласился волк и про себя добавил:
"Сдохнуть тем, кто я есть сейчас"
Позади кто-то приближался, но ни молодой предводитель, ни его опасный спутник на это не отреагировали. Чужаки здесь боле не бродили - репутация Пожирателей смерти шла далеко впереди их.

Пожелтевшая трава, готовая со дня на день укрыться снежным одеялом, скрывала чью-то поступь, однако, Крест сумел различить мягкий шаг во всеобщем безмолвии. Ветер-побратим принес носу сладостный, прозрачный мускусный аромат, едва различимый для других, но столь узнаваемый для него. Она пахла не так, как все. Быть может причиной тому была первородная кровь, а может дело заключалось в нем самом и лишь для него этот запах был столь различим средь прочих.
Беркут на спине встрепенулся, расправил широкие крылья и, мощно оттолкнувшись от черной спины, стремительно взвил к небу. Сайф не любил делить общество своего хозяина с другими, предпочитая находиться рядом, но не в пределах посторонних глаз. Молодой волк поднял ледяные очи, наблюдая, как к темному силуэту присоединился менее крупный, но столь же гордый и резкий в контурах хищник. Даже их фамильяры были похожи, странно ли?
- Ты рано, - заметил Крест, но в голосе не прозвучало упрека, скорее тщательно скрытое удовольствие. Волк плавно крутанулся на месте, встречаясь нос к носу с белой, как свежий снег, волчицей. Во мраке вечной ночи Первородная, нет, истинная Пожирательница выглядела угрожающе прекрасно. Бестолковое белесое племя было ее недостойно, не мудрено, что они вновь зарылись в свои подземелья, не сумев подчинить неприступный север. Север стоял перед ним во всем своем великолепии, бесстрашно взирая в ответ своими чистыми, как горный родник, голубыми глазами. Щедрый подарок судьбы и он уж точно не станет пренебрегать им понапрасну.
Однако, в стае, тщательно замаскированного под холодной неприступностью, мнения Дьявола не разделяли. Многие черношкурые собратья восприняли появление белой вороны в стане скрипя зубами. Крест мог бы прекратить это одним метким словом, но предпочитал наблюдать за развитием событий со стороны, выступая мрачной, беззвучной тенью за ее спиной.
- Готова? - темный знал ее ответ и, тем не менее, не ощущал привычной уверенности. Падшая была ключом, без которого поход можно заведомо считать обреченным. Предсказание Вираго хоть и было окутано тайной, смысл его Крестоносец понял превосходно. Жизнь или смерть. И снова на распутье... Но опасался он отнюдь не этого. Что если кровь возьмет свое и жгучая ненависть волчицы превратиться во всепоглощающее чувство вины перед древним родом? Взойдя на эшафот, не повернешь назад, но кто сказал, что нельзя превратить свою погибель в событие и попортить тем самым настроение палачу?..

- Похвально, - ухмыльнулся темный, сузив раскосые глаза, в упор смотревшие на волчицу с присущим нахальством. - Не подведи меня, снежинка, - он всегда называл ее так, когда они были одни, как будто это слово было столь интимным, что не заслуживало быть услышанным чужими ушами. - Слишком многое от тебя зависит теперь, - "привыкай" чуть было не выпали он следом, но во время прикусил язык. Ни к чему ей знать о его планах, даже тех, которые касаются ее собственной персоны, а они были по меньшей мере впечатляющие. Но действительно ли она та, кем видел ее Крестоносец? Не узнаешь, пока не копнешь глубже, да не вскроешь толстую корку льда, что покрывала душу и сердце северянки. Не стоило и гадать, что жизнь молодой волчицы была насыщена событиями и полна тех самых моментов, о которых не принято болтать, а лучше сразу хоронить глубоко внутри, подальше от любопытных глаз. Это было ясно, как день, которым не баловали их высшие силы. Подобные скелеты были почти у каждого, жизнь не подарок и отвешивала каждому, но чужие тягости Креста не интересовали. Она - исключение.
- Я никогда не спрашивал тебя об этом, - бархатистый голос лился из его уст мягко и размеренно, обволакивая волчицу со всех сторон, как тягучий туман, - чем тебя разочаровали твои бывшие собратья? Решение уйти далось тебе не просто, я вижу это, не стоит отрицать. Значит причина должна быть весомой.
Крест удобно разместил зад на прохладной земле, по привычке обвив себя пушистым хвостом. Тело его было предельно расслабленно, во взгляде отсутствовала привычная тяжесть, а в голосе - сталь. Он не хотел, что бы Мьелль чувствовала себя напряженно рядом с ним, поэтому старался дать ей некоторую свободу от привычных иерархии отношений и передать свое внутренне состояние.

Крестоносец задумчиво хмыкнул, однако, слова волчицы его не удовлетворили. Витиеватый ответ на вполне конкретный вопрос можно было трактовать по всякому, и пускай Дьявол понял смысл сказанного, ему требовались сухие факты. Тем не менее, настаивать он не стал. Она сама ему все расскажет, рано или поздно настанет тот час, когда секреты между ними превратиться в пыль и недосказанности боле не будет места. Надо лишь дать ей время и слегка направить на верную стезю, по которой они вместе продолжат свое коронное шествие, наводя ужас на всех и каждого.
- Я бы предпочел, что бы внешне они не слишком отличались от своего внутреннего состояния, - прыснул Крест, уже одним выражением морды демонстрируя свое отношение к загнанным в подземелья крысам. Последних он и то презирал меньше. - Не стану лгать, у нас много врагов, снежинка, - с некоторой задумчивостью продолжил темный, направив пронзительный взгляд в сторону, по верх волнистых холмов, где когда-то на горизонте розовело небо в лучах закатного солнца. Сейчас же, мир был выкрашен в его любимый цвет, и в этой краске он видел куда больше прекрасного. - Твои бывшие соратники не исключение. Среди нас много тех, кто стал Темным по велению души, но все они когда-то полнили ряды моих недругов. Их объединяет ненависть, злость и обида, многие жаждут мщения. А ты... - Крест вновь посмотрел на Мьелль, выразительно и глубоко, до самых печенок, - сумеешь противостоять тем, с кем раньше делила кров?
Он не знал, есть ли у нее друзья, семья или те, к кому самка не равнодушна, но на собственной шкуре испытал, каково это стоять лицом к лицу с близким существом, зная, что от твоих клыков он должен получить смерть. Бафомет... он до сих пор не шел у него из головы после той внезапной встречи. Увидеть бывшего собрата в свите Цургуля, который фактически приложил лапу к изгнанию одноглазого и их тотальному разладу, было по меньшей мере странно. Но кто знает, какая нелегкая вынудила Пса примкнуть к южному отребью? Он всенепременно спросит у него об этом, когда найдет способ встретиться с заклятым другом один на один.