У меня зародилось сомнение: а придут ли, собственно, безумцы? Сначала я решил, что зов альфы проигнорирован не будет, однако, Заблудшие так и не появились на белесом горизонте. Может, Каннибал посчитал приход фюрера не таким уж важным делом? Глухо зарычав, смотря перед собой, я вздыбил шерсть, начиная заводиться. Этот путь сюда был основной задачей Легиона, и неужели ей суждено остаться невыполненной только потому, что безумцы просто-напросто не явились? Идти прямиком к логову Заблудших не было смысла, да и много чести.
Выдохнув, я черпнул где-то из недр своей нервной системы еще горсть терпения, решив, что будем еще ждать. Мне было необходимо встретиться с лидером безумцев, однако ждать вечно я тоже не намерен. Еще час – и уходим. Кивнув Адаму, мол, продолжаем ждать, я принялся мерить шагами поляну у подножья горы, где мы и обозначили место встречи. Наконец, где-то вдалеке задребезжали два силуэта.
Остановившись, я поднял голову и немигающим взором следил, как силуэты приобретают отчетливые формы. Несомненно, это Заблудшие: кроме них на севере никто не водится. Удивительно, но среди волков Каннибала не было.
«Вот оно как, сам не пошел» - Прищурился я, раздумывая, насколько не рад я этому фактору.
В любом случае, планы свои я менять не собирался. Раз альфа Заблудших не явился сам, значит, на то были причины. Да и потом, когда волки приблизились к нам, я узнал в одном их них приближенного Каннибала, следовательно, тот знает, что делает.
Казалось, в речи каждого безумца присутствует какая-то приторность. В памяти невольно всплывает далекая встреча с Цукой, в ушах стоят ее сладкие слова, способные увлечь за собой, точно серена в бездну. Этот волк был не такой, как его состайница, однако в его голосе также проскальзывает слащавость.
Ухмыльнувшись словам безумца, как бы соглашаясь с ними, я заговорил в ответ:
-А ты, стало быть, Энью? Как знать, - уклончиво ответил я, уходя от темы, дабы не давать повода для дальнейшего обсуждения.
В отличие от разговорчивого Энью, его напарник оставался молчалив, и понятно, почему. Каждому советнику нужен свой телохранитель, который возьмет весь удар на себя и поставил под клыки собственную глотку. Коротко кивнув ему в знак приветствия, я вновь перевел взгляд на серого худощавого волчишку, который терпеливо ожидал, зачем, собственно, мы здесь все собрались.
Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать напряжение бойцов, которые стояли за моей спиной: они явно были начеку и готовы к любой неожиданной ситуации. Адам же сохранял хладнокровие и молчание, стоя рядом. Через некоторое время ему на спину бесшумно уселся Дэйхи, оглядывая пришельцев с лап до головы своим единственным глазом. Я же был более-менее спокоен, так как знал, что мы пришли поговорить, а не грызть друг другу холки.
-У меня есть весьма заманчивое предложение. – Подняв выше голову и слегка ухмыльнувшись, я продолжил, - Легион готов оставить право на северные земли за Заблудшими. Мы не будем претендовать на эту территорию, ибо от нее проку мало. В ответ безумцы гарантируют поддержку со своей стороны. Время то нынче…неспокойное. – На последней фразе глаза превратились в две горящие огнем щелки.
Думай, Энью, только хорошенько. Легион идет вам на встречу, отказываясь от земель и отдавая ее миром.
-Мы не ищем войны там, где это совершенно неразумно и бессмысленно. – Спокойно сказал я, давая понять, что конфликт с Заблудшими нам ни к чему.

Salem's Pot – Watch Me Kill You

Глазами скользнули по ухмылке, отмечая приятность этого серошкурого - пусть струны его души были слишком стальными для нас, но в нем, казалось бы, не было того яда ненависти, что преследовал эту шайку по пятам. Продолжая немного глупо, но при этом сладко улыбаться, как делали это с богом, мы скользим по этой армии позади титана, слегка склонив голову, и взор выходит уже немного другим - угрюмым, тяжелым. Дабы исправить недоразумение, приподнимаем одну бровь, высовываем язык, облизываем уже пересохшие губы, чувствуя вкус пепла и крови с края рта, с открытой раны прямо там; сталь немного будоражит, оттого начинаем мелко подергиваться, при этом не теряя внешнего какого-то слишком болезненного спокойствия, отчуждения. В горле клокочет, скрипит, кости гремят под тонкой шкурой.
Титан предлагает союз. Мы задержались на черной маске на морде, теряя где-то в закоулках сознания свою улыбку, уже слишком привычную, слишком обыденную для случайных любовников. Собственно, неплохо. Обрывки мыслей летели слишком быстро; мы хватались за одну, откидывая ее, мертвую, поспешно и раздраженно, терялись, путались, не допуская до себя злости, что копошилась в нас, но где-то далеко; она была почти неощутима грубой поверхностью кожи, но присутствие ненависти, холодной, абсолютной, чувствовали совсем рядом, упиралось ее тяжелое дыхание в шею, клыки задевали вены, ухмылка скользила под подбородком, мокрый и скользкий язык прильнул. Затрясло. Смотрим под лапы, собирая рассуждения в одну точку, а лапы дрожат, слишком. Это всего лишь игра, верно?
Не потеряйся в свои ролях, играя, не проиграй.
Наконец мы вынырнули из горячих оттенков, противоречивых, раздражающих - фиолетовых, бордовых, красных. Позвонками чувствуем глухой голос Вогта, шире становится череп, уже обретаем почву под лапами, опираемся на его слова, цепляя их и волоча в темный угол. Мы не оборачиваемся, лишь косимся, разрезая непрозрачный воздух, упираемся ножом в глотку и благодарим. Спасибо, спасибо, мой каменный друг.
Больная ухмылка упирается прямо в дождливую шкуру Фрактала. Голос витает в молочной тишине. Только белый шум и ненавистные птицы.
- Он самый, дражайший, - тихо прохрипели мы, поведя плечами снова, собирая складки между лопатками, - О, действительно, очень интересно, - наигранно прищурились, покосились остро вбок, - Очень интересно, - повторили мы уже тише, утверждаясь.
Морды вдали были смутно знакомы; пожалуй, клыки этих ублюдков оставили нам несколько милых шрамов; приятно порой бывает их перебирать, возрождать боль физическую, эйфорию, х-ха, души. Костлявые очи слишком прозрачны, думается, но за ними ничего не увидишь, лишь собственное отражение на поверхности этой воды. Тебе остается довольствоваться размытым отражением в моих глазах - вдыхаем мы, рассматривая эту фразу, так полюбившуюся, такую изящную, похожую на балерину. Нет, правда, Энью помниш-шь? Никогда не забудешь?
- Заблудшие принимают условия, - сладко протягиваем мы, - Считайте, между нами - договор. Смутные наступают времена, туманные, право. Благоразумно с вашей стороны, - пространственно произносим мы, не вынырнувшие еще из каких-то рваных ощущений, однако приятное, холеное, приторное выражение сохранили при себе, снова и снова подергивая, играя краями дырявых губ. Глаза открыты нараспашку.
- Если быть честным, - никогда не показывай свою силу, лжец, - Вы с-симпатичны мне, Фрактал.
Аккуратно ждем: никогда не знаешь, куда ступишь на следующий раз.
- Безумцы гарантируют вам поддержку. Однако, - хмыкнули мы, понизив голос, - никому бы не хотелось быть преданным, верно? Это слишком больно. Но мы ведь не такие? - смеемся мы, наблюдая, как смех, хрипящий, оседает на шкурах, на холмах.
Оставаясь стоять с открытой пастью, мы скользнули вбок, задней лапой, - случайно же, - натыкаясь на Вогта, ловя зелень, почти мирт. Какой-то немного неизящным маневр, ну и ла-адно. Жилы пришли в движение, гремит механизм, еще живой, на полутакте. Не слишком тонкий намек на прощание. Шаг назад, шаг назад.
Закрываем глаза, уже не играя - наслаждаясь.

Отредактировано Энью (2014-07-07 10:39:18)

Рана на плече все еще ныла, но уже не так болезненно, и вместе с болью постепенно уходили в небытие тревожные мысли и суетливые порывы.
Вогт слушал рассеянно и со скукой. Тонкие грани Легионерского менталитета мало занимали его. С союзником он будет сражаться плечом к плечу, а если вдруг вчерашний товарищ порешит переметнуться к врагу или еще чего выкинет - то Вогт перегрызет ему глотку. В его мире все было просто, а размышления и прогнозы будущего пусть занимают кого-то другого.
Зеленоглазый молча покосился на своего серого спутника. Нелегко, должно быть, принимать подобные решения. Особенно когда слывешь безумцем. А то ну как вскинешься, начнешь пускать пену изо рта и пошлешь к Варге все договоры и соглашения? Уж не этого ли ждали вояки, что привели с собой целый отряд?
Вогт как-то по-новому взглянул на происходящее, и очень пожалел, что глаза его затянуты пеленой тревоги и отчаяния: он бы взял с собой воинов на переговоры, только если бы собрался потом порвать на клочки всю делегацию. Ну да-да, честь, верность и все такое. Будто бы, если бы Легионеры задумывали предательство, то заранее бы предупредили?
Но, не успел Вогт проникнуться своей собственной недальновидностью, как воины Легиона уже распрощались и двинулись прочь. Серому оставалось лишь кивнуть удаляющемуся отряду и обернуться к Энью.
- И что дальше? - и пусть Консильери сам гадает, к чему именно относился вопрос зеленоглазого.

Ступала еле слышно, терялась в серых утренних пейзажах. Земли Легиона были давно изведаны, каждый закоулочек знаком. Призрак не раз бывала здесь, особенно в последнее время. И все время с какими-то мелкими поручениями. Хотя, на шахматной доске не бывает мелких фигур. Нонна умела приносить информацию Дону. Она была послушным и преданным дитем. Дитем своей семьи.
Мертвым дитем.
А иначе ее и не назовешь: щупленькая, костлявая, слишком жизнерадостная. Адекватно ее невозможно оценить. Переплетение контактов, нервов, эмоций – все слишком сложно и невероятно просто. Сложность в простоте. Простота в мыслях, сложность в истоках. Тупик.
Падшая двигалась достаточно быстро, тропинки сами ее находили. Узелок распутывался. По телу прошла дрожь. Шелест рядом заставил Нонну резко затормозить и припасть к земле. Сердце в ушах забилось. В паре метров от нее прошел массивный волк, с ярким легионерским запашком. Нонна дождалась, пока самец скроется в гуще деревьев, и продолжила свой путь. Еще тише, практически растворяясь в небольшом утреннем тумане. Каннибал всегда знал, что Нонна лучший разведчик. Он вообще о ней много чего знал. Многие просто не смотрят внимательно, а у них было время. Много времени.
Все что-то значило. Путь, который она должна пройти бок о бок с белым капо был не то, что опасен. Он был мутный, как левый глаз Призрака. Найдите то, не знаю что в месте, которое вас убьет. Дон часто посылал солдата одну в самые горячие точки, но, раз она получает в придачу самого капо – исход экспедиции непредсказуем.
Наконец-то волчица нашла Вогта. Остановившись в паре метров, она молча стояла и смотрела на него. Учуяв запах Эннуи, Рианнон закрутила головой в поисках компаса, но поняла, что опоздала. На юго-запад сейчас она пойдет без указателя. Дорогу она найдет, а вот путь… внутри что-то прошло еле-еле заметным током.
Подошла к Капо вплотную. Голова опустилась почти к самой земле, на морде появилась самая детская улыбка:
- Приввветссствую, - прошипела, выпрямилась. – Дон приказал нам отправится в Янтарную Лощину, - официоз. Смешной, детский. – Капо хорошо знает мессстнофть? – Попятилась назад. – Я хорошо знаю. Я знаю короткие пути, - прижала уши к голове, показывая абсолютную покорность. Она не хотела быть лучше, она хотела помочь. – Нам нужно найти что-то важное, - повернула голову в нужном направлении. – Мы спессссим, - проскулила и пошла на юго-запад.
Нонна предвкушала что-то нехорошее, ведь день уже проснулся, а Демон не подавал признаков жизни… В голове было слишком тихо.
Все замерло в ожидании бури.

Долгие путешествия тяготили тигрицу. Она без труда выносила переходы и неплохо ориентировалась на местности, но природа брала своё. Продолжительное обитание на определенной территории делали Циннамон более расслабленной; первые полчаса прогулки по неприветливым скалам, укрытым пылью-песком и колким снегом, кошка щурилась и подергивала ушами.
А потом привыкла, подняла голову, расправила плечи. Земли, хранившие её отпечатки, на некоторую долю становились её добычей. Полосатые шкуры тигров мелькали среди утёсов; расправив крылья, Тирца поспевала за королевой по воздуху. В этот раз её не сопровождала любопытная стая подружек: стоило им покинуть леса, как прочие вороны поменяли решение. Сопровождать тигрицу, когда он шла на охоту, было полезно - авось какой кусок перепадет. Но вверх по горам? Одна лишь Тирца упорно следовала за хозяйкой, вредно покаркав в ответ своим сородичам. Не их это дело, куда блистательная направляется, не их!
Циннамон облизнула нос, пересохший от порывов сухого ветра. Температура здесь была относительно высокой. Не этого ожидала тигрица так близко к небесам. Она прохаживалась вокруг, пока старый проводник восстанавливал дыхание, не позволяя мышцам раскиснуть. Тяжелые лапы сминали мягкий песок; ощущение ненадежной опоры нервировало кошку, и она пошире растопыривала когтистые пальцы. Ворона, отметив их остановку, спустилась вниз, цепляясь лапками за выступ в скале.
Ущелье ждало впереди. Тигрица слушала шамана, вглядываясь в неизвестность с незамутненной решимостью. Беспокойство проявляла только её спутница, но высказаться она не смела. Равно как и покинуть хозяйку.
- Истоки Спящей, - промолвила Циннамон громко. - Я не слышала о них, - тигрица обратилась к Тирце с немым вопросом. Та замотала головой, мол, и я тоже. - Тем лучше, - улыбнулась кошка.
Над упоминанием достоинства Ци немного поразмыслила. С одной стороны наступала её гордость - да как смеет кто-то сомневаться? С другой стороны шептало здравомыслие. Тигрица не была дурой, и от предупреждений отказываться не стала. Будь она глупее, дожила бы до своего возраста?
Наверное, дожила бы; но здесь не оказалась.
- Благодарю тебя за помощь, - она склонила голову перед старшим собратом. - Я надеюсь оправдать твои надежды.
"И свои," - подумала Тирца.
Кошка больше не глядела ни на кого, устремившись вперед осторожным, но уверенным шагом. Что бы ни ждало впереди, оно ждало именно её. Затягивать время она не собиралась.

Отредактировано Циннамон (2017-11-17 15:21:29)

Цинна размеренно топала вперед, мельком оглядываясь вокруг. Подушечки лап приятно согревал мягкий песок, и не будь задание её важным и неотлагательным, тигрица наверняка понежилась здесь, словно котёнок. Она определенно вернется в эти места за подобным отдыхом. Тирца же думала, что эта каменная кишка похожа на те ящики с песком, в который гадят домашние коты. Думала и благоразумно помалкивала.
Постепенно шаг кошки замедлялся, а взгляд более внимательно ползал по стенам. Ей казалось, или она уже видела подобную трещину... раз десять? Оглянулась. Позади простирался тот же песок и уходили вдаль те же стены. Или другие? Циннамон нахмурилась и стряхнула ворону с полосатого загривка.
- Хватит прохлаждаться, давай вверх, - велела королева, для наглядности дернув массивным подбородком в небо. Разведка никогда не помешает. Тирца пару раз хлопнула крыльями, разминая мышцы. На песке остались длинные росчерки маховых перьев, мгновение - и ворона устремилась вперед, старательно набирая высоту. Ей самой не нравилось это ущелье, и хотелось поскорее избавиться от гнетущих стен, вырвавшись в открытое небо. Циннамон осталась ждать внизу, проследив взглядом за чернокрылой птицей. Небо пялилось на них, и тигрица уставилась в ответ с не меньшим упорством.
"Ну и фантазии тут," - с легкой нервозностью подумала она, потеряв Тирцу из виду.

Небо разрезало пронзительное карканье.
В отличие от своих собратьев, Тирца отличалась скрипучим и резким голосом. В её таланты не входило создание гнетущей атмосферы: она не умела вальяжно, мрачно и таинственно ронять свое "карр" в воздух, как матёрые вороны. Зато она прекрасно годилась для ситуаций, в которых была необходима экстренная сигнализация.
Не успело мягкое и удивительно скромное эхо истеричных птичьих воплей стихнуть, как Циннамон уже пожирала взглядом преследователей. Горящие зеленым огнем глаза померкли, стоило луне кокетливо укутаться в облака. Тирца наворачивала круги чуть ниже, с хриплой ненавистью изредка выдавливая очередные звуки. Тигрица молчала, застыв, будто гордое изваяние из такого же песка, лишь малость более разноцветного.
Они пришли оттуда же. Оставив позади одного шамана, кошка не беспокоилась за него - не было привычки. Куда сильнее её злил факт возможного шпионажа. Если этот хвост прилепился с земель Легиона и Валькирий... что ж, по возвращению королева доступным языком объяснит этому стаду, за кем ходить не стоит. Облизнув клыки, словно уже омытые кровью волчат, Циннамон встопорщила усы. Процессия держалась на значительном расстоянии, и тигрица не могла уловить или узнать чужие морды.
Она не стала произносить ни слова - слишком много чести. Раздался лишь протяжный, агрессивный и предупредительный рык, который наполнил собой всё пространство меж стен и песка, устремляясь вперед и достигая небес. Раскатисто объяснив на древнем языке свою позицию, Циннамон выпрямилась и встала полубоком, занимая собой значительную долю пространства. Было понятно, что неведомым странникам выбор давался небольшой - или идите назад, или ступайте по собственным кишкам.

Циннамон пришла в ярость. Полосатый хвост метался у боков, уши плотно прижались к голове и затерялись во вставшей дыбом шерсти, будто и нет их. Безостановочно скалясь, тигрица сделала пару шагов вперёд, выгнув шею колесом и сверкая глазами. Ещё миг, и она бы кинулась на эту свору, однако обжёгший лапы песок заставил кошку изменить планы. Пару раз растерянно подпрыгнув, она с шипением крутанулась на месте. И тут её осенило. Внезапно цепким и колючим взглядом пронзив не задетых волной жара волков, Цинна заподозрила неладное.
Кошка издала низкое урчание, привлекая внимание Тирцы. Такое бывало редко, и ворона мгновенно поняла, что королеве требуются её услуги. Тигрица никогда не давала чётких приказов в такие моменты, но этого и не требовалось. В этом звуке было разрешение, и только.
Ворона заткнулась, зацепилась лапками за выступ скалы. Прочистила глотку. Выгнулась так, словно хотела вывернуться наизнанку, приспустила крылья, раскинула веером хвост... И разразилась серией еще более омерзительных звуков, подражая подражателям. Рык и скулеж, искаженные в щенячьих пропорциях, смешивались с человеческими причитаниями, которых Тирца понабралась в детстве. Под стоны "мама родная", "да чтоб тебя псы подрали, алкаш", Циннамон не сдержалась и фыркнула, щуря глаза от смеха и продолжая переступать широкими лапами по песку.